Страница 11 из 23
От сдавленного крика Хайтама мальчик всхлипнул, и Насир крепче сжал его плечи.
– Отдай его, умоляю! – попросил визирь. Жалостливо попросил.
– Попрошайничество здесь не к месту, – отрезал Насир.
Султан вышел вперёд.
Люди боялись Хайтама. Сила его была единственной причиной, по которой халиф Деменхура всё ещё жил. Тем не менее, даже за целый халифат от дворца, страх Хайтама был очевидным. В застывшем теле и крепко сжатой челюсти Насир разглядел испуг.
– Мой Султан. – Хайтам упал на колени.
– Встань, – велел Гамек с твёрдой снисходительностью. – Серебряная Ведьма приходила к Айману?
Насир напрягся. Эти люди никогда не встречались в одном предложении, а уж тем более – в одной комнате. Айман слыл добрым халифом. Он не стал бы терпеть встречу с ведьмой в серебряном плаще.
Если Гамек был лично знаком с Серебряной Ведьмой, почему сам не спросил у неё об Аймане?
«Он не доверяет ей».
Хайтам пристально посмотрел на своего сына. Халифу, безусловно, он был верен больше, чем султану, но любовь к ребёнку превышала всё остальное. Хайтам, закрыв глаза, дал утвердительный ответ.
Султан тотчас повернулся к мальчику и одарил настолько злорадным взглядом, что Насиру захотелось спрятать ребёнка подальше.
– Да, мой Султан, – промолвил Хайтам. – Они виделись в Палате Силаха у западных деревень. Мы не знаем наверняка, кому доставили её письмо, но надеемся, что Охотнику. Больше мне ничего не известно.
Глаза султана загорелись. Охотник раздражал Гамека даже больше деменхурцев. Насир не знал, был ли он известен по всей Аравии, но сам слышал достаточно.
Никто другой не мог повторить подвиг Охотника. Насир и сам пробовал. Однажды он отправился в Арз на убийство, но в тот момент, когда ступил обеими ногами в лес, его окутала непроглядная тьма, и выход исчез. Насиру потребовалось несколько часов, чтобы вернуться, после чего он несколько дней задыхался. Сердце уходило в пятки от малейшего звука.
Насир был наёмным убийцей, скрытным, смертоносным, внушающим страх. И никогда прежде он не испытывал подобного ужаса. Ужаса, из которого с трудом сумел вынырнуть.
Магия Арза и магия медальона на шее султана, должно быть, имели одну природу. И, очевидно, не принадлежали к тому волшебству, что в прежние времена освещало минареты. Эта магия была безграничной, тёмной, бесконечной.
– Когда начинается поиск? Через два дня? – полюбопытствовал султан.
– Полагаем, что так, – ответил визирь.
«Что ещё за поиск?»
Пламенное тело Хайтама задрожало, отбросив длинные тени. Насир, ощутив выступившие капли пота, оттянул воротник тауба.
– Мой Султан, скажите мне, зачем вы забрали моего сына? – выпалил Хайтам.
Даже Насир, наследный даамов принц, не знал ответа на этот вопрос.
– Убедись, что халиф встанет перед Арзом, когда начнутся поиски, и тогда сын вернётся к тебе целым и невредимым.
– Перед Арзом? Но… – Хайтам смолк. Насир понял причину. – Вы, верно, желаете его смерти.
Султан не отрицал. Сначала халиф Сарасина, затем армия и пары из пещер Лейла. А теперь этот загадочный поиск… и халиф Деменхура.
Хайтам бросил взгляд на сына. Боль ярко вспыхнула в его глазах.
– В столь смутные времена несчастия случаются нередко, визирь, – размышлял султан. – А если вдруг трон опустеет, то лучше скорее его занять.
Глаза Хайтама озарились пониманием. Он был всего лишь пешкой, а пешка на троне несравнимо полезнее, чем пустой трон. Прячась за стенами Крепости, Гамек без труда управлял Сарасином. Деменхур же – слишком далёк и обширен; народ его не очень приветлив. Пока его сын в опасности, Хайтам будет идеальной марионеткой.
Хайтам, чьи волосы полыхали фиолетовым заревом, обернулся. Движение головы залило комнату пурпурным светом. Сын Хайтама, приоткрыв рот от изумления, глядел на яркое зрелище. Наблюдая за выражением детской невинности, Насир ощутил отвращение.
– Так что? Сделаешь, как я просил? – голос султана был жёстким.
Хайтам помедлил. Сын его наклонился ближе, стараясь расслышать каждое слово.
– Он придёт. – Голос Хайтама надломился от клятвы. – Только молю, не навредите моему сыну.
Если Айман славился добротой, то Хайтам хвалился жёсткостью. Именно Хайтам держал Аймана в строю, следил за порядком в Деменхуре, одном из крупнейших халифатов Аравии. Однако в тот самый момент Насир впервые заметил его уязвимое место. Любовь. Любовь ослабляет мужской дух.
– Он в безопасности, пока ты со мной, – заявил султан.
«В безопасности? В сырой и холодной темнице, которая убьёт его прежде всего остального?»
Хайтам уже открыл рот, чтобы вновь умолять, но султан бросил в огонь чёрное семя. Мужчина, как и пламя, в одночасье исчезли.
– Уведи мальчишку, – в глухой тишине приказал Гамек.
Насиру хотелось возразить. Пролить миллион слов и задать сотню вопросов.
– Он вернётся во всеоружии, – наконец выдавил сын султана.
Хайтам. Айман. Они не дураки.
Султан даже не взглянул на Насира.
– Для тебя он вернётся во всеоружии, но не для армии сарасинцев, вооружённых магией вместо клинков.
Насир замер. Убийства… Удушение ядовитыми парами…
Отряд сарасинцев никуда не пропал. Гамек лишь отдал им новый приказ. Он уже командовал армией, которой по закону не имел права распоряжаться.
Султан Аравии вздумал удушить невинных жителей западных деревень Деменхура, позаботившись, чтобы среди них оказался халиф.
Нападение начнётся со стороны халифата, а не со стороны султана, и стычек за расширение границ больше не будет. Начнётся война.
Халифы существовали, чтобы контролировать султана. Султан, в свою очередь, держал в узде халифов. Сами они, почти короли, находились под пятой. Халифы являлись запасным вариантом, оставленным Сёстрами для обеспечения баланса.
Но что задумал Гамек?
Насир открыл рот, чтобы вставить своё слово, однако сын султана сам был убийцей с замаранными кровью руками. Как он смел возражать против смерти невинных людей?
Насир сжал губы.
«И я, будучи болваном, сделаю всё, что он прикажет».
Глава 5
Дом Зафиры стоял последним в деревне и ближе всех располагался к Арзу, что позволяло ей с лёгкостью перевоплощаться в Охотника. И всё-таки, защёлкнув замок входной двери, Зафира вздохнула с облегчением.
В камине потрескивал огонь; Лана дремала, растянувшись на подушках. На коленях сестры лежал свиток деревенских новостей вместе с последним выпуском «Аль-Хабиб». Нынче, пройдя через множество рук, газета выглядела потрёпанной. Издание изобиловало сплетнями, слухами и последними событиями со всего королевства. Шаткое положение халифатов и недостаток магии привели к тому, что газеты выходили редко и в небольшом количестве, но оттого они пользовались ещё большей популярностью.
«Аль-Хабиб» выпускался без рисунков и был известен каллиграфическим искусством. На чтение у Зафиры не хватало терпения, но она всегда мечтала взглянуть на лица хотя бы для того, чтобы ещё больше ненавидеть образы халифа и султана. Чтобы опасаться наследного принца. Чтобы понять бессмертного сафи.
Светлые веснушки усеивали сияющую кожу Ланы; рыжий огонь танцевал в тёмных волосах. Будь жизнь их проще, Зафира точно бы завидовала сестриной красоте.
Выскользнув из сапог, Зафира направилась по коридору в комнату, ощущая пятками неровности каменного пола. Она повесила плащ на полированную ручку и хотела уже скинуть сумку, как вдруг замерла на месте. Зафира что-то нащупала. Пергамент.
Серебряный, как месяц молодой; красный, как свежая кровь.
Зафира, бросив быстрый взгляд на сестру, осторожно вытащила находку. Серебро замерцало в слабом свете очага. Письмо как будто гудело. Манило, точно Арз. У Зафиры перехватило дыхание.
«Открой меня», – казалось, шептал пергамент.
В голове Зафиры промелькнула жутковатая улыбка женщины в серебряном плаще. Она медленно перевернула пергамент и увидела сложенный уголок и печать. Письмо, напоминающее о женщине, которой не существовало.