Страница 16 из 23
– А для моего друга… – Он смолк, указывая на Насира, нахмурившегося при слове «друг».
– Воды.
Девушка буквально ощетинилась, коснулась щеки Альтаира и тотчас ускользнула. Глаза генерала жадно проводили служанку.
– Я знал, что ты скучный, Насир, но пить воду в таверне? Не уверен, что она вообще у них есть. Хотя можно набрать в туалете…
Насир прикусил язык.
– Твоя сдержанность меня поражает, – продолжил Альтаир.
«Неужели кофе ему чем-то поможет?»
– А у тебя она напрочь отсутствует, что, к слову, не может не раздражать, – ответил Насир.
– Кто-то ищет способ забыться, – до странности торжественно заметил генерал.
Насир, невольно проследив за взглядом собеседника, остановился на пьяном мужчине. Дурак, потерянный и отрешённый, пристально глядел в стакан, пока вдруг не моргнул, охваченный вспышкой боли. Насир крайне сомневался, что Альтаир замечает его муки.
– Некоторым из нас не суждено забывать. – Насир не знал, почему из всех людей он сказал эти слова именно Альтаиру.
Будто напоминая об идиотизме Насира, Альтаир бросил на него испепеляющий взгляд.
– Некоторые из нас этого не заслуживают.
Девушка вернулась раньше, чем Насир успел возразить. Она поставила кофейник и чашку перед Альтаиром и небольшой стакан воды перед Насиром. Содержимое выглядело чистым и не пахло так, будто его зачерпнули… оттуда.
– Shukrun, habibi[28], – сказал Альтаир, проведя тыльной стороной пальцев по её руке.
У Насира загорелись уши, когда генерал наклонился к служанке, что-то пробормотал и вложил ей в ладонь обрывок папируса.
– Послушай, – начал Насир, но девушка встала и с прощальным взглядом направилась прочь. Спустя миг она остановилась перед мужчиной в чёрной форме. Сарасинский солдат.
– Дурной тон – глазеть на женщину, когда ты с мужчиной, – протянул Альтаир.
Насир с отвращением взглянул на него.
– Кто бы тебе ни сказал, что…
– Я сам это придумал, – перебил генерал.
Насир заметил, как девушка что-то передала сарасинцу. Обрывок папируса.
– Не суй нос в чужие дела, мой принц.
Насир с усмешкой взглянул на солдата, но теперь тот стоял в одиночестве, глядя в ответ с холодным безразличием. Был ли он частью отряда, которому поручили отравить деменхурцев газом? Насир этого не знал.
– Всё, что я делаю, – я делаю во благо королевства, – продолжил Альтаир. – Разве не это диктует наш долг? Должна ведь существовать какая-то веская причина, по которой ты таскаешься по халифатам, убивая невинных людей. – Он налил в чашку чёрного кофе, столь неуместного в шатре, полном алкоголя и шумных мужчин. Генерал заметил, что Насир не сводит глаз с его чашки. – Мне казалось, из всех людей именно ты должен был заметить, что я выше человеческой склонности затуманивать свой разум.
Насир был наполовину сафи, но даже он называл себя не иначе как человеком. Тем не менее Альтаир не ошибся. Всякий раз, когда генерал возвращался с ночных прогулок, Насир замечал в его взгляде поразительную ясность. Он лишь не ожидал, что мужчина в таверне отдаёт предпочтение горькому кофе.
– Так о чём мы? Ах да. О миссии… – Альтаир, вытянув ноги по обе стороны стола, даже не потрудился понизить голос.
Насир открыл рот, чтобы расспросить о девушке и папирусе, но солдата уже и след простыл.
– Странно, что твой треклятый отец предпочёл умолчать о своих грандиозных планах.
Насир замер. Никогда прежде Альтаир так грубо не отзывался о султане.
– Серебряная Ведьма отправила особое приглашение. Такое, перед которым трудно устоять, – начал Альтаир, осушив чашку кофе.
Если султан советовался с Серебряной Ведьмой, значит, жди беды. В Крепости она стала частой гостьей, но Насир всегда держался на расстоянии от прекрасной женщины, которая смотрела на него слишком внимательно.
– Письмо – изысканный способ кое-что выманить у Шарра…
– Шарр? – повторил Насир прежде, чем смог остановиться. Остров… kharra. Все мысли в его голове развеялись, точно песок под порывами ветра.
– Не перебивай, – нахмурился Альтаир. – Что бы это ни было, оно вернёт волшебство минаретам Аравии. И ты – значимая часть плана.
– Я. А награда за это…
Насир резко смолк, получив пинок. Он вскинул взгляд, но выродок уже прошёл мимо. Сухой ветер вновь проник в палатку, взъерошив волосы и всколыхнув какофонию запахов.
– Я знаю лишь то, что за этим стоит Серебряная Ведьма, и только чистые сердцем смогут найти предмет вожделений.
– Отлично. А я, значит, чистый сердцем? – усмехнулся Насир.
В трёх столах от них завязалась драка между болтливым зарамцем и крупным мужчиной в потной рубахе. Насир потёр виски, когда в и без того невыносимом грохоте поднялись ворчание, треск и ругань.
– Но когда-то ты думал, что чист? – невозмутимо спросил Альтаир. – Гамек не доверяет Серебряной Ведьме по причинам, которых мне не понять. Твоя задача – убить человека, который найдёт трофей, и принести его отцу.
Вот эта задача больше подходила принцу.
– Видишь? Вопреки ненависти, Гамек доверяет только тебе, – объяснил Альтаир.
Вот только Гамек никому не доверяет. Даже собственному сыну, не говоря уже о ведьме, у которой он искал совета.
Придя к тому же выводу, Альтаир выдавил невесёлый смешок.
– Нет, это не так. Просто ты единственный, кого он может заставить, и единственный, кто не сломается, выполняя его приказы.
Слова Альтаира стали пощёчиной. Насир давно привык к обвинениям, но не к всепоглощающему чувству трусости, которое их сопровождало. Стиснув зубы, он бросил взгляд на генерала. Жалость к себе может подождать.
– И, боюсь, то, что ты добудешь, станет последним, что ему нужно, – заключил Альтаир.
«Нужно для чего?» – чуть было не спросил Насир.
Тревога отразилась в гордых чертах Альтаира, искривила его гордый рот. Чувство, которого Альтаир, владея собой, никогда бы не выдал.
Происходило нечто более зловещее, чем Насир мог вообразить.
Где-то на даамовом острове Шарр, не меньше.
Глава 7
Умм всегда знала, что её дочь не боится Арза так, как трепещут перед ним другие дети. Укладывая Зафиру спать, мать шёпотом слагала истории о суровых стражах султанши. Наслушавшись сказок, Зафира видела во снах погони и мужей в серебряных капюшонах. Пускай мать и уступала отцу в сказительстве, в умении слагать страшные истории не было ей равных.
Теперь, когда султанша погибла, в каждой тени Зафира замечала разнообразные оттенки серебра.
Письмо… Женщина в серебряном плаще…
Она лежала в постели. Кожа болела от адского платья, которое всего несколько часов назад туго облегало её тело. Как и всегда, Ясмин находилась на расстоянии одного дома от Зафиры, но новое чувство тоски и недосягаемости одолевало душу.
«Что за бескрайний эгоизм».
Она зажмурилась, со стоном открыла глаза, стараясь выбросить из головы Ясмин и Миска. И Дина, который, взвалив на плечи громоздкую сумку, с горько-сладкой улыбкой отправился к другу. Там ему предстояло провести несколько ночей, пока Ясмин не переедет в дом Миска.
«Милостивые снега».
Теперь в жизни Зафиры появился новый повод для беспокойства. Предстоящий через два дня поход. На даамов Шарр.
Зафира выбралась из кровати. Худой матрас не заглушил скрипа старого дерева. Придётся просить Дина взглянуть на каркас. Он любил возиться с разнообразными материалами и создавать вещи, которыми мечтал поделиться с пелузианцами, живущими в двух халифатах от родного Деменхура.
Зафира надела выцветшую тунику и тяжёлый плащ Бабы, набросила небольшую сумку, оттолкнув в сторону громоздкий мешок отца. Пузатая сумка будет сопровождать её в путешествии на остров. С собой Зафира думала взять запасную одежду, любимое мыло и набор редких лекарственных средств, которые Баба собирал долгие годы: полоски ткани, тоники, мази для ран, травы, смолу от ожогов. Всё это богатство было собрано во времена, когда Деменхур ещё не был проклятой снежной пропастью. Во времена, о которых Зафире оставалось только мечтать.
28
Спасибо, дорогая.