Страница 10 из 20
Боже! Сам Грибоедов отдает сердце, отдает все, что может отдать, ради благосклонности, ради хотя бы намека на взаимность.
Это стихотворение написано в декабре 1824 года, за год до грозных событий на Сенатской площади.
О чем она могла думать в то хмурое декабрьское утро, когда ждала возвращения «храбрейшего из храбрых»? Быть может, вспоминала, как чаша весов сердечных склонялась то к блистательному генералу, то к непревзойденному поэту.
А Грибоедов настойчиво искал встречи и вскоре нашел ее на вечере у князя Шаховского, где бывала вся петербургская богема того времени. В письме к своему другу мемуаристу Степану Никитичу Бегичеву (1785–1859), брату известной в то время русской писательницы Елизаветы Никитичны Яблочковой, известной своими спектаклями, которые она ставила в своем имении и писала для них пьесы:
«Долго я жил уединенно от всех, вдруг тоска выехала на белый свет – куда как не к Шаховскому?.. В три, четыре вечера Телешева меня с ума свела, и тем легче, что в первый раз и сама свыклась с тем чувством, от которого я в грешной моей жизни чернее угля выгорел».
Знал ли он тогда, что Телешева является возлюбленной самого всесильного генерал-губернатора столицы Милорадовича?
Впрочем, сердцу не прикажешь. Об этом он далее говорил в письме Бегичеву:
«Между тем Телешева, до такой степени в три недели нашей симпатии успела в танцах, что здесь ей не могли надивиться; всякий спрашивал ее, отчего такая перемена, такое совершенство. А я один стоя торжествовал; наконец я разразился рифмами, которые ты, вероятно, читал. Представь себе, с тех пор я остыл, реже вижусь, чтобы не разочароваться. Или то меня с ног сшибло, что теперь не так закрыто, завеса отдернута, сам целому городу пропечатал мою тайну, и с тех пор радость мне не в радость».
Не совсем ясно, что хотел сказать Грибоедов фразой «чернее угля выгорел».
То ли он так отозвался о своем романе, то ли, напротив, выжгла безответная любовь. Нельзя забывать, что Екатерина Телешева, по мнению литературоведов, была фактически, ну как бы мягче сказать – не сожительницей, а как ныне придумали – гражданской женой генерал-губернатора. Собственно, Милорадович обеспечил свою возлюбленную даже собственной квартирой на Невском проспекте. Он снял ее рядом со своим домом.
Ну и что было делать Екатерине Телешевой? Возможно, Грибоедов и тронул ее сердце. Но она была в руках Милорадовича, который сделал ее, как судачили злые языки, «султаншей петербургских театров».
М.А. Милорадович. Художник Дж. Доу
Она могла выбирать себе роли, могла требовать даже, чтобы ставили спектакли, которые ей по нраву. Она постепенно вытесняла других балерин из тех партий, что нравились ей. И попробуй возрази.
К примеру, солистка балета Анастасия Семеновна Новицкая (1790–1822), тоже ученица Шарля Дидло, правда, более раннего времени, решила оспорить свое место под солнцем.
Но тут вмешался высокий покровитель Телешевой. Юрий Алексеевич Бахрушин (1896–1973), балетовед и театральный критик, историк балета, педагог, в книге «История русского балета» так осветил эту историю, связанную с протестами Новицкой:
«Милорадович предложил ей раз и навсегда прекратить борьбу с Телешевой под страхом быть посаженной в смирительный дом. Этот разговор так потряс впечатлительную артистку, что у нее началось тяжелое нервное расстройство. Тем временем слухи об этом происшествии стали распространяться по городу и дошли до царского двора. Милорадовичу было указано на неуместность его поведения. Решив исправить дело, он отправился с визитом к уже поправлявшейся артистке. Услышав о приезде генерал-губернатора и не зная причины его посещения, Новицкая пришла в такой ужас, что у нее случился припадок. Усилия врачей не смогли вернуть здоровья больной, которая вскоре после этого скончалась».
Правда, существует и другая версия, которая говорит о том, что Новицкая получила травму во время балетного спектакля, вызванную отказом специальной машины, которая должна была опустить балерину из-под потолка на сцену.
Впрочем, важно то, что отдать роль Телешевой велел именно Милорадович. Хотя Новицкая была весьма и весьма достойной балериной.
Вот только несколько отзывов театральной критики: «А.С. Новицкая (1790–1822) Анастасия Семеновна была одинаково одаренной танцовщицей и пантомимной актрисой»; «Живая, быстрая, восхитительная в балетах, Новицкая выделялась и своей мимикой»; «Была одаренной танцовщицей и пантомимной актрисой». Романист, драматург и театральный критик Рафаил Михайлович Зотов (1795–1871) писал, что в искусстве Новицкой «невыразимая легкость и чистота соединялись с нежностью и скромностью».
Ну а писатель и драматург Александр Алексеевич Плещеев (1778–1862) отмечал:
«Новицкая Настасья Семеновна – прекрасная танцовщица, пленявшая балетоманов грациозностью… Новицкая не отличалась красотою, но была чрезвычайно симпатична».
Вышло так, что балерину, которая уже не только показала себя талантливой солисткой балета, но и начала педагогическую работу – преподавала танцы сначала в Смольном, а затем и Екатерининском институтах, отодвинули на второй план ради совсем еще юной танцовщицы. Конечно, это было нелегко перенести. Дата смерти указывает на то, что, скорее всего, это действительно не обошлось без той трагедии, которая стала для балерины отставка с важных балетных ролей.
Новицкая была скромна, жила с матерью, уединенно. О ее романах каких-то определенных данных не имеется.
В борьбе за сердце Екатерины Телешевой Грибоедов не сдавался, что начинало уже раздражать Милорадовича. Он готов был наказать ухажера. Учитывая, что Грибоедов был горяч и дерзок, иные считают, что все могло окончиться дуэлью. «Храбрейший из храбрых» не посмотрел бы на свой высокий пост, исключающий право на поединки, и вполне мог дать согласие.
Конфликт назревал, но назревали и другие события – бунт на Сенатской площади.
Соперники… по разные стороны баррикад?
Итак, отправляясь на Сенатскую площадь, Милорадович обещал вернуться к обеду. Он не предполагал, что дело зайдет столь далеко, да и была у него уверенность, что стоит ему появиться перед войсками, как старые воины, которые знали его по минувшим боям на Дунае и особенно в Отечественную войну двенадцатого года, дрогнут и покинут площадь.
Он не предполагал, сколь много омерзительных типов собралось на площади. Если солдаты действительно были обмануты, им говорили, что нужно идти спасать конституцию и что Конституция – жена нового государя Константина Павловича, тоже известного всем своими мужеством и отвагой, проявленными в 1799 году, в походах Суворова, то многие офицеры рвались в бой, кто по своей принадлежности к тайным обществам, а кто просто из веры в обещания благ в случае свержения царя. Это закономерно. Поверили бандитам из Государственной думы да прочим слугам темных сил и свергли царя, а потом утонули в крови революций и революционных войн. Поверили бандитам-горбачевцам да ельциноидам, и получили беспредел девяностых, а потом трудно сбрасываемое с плеч экономическое рабство.