По линии взлёта

- А-а-а, - протянул брат, будто со знанием дела. Он почесал затылок. - Теперь понятно.

Мы входим в квартиру. Гай бесцеремонно поворачивает на кухню, словно оказался у себя дома. Захар рвётся принять душ. Я даю ему свежее полотенце. Когда он скрывается за дверью, возвращаюсь по коридору на кухню, где слышен гул кофемашины.

- Что ты делаешь? – спрашиваю, скрещивая руки и облокачиваясь на дверной косяк.

- Варю кофе. – Гай оборачивается, чтобы посмотреть на меня, но затем тянется к чашкам на верхней полке.

- Нет, это-то я вижу. – Шумно выдыхаю, прохожу в комнату, опускаюсь на удобный кожаный стул. Не знаю, кто приобрёл этот гарнитур, но спасибо ему за это. – Зачем ты сказал, что мы вместе?

- Разве это не так? – Парень приподнимает одну бровь.

- Ты ведь прекрасно понимаешь, что я хочу сказать, - получилось резче, чем собиралась. – Не обязательно было говорить Захару. Он ведь ещё ребёнок.

Наблюдаю, как крепкий кофе тонкой струйкой стекает в подставленную кружку.

- По нему не скажешь, - замечает Гай, убирая наполненную кружку и ставя на его место пустую.

Я провожу ладонями по лицу, запускаю пальцы в волосы, расчёсываю запутанные пряди.

- Послушай, он ведь твой брат. Ничего страшного, если он узнает.

Гай ставит кружку с кофе передо мной. Я благодарно смотрю на него, но затем саркастично выдыхаю:

- Своей сестре ты тоже скажешь?

- Скажу. – Гай утвердительно кивает, я хмурюсь. – Хотя она уже и сама догадывается. Так же, как и Уля.

- Сколько пройдёт времени, прежде чем новость дойдёт до Кирилла Анатольевича и твоего директора?

Мои похолодевшие пальцы обвивают обжигающую кружку, поднимаю её, согреваясь. Отпиваю немного горького напитка, тянусь к сахарнице, чтобы подсластить. Мозг отказывается соображать. Может, организму требуется доза глюкозы, чтобы подзарядиться.

- Давай решать проблемы по мере поступления?

- Какие ещё проблемы? – Между бровями появляется складка, разделяющая лоб на две части.

Гай упирается локтями в столешницу, стоя лицом ко мне. Он искоса поглядывает на работу кофемашины, чтобы не пролить кофе.

- То есть то, что твой братишка сидит один на лавочке посреди ночи, это не проблема?

 Вопрос действует на меня аналогично заточке в сердце. Он прав. Я не должна была тянуть так долго. Нужно было меньше обдумывать и быстрее действовать.

- Тебя это не касается, - ощетиниваюсь, словно колючий ёжик, чувствуя точащую боль в груди.

- Ошибаешься. - Гай берёт свою кружку, делает глоток, подходит ко мне. Он ставит кружку рядом с моей, затем тянет меня вверх за плечи. Я возмущённо надула щёки, но успокоилась, когда парень сел на мой стул, после чего потянул меня боком на свои колени. Уже второй раз за вечер оказываюсь на его коленях. Только вот в этот раз скромнее. – Если расскажешь все, как есть, то я смогу тебе помочь. – Гай тянется к моей руке, чтобы перекрестить наши пальцы. Я обессиленно смотрю на выступающие вены на его руке. -  Ты ведь говорила, что твой брат в детском доме.

Морщусь.

- Я такого не говорила.

- Но и не отрицала, когда я предположил. Где жил твой брат и почему он сбежал? – Голос Гай непривычно мягкий. Он также разговаривал со мной в тот день, когда дедушка попал в больницу. Терпеливо и заботливо, словно я действительно важна для него, словно не объект исключительно сексуального желания. Я плавлюсь в его руках, словно маршмэллоу. - Объясни, что происходит.

Чтобы Гай понял, придётся рассказать всю историю, распахнув себя настежь. Едва ли я готова к этому.

- Я и сама хотела бы об этом узнать, - тихо выдыхаю. То, почему Захар здесь, я знала, а вот, что он задумал, не имела ни малейшего представления. Сестра из меня выходит не очень.

Я расстроенно закрываю глаза. Чувствую руку Гая на моей щеке. Он нежно водит пальцем по коже, едва заметно касается дрожащих ресничек. Его рука двигается выше, обводит ухо, затем запутывается в волосах. Её место на щеке занимают губы парня.

Я двигаю головой, следуя за нежнейшими прикосновениями, словно Гай управляет мной невидимыми нитями. Невидимыми, но вполне ощутимыми. Кровь в венах заискрилась. По телу разлилась уже знакомая волна тепла. Такими темпами я привыкну… хотя нет, поздно, уже привыкла.

Гаю не нужно далеко наклоняться. Я обхватываю его шею, чтобы ускорить приближение его губ. И когда наши губы соприкасаются, не могу сдержать тихий хрип. Чувствую чуть горьковатый привкус кофе, касаюсь языком нижней губы, вбирая его в себя вперемешку со вкусом Гая.

- Фу ты, - от неожиданности подскакиваю, услышав подростковый ломающийся голос брата. – Точно встречаетесь.

Смотрю на брата, чувствуя робость, словно школьница, которую застали за непристойностями. А вот Гай вовсе не тушуется. Он хмыкает, тянется к кофе.

- О, кофеёк! – радуется Захар, садится напротив Гая, протягивает руку к моей кружке.

- Тебе разве можно? – интересуется Гай, получая в ответ бурчание брата.

- Я сделаю тебе чай, - киваю, забирая свою кружку, ставлю её на край стола. Поворачиваюсь к плите, зажигаю конфорку под чайником. Затем оборачиваюсь, прислоняясь к столешнице, как это делал Гай пару минут назад. – Может, уже поделишься своим планом.

На меня уставились четыре глаза. Гай с интересом, а брат недовольно. Я скрещиваю руки на груди, показывая ему, что серьезно.

- Ну, ладно, - протягивает Захар, словно делает мне одолжение. – Я давно уже всё продумал. – Брат уходит в прихожую, затем возвращается на кухню с папкой формата «А4», протягивает её мне. – Вот.

- Что это?

Беру папку в руки, обнаруживаю внутри лишь один лист. На нём напечатанный текст, под которым стоит подпись. Подношу ближе к глазам, чтобы убедиться.

- Подпись отца? – спрашиваю, продолжая сканировать каракули.

- Да, - подтверждает брат, - она самая.

- Но… - я не договариваю, поднимаю глаза выше, в ужасе резко выдыхаю, а когда задаю следующий вопрос, не узнаю свой голос. – Отказная?

- Да. – Брат поджимает губы, хмурит брови. Он не дожидается свой чай, берёт мою кружку и делает большой глоток кофе. Морщит нос. - Перебор с сахаром.

- Но как? – На глаза наворачиваются слёзы. Я моргаю, чтобы избавиться от пришельцев. – Как он согласился? Погоди-ка… - мотаю головой, догадавшись. – Он был пьян? Он не соображал, что делает?

Брат опускает голову. Я права.

- Захар…

Не знаю, что брат слышит в моём голосе, но точно не осуждение. Скорее, сострадание. На стеклянный стол падает его слезинка. Я кладу бумагу на стол, спешу к братику. Обнимаю его, сразу получаю обратную реакцию. Захар утыкается в мою шею, шмыгает носом. Я чувствую влагу от его слёз, не замечая, что и сама превратилась в водопад.

- Он давно уже вообще ничего не соображает, - заикаясь и всхлипывая, говорит брат. – Он постоянно в дрова. Ему всё безразлично. Эта мегера творит там, что хочет, а он выходит из кабинета, только чтобы взять новую порцию бухла. Я ему не нужен. Ему никто не нужен.

- Ты мне нужен. – Глажу его по голове, целую в макушку. – Мне ты очень нужен. Всё будет хорошо. Это моя вина. Прости, что не решила эту проблему раньше.

Гай встает, берёт бумагу, чтобы самому прочитать, что там написано. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Даже сквозь стену слёз вижу, что лицо у парня такое кислое лицо, словно он проглотил килограмм лимонов.

- Ты не могла, - Захар защищает меня. – Я знаю, что ты стараешься. Я давно уже думал подсунуть ему, но не знал, что мы будем делать дальше. И вот дядя Миша говорит, что отписал квартиру на тебя, а, значит, теперь у тебя есть жилье, и тебе смогут доверить опеку.

- Да, - соглашаюсь, но сердце по-прежнему щемит. – Да, хорошо. Завтра же позвоню Кириллу Анатольевичу, попрошу связать меня с адвокатом. Я уже разговаривала с ним, но сейчас обстоятельства изменились. Думаю, он сможет нам помочь.

- Не обязательно. – Гай выключает засвистевший чайник, наливает чай, ставит чашку на стол, подталкивая её братику. – У моего отца своя адвокатская контора. Он толковый. Сможет вам помочь. Я уже говорил с ним. – Далее слышится его недовольное неразборчивое ворчание. – Правда, я думал, что тебе нужно забрать брата из детского дома. Завтра дам ему новую информацию. Если, конечно, вы мне расскажете.