Страница 2 из 9
– Эрлин! Запри дверь! – бьет по ушам его голос. Такой, что не подчиниться невозможно.
Эрлин бросается к дверям. Все так же, с ребенком на руках, она даже не успевает подумать, слыша лишь приказ. Ключа у нее нет, засова на двери тоже… Ее заперли снаружи, чтобы не сбежала, но она сама никак не может запереть изнутри. Можно попытаться придвинуть что-то…
Поздно. Лихорадочно пытаясь сообразить, Эрлин не успевает, времени совсем нет. Грохот за дверью. И дверь распахивается от удара, едва не слетая с петель, ее муж на пороге.
– Покажи мне его! – страшно рычит. – Блудливая тварь! Покажи!
Нет!
Эрлин пятится, пытаясь хоть как-то прикрыть ребенка собой, защитить, прижимая его к груди. Она пытается развернуть щит, но не выходит сосредоточиться, слишком страшно. Ей не сбежать. И Аред идет напролом, ломая магические щиты, вырывая мальчика из ее рук, ее саму – ударом отбрасывая к стене. И о стену головой так, что искры из глаз. Эрлин еще кое-как пытается подняться на ноги… Но ее сил, ни физических, ни дара, не хватает, чтобы помешать.
Аред в ярости. Он сразу, без всяких сомнений, видит измену жены, мальчик – огненно рыжий, как Свельг, не многие лорды Леса могут похвастаться таким цветом волос. И ослепительные голубые глаза. Не его.
– Тварь! – ревет он.
Бросает ребенка на пол, и наступает тяжелым сапогом…
– Нет! – кричит Эрлин. – Нет!!!
Темнеет в глазах. Нет! Она подскакивает, бросается на мужа, но ее снова отшвыривают в стену. И кажется, это уже совсем конец, когда Аред идет на нее, его лицо темнеет и так безумно горят глаза. Кажется даже – сейчас, прямо здесь, на ее глазах, он превратится в тварь, у него страшно, вытягивается лицо, заостряются зубы… дико, до тошноты. Он ее разорвет.
Последняя, отчаянная попытка прикрыться, но Аред снова сносит щит, почти не замечая.
Эрлин зажмуривается, готовясь к смерти.
Удар…
Не по ней, совсем рядом. Звон стали и хруст ломающихся костей, хлюпанье крови… Черная мертвая кровь… Аред, разрубленный от шеи наискосок, через грудь, до подмышки… так страшно, что хочется заорать, но крик встает поперек горла. Еще мгновение мертвое тело держится на ногах, покачиваясь. Потом заваливается на бок.
За ним стоит Хёнрир, забрызганный черной кровью. Огромный и неподвижный, словно скала.
И звон падающего меча – это Хёнрир бросает свой. Он стоит, и видно, как тяжело дышит, сосредоточенно, как складка пролегла между бровей, как раздуваются ноздри. Белое каменное, заострившееся лицо. Он пытается справиться с собой – вокруг столько крови! И убив раз, остановиться почти невозможно. Кровь сильнее. Не так…
Эрлин вжимается в стену спиной.
Если не муж, то лорд Хёнрир сейчас убьет ее.
Хёнрир стоит…
Так тихо, что Эрлин отчетливо слышит его дыхание. Слышит, как он глухо рычит сквозь зубы. Напрягаются плечи, пальцы сжимаются до хруста… Темнеют глаза. Глубокий вдох…
– Мой ребенок… – шепотом говорит Эрлин. Пусть Хёнрир убьет ее, но если еще можно хоть что-то сделать… Губы дрожат.
Хёнрир вытягивается. Еще один вдох и один выдох, он разворачивается, оглядываясь.
Крошечный, окровавленный раздавленный сверток чуть позади него. Шаг назад. Хёнрир наклоняется… И Эрлин вдруг ощущает движение чудовищной Силы, заполняющей все. И голод Леса, нарастающий почти истерично: «убей!» Ребенок Эрлин и так почти мертв, даже не плачет. Тонкие невидимые нити связей Хёнрира вытягиваются, склоняются и опутывают его, словно коконом.
– Нет! – кричит Эрлин. – Не трогай его!
Ей кажется, Хёнрир сейчас убьет окончательно, сожрет… выпьет маленькую жизнь, которая и так едва-едва теплится. Превратит ее малыша в тварь. Лесу нужна кровь и нужна добыча. Мертвая черная кровь Ареда не годится для него, только живая…
– Нет!
Спотыкаясь, едва держась на ногах, Эрлин делает шаг вперед.
И натыкается на непроницаемую стену щита.
– Не трогай! – кричит она. – Отпусти его!
– Успокойся, – хрипло говорит Хёнрир. – Я хочу помочь. Иначе он умрет.
Страшно. Так невыносимо страшно, Эрлин не понимает, что сейчас будет.
Она снова, без всякой надежды, бьется всем телом о невидимую преграду щита…
Ее сил недостаточно, но видеть она может.
И она видит, как тонкие нити Силы Хёнрира опутывают ребенка, как проникают внутрь, пытаясь собрать раздробленные кости, разорванное легкое, остановить кровь… На это невозможно смотреть, очень больно. По щекам Эрлин текут крупные слезы.
– Ты превратишь его в тварь, – шепотом говорит она.
Если тонкие нити остаются в чужом теле слишком долго, они прорастают, подчиняя волю, ломая и медленно убивая, высасывая из человека все. Так Лес подчиняет себе людей.
– Я только соберу то, что сломано и отпущу его. Не бойся, – говорит Хёнрир сосредоточенно, не отрываясь. – Потом нужна будет твоя Сила.
Хорошо.
Эрлин сейчас не в состоянии спорить и не знает, как лучше.
Жизнь ее ребенка совсем на грани, и если не сделать хоть что-то прямо сейчас – он умрет, он слишком крошечный, что бы справиться самостоятельно. Если Хёнрир может помочь – даже неважно каким способом и с какой целью, но это даст шанс.
Хорошо. Пусть так. Она сама сделает все, что потребуется.
– Найди чистые пеленки, – говорит Хёнрир. – И переоденься сама, у тебя платье в крови. Чем меньше крови будет на вас обоих, тем лучше. Мы сейчас уедем, ты поедешь со мной.
Его голос звучит спокойно и холодно.
Да. После того, что случилось – оставаться нельзя. И даже Хёнриру – он убил лорда Желтого Дома… Как скоро они опомнятся? Они ведь потребуют его смерти… Совет потребует. И смерти Эрлин тоже… и Свельг…
Так хочется разрыдаться от растерянности, от беспомощности, но времени действительно нет. Переодеться и найти пеленки. Собраться. Когда что-то делаешь – проще, главное – не стоять. Лорд Хёнрир прав, кровь на ней – опасна.
Собраться, да.
Только трясутся руки.
Ничего. У нее есть удобное платье для верховой езды и бриджи. Она ведь поедет верхом?
Переодеваться прямо тут? Оглядывается на Хёнрира, невольно…
– Не бойся, я не смотрю, – говорит он. – Лучше не отходи от меня далеко.
Ничего. Сняв платье, она останется в сорочке, ничего нового лорд Хёнрир не увидит. Эрлин не девочка, чтобы краснеть по пустякам. Быстро. И нужно справиться со всей шнуровкой, несмотря на непослушные пальцы.
– Оделась? Иди сюда. Я хочу, чтобы тоже увидела.
Она не может.
Нет, она подойдет конечно… просто Эрлин кажется, она сейчас умрет, ее сердце разорвется. Ей не хватит сил посмотреть. Ноги подгибаются.
То, что стало с ее мальчиком…
У нее темнеет в глазах.
Хёнрир бросает на нее быстрый взгляд.
– Тебе плохо?
Она зажмуривается, отчаянно мотает головой. Как объяснить? Для него это ничего не значит.
Нужно взять себя в руки.
– Расстели вот здесь, – говорит Хёнрир.
Она расстилает чистую пеленку. Он осторожно поднимает, стирая с тельца кровь, перекладывает.
– Правая рука пострадала больше всего, – говорит он, – кости сильно раздроблены, не уверен, что смогу что-то сделать. Я сейчас постарался собрать то, что жизненно важно – ребра, легкие, внутренние разрывы. Сейчас все срастется, надеюсь, к вечеру… и я отпущу. Замкну все контуры. Потом нужно будет только поддерживать его, подпитывая Силой, ты сможешь и сама, без нитей, через прямой контакт. Еще… шрам на лице – шпорой задело. Выглядит страшно, но это как раз не опасно. Вот с рукой – не знаю…
Эрлин кивает – она поняла.
Все сжимается и каменеет внутри. Кажется, это происходит не с ней, не на самом деле. Она не вынесет.
И она виновата сама. Это из-за нее.
Она виновата во всем.
Лучше бы Аред убил ее.
Лорд Хёнрир поднимает ребенка на руки.
– Идем, Эрлин.
Свельг во дворе. Люди ее мужа и люди Хёнрира. Воины. Никто пока не понимает, что произошло.
Словно во сне все это. Звенит в ушах.