Страница 17 из 69
Глава 7. Госпожа Би отрицает, что ее сын был убит; судья Ди впервые допрашивает вдову Би Цуня
На следующее утро старшина Хун и два стражника, оставшиеся на ночь в деревне Хуанхуа, подошли к дому госпожи Би и громко постучали в дверь. Госпожа Би отозвалась изнутри:
– И кого это принесло в такую рань?
Она подошла, открыла дверь и, увидев снаружи трех высоких мужчин, быстро загородила собой проход, чтобы помешать им войти. При этом она недовольно произнесла:
– Вам, конечно, известно, что в этом доме нет хозяина, здесь живут только две бедные вдовы. Кто вы такие, что беспокоите нас в столь ранний час?
Один из стражников произнес:
– Мы пришли сюда по приказу, а, уж конечно, не для удовольствия! Нам самим было бы приятнее в такое время спокойно спать дома! Зачем, как вы думаете, мы вторгаемся в ваш убогий дом? Удовольствия ради? У нас имеется судебное предписание его превосходительства судьи, согласно которому старшина должен незамедлительно привести вас и вашу дочь в Чанпин для допроса на дневное заседание. Так что поторопитесь!
С этими словами он оттолкнул госпожу Би, и вся троица проникла во двор. Увидев, что дверь в одну из комнат открыта, они вошли и сели. Дверь соседней комнаты оставалась плотно закрытой.
Старшина Хун достал судебное предписание и сказал:
– Это официальное дело, не терпящее отлагательства. Где ваша невестка? Скажите ей, чтобы она собралась, ей придется пойти с нами в суд. Разговоры вам не помогут.
Госпожа Би, услышав, что они явились от имени окружного судьи, задрожала и взвыла:
– Мы никогда не делали ничего противозаконного, а вы хотите, чтобы мы предстали перед судом! Вероятно, кто-то из наших кредиторов подал жалобу, потому что мы еще не вернули им деньги? Пожалуйста, господа, сжальтесь над этим бедным домом! С тех пор как умер мой сын, мы едва сводим концы с концами. Как мы можем сразу же выползти из долгов после похорон? Хотя мы люди маленькие, нас еще никогда не унижали настолько, чтобы присылать за нами стражу, которая должна доставить нас в суд. Пожалуйста, господа, проявите человеческую доброту и вернитесь в суд без нас! Можете доложить судье, что мы быстро продадим нашу мебель и одежду и выплатим долги. Пожалуйста, проявите сострадание и не тащите нас в суд!
С этими словами госпожа Би горько разрыдалась. Старшина Хун, пожалев эту честную женщину, не без сочувствия произнес:
– Не волнуйтесь, ваши кредиторы не подавали никакого ходатайства. Наш судья только хочет встретиться с вашей невесткой и задать ей несколько вопросов. Вы лишь позовите ее, а затем мы вас оставим в покое, в суд же доставим только ее.
Но не успел он закончить, как госпожа Би воскликнула:
– Я не верю, что ваши люди действительно из суда! Сначала вы говорите, что мы обе должны идти с вами, а затем выясняется, что идти придется только моей дочери. Вы, наверное, похитители, которые, зная, что в доме нет мужчин, способных нас защитить, хотят обманом унести мою дочь? Знаю я вас, вы сначала надругаетесь над ней, а потом продадите в бордель! Но чтобы получить мою дочь, вам сначала придется убить меня!
И она кинулась к старшине. Терпение у стражников лопнуло, и они грубо оттолкнули ее, потом усадили на стул и сказали:
– Послушай, ты, старая женщина! Неужели ты настолько глупа, что не понимаешь, ведь старшина только по доброте своей хотел избавить тебя от явки в суд? И неужели ты не понимаешь, что этот вызов в суд подписан самим его превосходительством? Он что, скажешь, тоже фальшивый? Ты и в самом деле глупа! Неудивительно, что эта твоя невестка водит тебя за нос! Если бы наш мудрый судья не обнаружил это, твоя жизнь, вероятно, висела бы на волоске.
В этой суматохе никто не заметил, что во время этой перебранки боковая дверь отворилась и на пороге уже некоторое время стояла молодая госпожа Би, слышавшая каждое их слово.
– Мама, – сказала она наконец, – оставьте их в покое и дайте мне задать им несколько вопросов. Во-первых, у вас действительно только вызов в суд, а не приказ о нашем аресте? И во-вторых, ведь никто пока не выдвинул против нас обвинения, правда? Ни моя мать, ни я никогда не нарушали закон. Помните, что говорили древние: «Хотя стальной меч и остер, он не отрубит голову невиновному». Хотя судья, как и положено, обладает неограниченной судебной властью в этом округе, он не должен выдвигать неразумных требований. Когда при императорском дворе узнают о вдове, которая до самой смерти хранила верность мужу, правительство обычно сооружает в ее честь мемориальный храм, а высокие чиновники приносят жертвы каждую весну и осень. Нет никакой причины посылать стражников арестовывать нас, двух обездоленных вдов. Если судья хочет о чем-то нас спросить, ему стоит только дать знать об этом. Мы не совершили никакого преступления и не боимся заявить об этом публично в суде. Но мы не позволим тащить нас, как овец. А если вы поведете нас насильно, мы откажемся покидать суд до тех пор, пока дело полностью не прояснится, и тогда судья не сможет сказать, что мы не подчинялись его приказаниям!
Выслушав эту пламенную речь, каждое слово которой попадало в цель, оба стражника были ошеломлены и, не зная, что делать, повернулись к старшине Хуну.
– Что ж, уважаемая госпожа, для такой молодой особы вы, безусловно, весьма красноречивы. Теперь я понимаю, что вы могли совершить столь потрясающее преступление. Что же касается обвинения против вас, госпожа, я не судья Чанпина. Я умею только выполнять приказы. Если вы хотите еще что-либо знать, можете задать вопросы в суде. Вы не собьете нас с толку своим проворным языком!
С этими словами он сделал знак стражникам, и те схватили молодую госпожу Би за руки и, не дав ей произнести ни слова, потащили из комнаты. Старая госпожа Ви, не имея сил сопротивляться, в отчаянии бросилась к двери. Но старшина и стражники остановили ее одним суровым взглядом и все же увели ее невестку.
На улице собралась толпа жителей деревни, желающих знать, что происходит. Старшина обратился к ним:
– Мы уводим эту женщину для допроса в суде по приказу его превосходительства судьи Чанпина. Если вы помешаете нам выполнять наши обязанности, вы также будете привлечены к суду. А дело, позвольте сказать, нешуточное!