По линии взлёта

Агата засмеялась и не стала выделять пять пунктов, как сделала это со счастливой пятёркой. Вопросы вновь посыпались градом. В том числе и на меня. Я отвечал торопливо и коротко, сильно не задумываясь и больно-то не вдаваясь в вопросы. Все мои мысли кружили вокруг кучерявой девушки напротив. Она немного наклонила голову, и её волосы скрыли от меня большую часть лица.

Ещё в начале эфира Лора положила свой телефон на стол рядом с собой. Поскольку стол у нас был круглый и общий, я ощутил вибрацию её телефона. Она мельком взглянула на экран, смахнула звонок, чтобы вибрация не отвлекала. Когда звонок повторился, я напрягся. Кто ей так упорно названивает?

- Ну, что ж, - объявила радиоведущая, - время нашей передачи подходит к концу. И перед тем как Лора и Биго исполнят свой хит вживую, все же не могу ещё раз не задать самый популярный вопрос слушателей. Лора, - обращается она к девушке, которая пугливо посмотрела на неё в ответ, - всем и каждому интересно, есть ли все-таки в твоей жизни кто-нибудь особенный? Я знаю, что ты уже ответила, но сделай это ещё раз, чтобы ни у кого не возникло сомнений. Не успела ты замелькать в лучах славы, а тебе уже приписывают роман с самым топовым женихом. Но, может, дело не в нём? Возможно, есть кто-то, кто затмил красавчика Биго?– Агата усмехнулась в мою сторону. – Есть или нет?

Лора смотрит на меня. Ловлю себя на том, что задерживаю дыхание. И в какой-то момент мне хочется, чтобы она ответила, что меня никто не может затмить. С моей стороны это чистое свинство, учитывая, что я точно не собираюсь пускать её в свою жизнь дальше постели.

Она выпрямляет спину, делает глубокий вдох и, глядя мне в глаза, спокойно отвечает:

- Я повторю, что между нами с Гаем ничего нет и быть не может. И никого другого в моей жизни тоже нет. Я свободна и собираюсь сосредоточиться лишь на карьере.

С трудом сдерживаюсь, чтобы не сморщить нос и не скривить губы. Разумом я понимаю, что девчонка все делает правильно, но другие органы встали на дыбы, и у меня нет ответа, который бы их устроил. Почему мне так неприятно слышать, как чётко она следует уговору?  Почему так обидно слышать из её уст, что я для неё ничего не значу? В сотый раз одёргиваю себя, но меня не покидает чувство, что я загнал себя в ловушку.

Лора поджимает губы, отодвигается от микрофона, давая понять, что ей больше нечего сказать.

- Ну, хорошо, - примирительно комментирует ведущая. – Нет, значит, нет. Давайте послушаем выступление в прямом эфире! Готовы?

Я встаю, чтобы направиться в угол комнаты, где стоит аппаратура. Лора следует за мной. Микрофоны вставлены в держатели. Поднимаю свой чуть выше, наблюдая, как Лора опускает держатель на уровень своих губ.

Изначально планировалось начать наш дуэт с песни, которую мы исполнили на проекте, но продюсеры решили стартовать с чем-то более лиричным, прощупывая почву и ненавязчиво сообщая о нас.

Заиграла мелодия, Лора вцепилась в микрофон, словно он нужен ей, чтобы устоять. Это наше первое выступление, не считая конкурса. Неужели она так и не переборола свой страх? Невзначай придвигаю к ней держатель, как бы показывая, что я рядом. Лора вскидывает голову, я киваю, проглатывая желание прикоснуться к ней, чтобы поддержать и напомнить о том, что я сказал перед выступлением на шоу. Губы девушки едва заметно дернулись: она поняла без слов.

- Ты где-то не тот, я где-то не та, - начала Лора, пропев едва слышно. (Автор представлял песню ARTIK feat. Asti «Моя последняя надежда»).

По моему телу рванули мурашки. Казалось, я весь покрыт гусиной кожей. Сложно ответить, о чём я думал, когда писал эту песню – до одури ванильную и сопливую. Но голос я представлял именно этот. Тембр, присущий лишь ей, того самого дня, когда она исполнила знаменитую песню из кинофильма Титаник, поселился в моей голове, не желая убраться восвояси. Как бы я ни старался выкурить его, он продолжал преследовать меня.

Закрываю глаза, мне захотелось, чтобы она спела только для меня. Чтобы только мои уши слышали её. Согласится ли Лора, если я попрошу её об этом сегодня вечером, когда  мы останемся один на один за закрытой дверью?

Я так замечтался, что едва не пропустил своё вступление. Лора кинула на меня подозрительный взгляд. Да, на меня это не похоже, но я не мог перестать думать о ней, даже когда она рядом. И это охренеть как пугает.

Наши голоса слились, и я почувствовал, как по венам забурлила кровь, словно кто-то поджёг жидкость, наполняющую моё тело. Мне нравится, как мы слышимся вместе. Только сейчас я понял, почему меня так зацепил её голос. В унисон с моим голосом он заставляет меня забыться. Даже сейчас, на импровизированной сцене, когда она поёт стоя рядом, обхватив ладонями держатель микрофона, я чувствую себя в сто раз лучше, чем перед многотысячной толпой, выкрикивающей моё имя.

Песня заканчивается. Мы выходим из студии: в неё уже набивается другая команда ведущих. Парни тянут руки, чтобы поздороваться, затем заинтересованно оглядывают Лору, отчего я нервно сжимаю кулаки.  Девчонки заправляют пряди за ушки, флиртуя в открытую, но не получают ни грамма моего внимания. Я безразлично обхожу их, чтобы догнать стремительно удаляющуюся фигурку. Куда она так спешит? Хочу поймать её и спросить, где же мы будем заниматься тем, чего нет и быть не может.

Но догоняю её в тот момент, когда она забивается в укромный уголок, проводит пальчиком по экрану и подносит телефон к уху. Не знаю, кто ей звонит, но то, что она услышала на том конце связи, заставило её резко побледнеть.

27

POV Вили

Телефон продолжал упорно жужжать в моей руке.

По телу расползается тревожное предчувствие. Что могло случиться, раз дедушка названивает мне уже минут двадцать? Он ведь сейчас должен быть на смене, и он обычно не отвлекается на телефонные разговоры.

Устремляюсь туда, где потише, чтобы была возможность хорошо его расслышать: дедушка всегда разговаривает слишком тихо, или это барахлит его старенький телефон, который он отказывается выбросить. Гай следует надо мной, отчего мое сердце скачет словно попрыгунчик. Не должна я так на него реагировать – это предательство собственного тела.

Забиваюсь в угол, принимаю звонок, подношу телефон к уху. От удивления брови резко рванули вверх: из динамика зазвенел женский голос.

- Здравствуйте! Вы знаете владельца данного номера? – Голос строгий и лишённый каких-либо эмоций. Я словно разговариваю с автоответчиком.

- Д-да, - произношу, заикаясь, живот отчаянно сжимается в спазме, чувствуя неладное.

- Кем вы ему приходитесь?

- В-внучка, - отвечаю, не раздумывая. Кому какое дело, что я не родная?

- Очень хорошо! – Девушка не скрывает облегчения. - Можете назвать ФИО и дату рождения вашего дедушки?

- Бондарев Михаил Михайлович, - произношу, поймав вопросительный взгляд Гая. Качаю головой: еще бы самой понять, что происходит. – Родился двадцать пятого марта тысяча девятьсот пятьдесят шестого года.

- Где-нибудь работает? – продолжается странный допрос.

- Да, охранником в супермаркете...

- У него есть какие-нибудь хронические заболевания?

- Н-не знаю, он не жаловался… А что случилось?

Задерживаю дыхание, ожидая ответа, словно вердикта. Сжимаю кулаки, ногти врезаются в мягкие ткани ладоней.

- Вашему дедушке стало плохо на улице. – Этого не может быть. Кровь хлынула вниз. Внутри словно все оборвалось. – Прохожие вызвали скорую. Вашего дедушку доставили в нашу больницу с сердечным приступом.

Я пошатнулась. Гай, недоумевая, схватил меня за локоть. Я прислонилась лбом к стене, в ушах зашумело. Я что-то пробормотала, но слишком тихо и невнятно.

Этого просто не могло случиться. Не с дедушкой. Нет, пожалуйста.

Девушка на том конце провода ждала моего ответа. Я прочистила горло.

- В какую больницу? – Мой голос дрожал, мне стало холодно, словно резко наступила зима.  Я поёжилась, стиснув телефон в руке.