По линии взлёта

- Вили, - тихо зовёт Гай, стоило мне потянуть вверх его футболку. – Вили, прости меня.

- Тебе не за что извиняться, - наклоняюсь к нему, чтобы лучше слышать.

- Не уходи от меня, пожалуйста…

- Короче, - Вит прочищает горло, перебивая друга, - я пошёл. Дальше ты и сама разберёшься.

- Спасибо, - ещё раз благодарю, получая в ответ смущённую улыбку парня и кивок.

Вит оставляет меня наедине с парнем, распластавшимся по моей кровати в позе морской звезды. Погас свет в коридоре прихожей и, погрузив нас в темноту, защёлкнулась входная дверь.

Окидываю пристальным взглядом спящего, спрашивая себя, что делать дальше? Затем в спину резко ударяет порыв ледяного ветра. Я поёжилась, вдруг почувствовав, как в спальне жутко холодно. Мы не закрыли окно, когда выбежали из квартиры навстречу крикам Гая.

Я встаю, подхожу к окну. Тяну руку вверх, чтобы закрыть форточку, когда мои глаза упираются в машину Вита, у которой остановились сам владелец и Уля. Они знакомы? Нет, если судить по тому, что Вит даже не поздоровался с Улей при встрече, и она ответила ему тем же.

Несмотря на то, что окно открыто, не могу расслышать, о чём они разговаривают. Они ведь не дерут глотку, как это делал Гай, чтобы докричаться до меня и до всего двора.

Остаётся только наблюдать, как Ульяна поворачивается к машине, затем и вовсе подходит к ней, открывает дверь и садится в старенькую четырку. Вит с минуту смотрит на свою машину, словно и сам не верит, что Уля это сделала, затем занимает водительское место, и они уезжают.

Вместе.

Что?

Странно это.

Но у меня не было времени подумать. Гай активно зашевелился позади меня. Я повернулась к нему, чтобы увидеть, как он приподнялся, оглядываясь.

- Вили, - обращается ко мне, заметив в темноте мой силуэт. – Ты одна?

- А с кем я должна быть? – делаю шаг к кровати.

- Его здесь нет? – Гай принимается вертеть головой. Учитывая степень его опьянения, удивляюсь, как у него голова не закружилась.

- Кого? Вита? Он уже уехал.

И не один.

- Нет, - Гай качает головой, словно болванчик. Руки тянутся ко мне. – Этого придурка… - возмущённо выдыхает пар через нос. – Я не знаю, как его зовут!

- Никиты? – прищуриваюсь, вспоминая, кем прикрылась или же оправдалась, когда ушла сегодня утром.

Гай выдает глухой звук, затем крепкие пальцы обвиваются вокруг моих запястий. Он хватает меня, опрокидывает на себя, сам заваливается назад на кровать. Я падаю на него, после чего Гай ловко переворачивает нас, наваливается на меня всем телом. Из груди вырывается хрип. Я интенсивно задвигалась под тяжестью его веса.

- Гай, - с трудом выдавливаю его имя, упираясь ладонями в каменные плечи, - тяжело…

Гай приподнимается с меня ровно настолько, чтобы я могла вдохнуть, а он собрать мои руки и вытянуть их над моей головой, побуждая изогнуться, выпячивая грудь. Гай наклоняет голову, проходится носом по упругим, часто вздымающимся под тонким кашемировым свитером холмикам. На его губах появляется улыбка кота, налакавшегося сметаны. Гай приближает свое лицо к моему, чтобы обдать меня запахом алкоголя и приказать хриплым шёпотом:

- Скажи, что его здесь нет.

- Его здесь нет, - сипло выдаю на выдохе, борясь с желанием прижаться губами к его рту, соблазнительно нависшим буквально в сантиметре от моего рта.

- Его здесь никогда не было, - снова приказ и следом за ним мольба: - Скажи…

- Не было. – И это правда.

На пару минут Гай затихает и не шевелится. Мне уже кажется, что он вновь отключился, как слышу его голос очень близко. От слов, что он произносит, дыхание прерывается:

- Скажи, что любишь меня. - Я открываю рот, но не произношу ни звука. Наши губы почти соприкасаются. Моему телу этого достаточно, чтобы по венам заструился ток. – Скажи… - шепчет Гай, отпуская мои руки, чтобы нежно обхватить мою шею руками, не сдавливая, не причиняя мне дискомфорт. Его пальцы сжимались и разжимались, скользя по коже подушечками и аккуратно подстриженными ногтями. - Пожалуйста…

Гай – весь мой мир. Он настолько глубоко проник в закоулки моей души, что его оттуда щипцами не выдрать. Люблю ли я его? Что тут спрашивать?

- Люблю…

Признание срывается с моих губ быстрее, чем я успеваю его остановить. Гай выдыхает, словно с его плеч свалилась тяжесть всего мироздания. Я замираю, ожидая его дальнейших действий. Губы завибрировали, предвкушая прикосновение его мягких уверенных губ.

Но вместо этого Гай скатывается в сторону, притягивает меня к своему боку. Пальцы зашарили в моих волосах. Гай дёргает резинку, отбрасывает её в сторону. Моя голова примостилась на краешке его груди, а волосы пустились врассыпную, словно попкорн, защекотав шею и щеку. Но Гаю они, казалось, нисколько не мешали. Наоборот, он ещё глубже зарылся в них лицом, касаясь губами моего уха.

- Я тебя люблю, - зашептал Гай, словно в бреду. – Ты меня тоже любишь. Вили… тогда какого хрена происходит?

39

POV Вили

Я сбежала. Трусливо. Растерянно. Позорно.

Я не знала, что сделать, когда Гай проснётся. Не знала, что ему сказать. Не знала, как ответить на вопросы, которые он точно задаст. Не знала, как должна реагировать на его признание.

В голове вибрирует, словно будильник, только один вопрос: что мне делать дальше?

В стране начались новогодние каникулы. Приближается новый год. Дедушка и Захар уже уехали за город, на дачу дедушки. Последние полгода они часто проводят здесь время.

Я скучаю, но радуюсь тому, что мой братик, наконец, получил настоящую семью, где на него не забивают в пьяном угаре, а учат забивать гвозди, чтобы что-то починить. К моему облегчению, несказанно удивив меня, дедушка согласился уволиться с работы. Но только чтобы заняться другим полезным действом.

Я наотрез отказалась от его денег, самостоятельно оплатив его лечение. Тогда дедушка Миша пошёл другим путём.

Они с Захаром решили перестроить дачный домик, превратив его из шаткой одноэтажной избёнки в презентабельный коттедж, который по подсчётам деда перейдёт к нам по наследству.

Как только дедушка загорелся этой идеей, Гай тут же привёл подрядчика. По договору сумма оказалась вполне приемлемой для накопленного тяжким трудом. Дедушка в силу своей старческой наивности поверил, а вот я много раз пыталась выудить у Гая честную информацию о стоимости такой работы, но всегда получала один и тот же ответ: «Ты же видела договор».

И вот спустя полгода я сижу перед обеденным столом, закинув ноги на соседний стул, на очень большой тёплой кухне полностью перестроенного дома, держу в руках кружку ароматного чая с мятой и лимоном. Напротив меня устроился дедушка, разложив на столе перед собой лампочки, провода, новогодние игрушки – готовит украшения для дома. Захар убежал с недавно приобретёнными друзьями кататься на сноуборде с горки в конце деревни. Вернее, учиться кататься.

Несмотря на то, что братик всегда был активным, ему не разрешалось заниматься спортом. В благородном семействе все должны быть утончёнными, музыкальными. К дядьке с поросячьим рылом эти понятия точно не относились.

Как бы ни старались они приучить Захара к классической музыке, ничего не вышло. Вместо Бетховена мальчишка слушает Вита Грома. Я счастлива, что он, наконец, может делать то, что ему нравится. Раньше у него и друзей-то не было. А сейчас я никак не могу запомнить их имена – слишком быстро разрастается количество.

Вздыхаю, опускаю плечи. Когда всё только стало налаживаться, вновь двинулось по наклонной.

- Почему ты приехала? - Поднимаю глаза, отрываясь от  движения его рук, занимающихся починкой сломанных механизмов, чтобы посмотреть на деда. – Нет! Нет! – спешит он добавить. – Я очень рад тебя видеть! Только вот… Ты не говорила, что собираешься навестить нас. Да и Гая с тобою нет. Вы ведь неразлучны, как два попугайчика.

В глазах защипало. Ну вот, а я думала, что сегодня плакать не буду.