Страница 22 из 54
– Желаю вам удачи, – сказал Нар.
Я ответил соответственно горийским традициям и пожелал здоровья и безопасности его народу.
Насекомое положило передние лапы мне на плечи.
– Я не спрашиваю твое имя, воин, не хочу называть твоего города в присутствии рабыни, но знаю, что ты и твой город будут почитаемы Паучьим Народом.
– Спасибо, – сказал я. – Я и мой народ сочтут это за честь.
– Берегись дочери убара, – предупредил Нар.
– Она подчинилась, – ответил я, зная, что обещание должно быть исполнено.
Нар сделал жест лапой, который я истолковал как прощальное приветствие, и скрылся в лесу. Я помахал ему вслед.
– Идем, – сказал я девушке и направился к полям са-тарны. Она последовала за мной.
Так мы шли около двадцати минут и вдруг девушка вскрикнула. Я резко повернулся: она по пояс погрузилась в болото, попав в полынью. Я попытался подойти к ней, но почва уходила из-под моих ног. Пояс меча оказался слишком коротким, стрекало, пристегнутое к поясу, упало в воду и утонуло.
Девушка погружалась все глубже, вода уже дошла ей до груди. Она отчаянно кричала, потеряв всякий контроль над собой от ужаса предстоящей гибели.
– Не шевелись! – крикнул я. Но она уже не владела собой. – Покрывало! Снимите его и бросьте мне! – крикнул я. Она попыталась сорвать покрывало, но не смогла. Ее голова медленно погружалась в зеленую воду, грязь подползла к самым глазам, лишь руки оставались на поверхности.
Я быстро огляделся и заметил полузатонувшее бревно в нескольких ярдах от себя, высовывавшееся из воды. Несмотря на опасность, я добрался до него и изо всех сил потянул на себя. Мне показалось, что прошли часы, но на самом деле через несколько секунд я вынул его. Я положил его поперек полыньи и, держась за него, доплыл до места, где тонула дочь убара.
Наконец, я нашарил в грязи ее запястье и вытащил девушку из трясины. Мое сердце забилось от радости, когда я услышал, что ее легкие с хрипом начали втягивать зловонный, но живительный воздух. Я толкнул бревно к берегу и, наконец, выволок тело в насквозь промокшей одежде на сухое место.
Впереди, в какой-нибудь сотне ярдов, я увидел границу желтого поля са-тарны и желтый кустарник ка-ла-на. Я сел рядом с девушкой, измученный всеми этими приключениями. Я улыбался про себя. Гордая дочь убара, во всех своих имперских регалиях, сильно воняла – из-за грязи, пропитавшей ее одежду.
– Вы спасли мне жизнь, – сказала она.
Я кивнул, не желая об этом говорить.
– Мы выбрались из болота?
Я снова кивнул.
Это, кажется, удовлетворило ее. Животным движением, не соответствующим ее одеждам, она перевернулась на спину, глядя в небо, столь же изможденная, как и я. Ведь она была слабой девушкой. Я почувствовал к ней жалость.
– Я прошу вашей благосклонности, – сказала она.
– Что вам надо?
– Я голодна.
– Я тоже, – рассмеялся я, вспомнив, что ничего не ел с предыдущей ночи. – Там есть ка-ла-на. Подождите меня здесь, я соберу немного фруктов.
– Нет, я пойду с вами, если позволите, – сказала она.
Я был удивлен таким превращением, но вспомнил, что она подчинилась.
– Конечно. Я буду рад такой компании.
Я взял ее за руку, но она отпрянула:
– Подчинив себя, я должна следовать за вами.
– Глупости, – сказал я, – идите рядом.
– Нет, – покачала она головой, – я не могу.
– Как вам угодно, – рассмеялся я и пошел к деревьям ка-ла-на. Она следовала за мной.
Мы были уже около деревьев, когда я услышал легкий шорох одежды. Я повернулся, и как раз вовремя, чтобы увидеть руку, замахивающуюся длинным острым кинжалом. Она рычала от бешенства, когда я вышиб оружие из ее рук.
– Животное! – воскликнул я в ярости. – Грязное вонючее, неблагодарное животное!
В бешенстве я схватил кинжал и около секунды боролся с желанием вонзить его в сердце вероломной девушки. Но вместо этого сунул его за пояс.
Несмотря на то, что я крепко держал ее за запястье, дочь Марленуса выпрямилась и надменно промолвила:
– Тарларион! Ты думаешь, что дочь убара всего Гора подчиниться такому, как ты?
Я бросил ее на колени перед собой.
– Вы подчинились, – сказал я.
Она прокляла меня, ее зеленоватые глаза горели ненавистью.
– Так-то вы обращаетесь с дочерью убара? – кричала она.
– Я покажу вам, как я обращаюсь с самой вероломной женщиной Гора, – воскликнул я, отпустив ее запястье. Сорвав с ее головы покрывало, схватив за волосы, как публичную девку, я поволок дочь убара всего Гора к роще ка-ла-на. Там я бросил ее к своим ногам. Она пыталась прикрыться остатками покрывала, но я не позволил ей сделать это, и она оказалась, как говорят на Горе, с обнаженным лицом. Великолепная копна волос, черных, как оперение моего тарна, освобожденных от ткани, хлынула на землю. Ее оливковая кожа, зеленые глаза и все черты лица были прекрасны. Красивый рот был искажен яростью.
– Я предпочитаю видеть лицо своего врага, – сказал я.
В бешенстве она смотрела, как я разглядываю ее лицо, но не надела покрывала.
– Ты понимаешь, что я не могу больше доверять тебе, – сказал я.
– Нет, конечно, я – ваш враг.
– Поэтому я не могу дать тебе еще один шанс.
– Я не боюсь смерти, – сказала она, но губы ее слегка вздрогнули.
– Сними одежду, – приказал я.
– Нет! – крикнула она и встала на колени передо мной, склонив голову. – От всего сердца, воин, – сказала она, – дочь убара на коленях просит вашей милости. Пусть это будет только меч и скорее.
Я откинул голову назад и рассмеялся. Она боялась, что я попытаюсь насладиться ею – я, обычный солдат. Впрочем, не могу отрицать, такое желание приходило мне в голову, пока я тащил ее за волосы в рощу, и если бы не ее красота, мне, наверное пришлось причинить вред тому, кого Нар называл разумным существом. Я устыдился и решил не причинять вреда этой девушке, хотя она была злобной и вероломной, как тарларион.
– Я не собираюсь ни насиловать, ни убивать тебя.
Она подняла голову и удивленно посмотрела на меня.
Затем, к моему изумлению, она встала и презрительно произнесла:
– Если бы ты был настоящим воином, то унес бы меня на спине своего тарна выше облаков, и едва миновав заставы Ара, сбросил бы мои одежды на улицы города, чтобы люди знали, какая судьба постигла дочь убара.