Небо, полное звезд

– Конечно, – бормочу я.

– Тогда договорились, – радостно кивает она. – Здесь есть чему удивиться, и это не только северные имена жителей. Хочешь побывать на Каменном озере? Я попрошу папу нас свозить!

– Озеро?.. – Боже, почему она нарвалась на меня, а не на Софью? – Озеро… Звучит заманчиво.

– Отлично! Тогда скоро увидимся!

– Хорошо, – киваю я.

– Всего доброго! – машет мне Оливия.

Она продолжает улыбаться, и мне приходится делать то же самое.

– Счастливо! – Я машу ей в ответ.

Отворачиваюсь и направляюсь к дому, спиной чувствуя ее взгляд.

– Пока! – бросает она, когда я подхожу к двери.

– До встречи, – отвечаю я и спешу скрыться в доме.

– У тебя новая подружка? – хмыкает Софья.

Она кладет в рот чипсы и звонко хрустит ими, лежа на диване посреди гостиной. И вот для этого человека уставшая после долгой дороги мать собирается готовить полезный ужин?

– Соседская девочка, – сообщаю я. – Зовут Оливией. Фамилию даже не вспомню, язык сломаешь.

– Ты познакомилась с кем-то? – выглядывает с кухни мама.

– Да, – киваю, передавая маме пакет, – с соседской девочкой нашего возраста. Она милая и вежливая. – Поворачиваюсь к сестре: – А ты боялась, что здесь все чудны́е.

Софья даже не пытается прятать чипсы, и мама, заметив блестящий пакет, обиженно вздыхает:

– А это что еще такое, Сонь? Ты где их раздобыла?

– Купила на заправке!

– Ты же знаешь, что бывает, когда ты ешь вредную еду?

– Знаю, мам, но я хочу!

– А ну, дай сюда!

Они не прекращают пререкаться, даже когда я поднимаюсь наверх и закрываюсь в ванной. Мне нужно принять душ. С удивлением обнаружив в ванной комнате окно, я встаю на цыпочки и смотрю сквозь стекло: отсюда видно дом тех самых соседей с непроизносимой финской фамилией.

Я задергиваю занавески, включаю воду, разглядываю узоры на настенной плитке и вспоминаю, как говорила со мной соседская девчонка. Чисто, без акцента. Может, здесь так модно называть детей? Необычными именами. Или город наводнен эмигрантами? Или все настолько смешалось, что уже не ясно, где свои, где чужие? А может, здесь нет чужих, и все свои, и гостеприимство – их конек?

Я встаю под горячие струи воды, закрываю глаза и воссоздаю в памяти образ соседки. Наверное, мне хотелось бы быть такой, как она. Особенной. И я не про длинные светлые волосы и глубокие синие глаза. И не про необычное, красивое имя. Я про ее лицо и про этот взгляд, который удерживает тебя, словно магнитом, – смотришь и понимаешь, что человек особенный.

Не то что Анна: серые волосы, серые глаза, все серое. Такой легко затеряться в толпе. И даже выделиться нечем. А Анне так хотелось бы стать особенной. Хотя бы на миг.

12

На следующий день мы едем осматривать окрестности. Сампо, похоже, вобрал в себя лучшие черты европейских городов, оставшись при этом истинно русским: гладкие асфальтированные дороги, вежливые водители, улыбчивые жители. Памятники, ухоженные дворы, бассейн, кинотеатр, торговые центры и здание полиции – поистине грандиозное строение для такого уютного городка. Есть на что посмотреть.

Но что больше всего поражает – стеклянные двери подъездов. Не разбитые, не исписанные, не грязные. И никаких двухслойных металлических дверей, как в центральной части страны, а ведь тут, по сути, север!

И чем больше мест мы проезжаем, тем сильнее становится ощущение, что мы попали в какой-то другой мир. Те же люди, то же государство, но все иное. Кругом так чисто, и все на своих местах. Здесь так хорошо убирают? Или просто не мусорят?

Одни вопросы.

Да и стоит город будто посреди леса: вокруг очень много зелени. Кажется, что строители возводили дома между деревьями – осторожно, чтобы не потревожить природу.

– Мама, белка! – восклицаю я, опуская стекло в машине. – Смотри! Смотри!

И пушистая перебегает широкую пешеходную дорожку, испуганно оглядываясь на нас.

– Что ж ты как маленькая? – бурчит Софья. – Белок не видела?

А сама только что, вытянув шею, за ней наблюдала.

Но я не обращаю на сестру внимания: привыкла, что ее все вокруг всегда раздражает.

– Что там на карте? – спрашивает мама.

– Нам направо, – командую я.

И неотрывно слежу за площадью, которую огибает наш автомобиль. Здание банка, кафе, цветочный магазин, много окон, света и парковочных мест для велосипедов. Похоже, что все здесь передвигаются на них, ведь на дорогах очень мало машин.

– Какая красота… – вздыхаю я.

– Мра-а-ак, – отзывается Софья.

Мы как две противоположности: все, что меня восхищает, раздражает ее.

Я оборачиваюсь, вглядываюсь в лицо сестры: на неумело подведенные синим карандашом стрелки, на слипшиеся от туши ресницы, на густо покрытое тоном лицо, и понимаю, что, несмотря на год разницы в возрасте, она совсем еще ребенок.

– И почему тебе нужно все время все ругать? – сетую я.

– И почему тебе нужно все время строить из себя святую простоту? – пародируя мою интонацию, вопросом на вопрос отвечает Софья.

– Девочки, прошу вас! – повышает голос мама.

– Пусть не рычит, – отворачиваюсь я.

– Пусть помолчит, – язвит сестра.

– Анна! – громко говорит мама.

– А почему сразу я? – у меня не получается сдержать возмущение.

Софья ехидно хмыкает.

– Потому что ты старше.

Я отворачиваюсь к окну.

Скольжу взглядом по музеям, старинным избам, часовням с резным орнаментом. Интересно, чем здесь живет молодежь?

Мы приезжаем на комбинат. Пока мама общается с новым начальством, а Софья валяется на заднем сиденье машины с телефоном в обнимку, я подхожу вплотную к железорудному карьеру. Он кажется невероятно огромным. Я на его краю, как мушка на оконном стекле, – мелкая точка. Сердце стучит у меня в ушах, дыхание перехватывает. Я застегиваю замок на толстовке до самого подбородка и осторожно пячусь.

Предпоследним пунктом нашей поездки оказывается школа. Здание гимназии двухэтажное, с большими квадратными окнами, со всех сторон окруженное высокими соснами. Вдоль территории тянутся клумбы, ухоженные газоны, через каждые десять метров встречаются скамьи для отдыха учеников.

– Неплохо, – констатирует мама. – Совсем неплохо.

Она улыбается, пытаясь заразить нас оптимизмом, и я решаю ее поддержать:

– Выглядит намного круче нашей предыдущей школы.

Софья фейспалмит.

– Да это настоящий отстой! Это здание похоже на здание детского сада!

– Потому что здесь нет укромных уголков для курения? – усмехаюсь я.

– Анна! – одергивает меня мать.

А сестра показывает средний палец и закатывает глаза.

– Добро пожаловать в Сампо, девочки, – приветствует нас директриса, когда мы заходим к ней в кабинет. – Меня зовут Лидия Егоровна, и я руковожу этим учебным заведением.

– А это Анна и Софья, – представляет нас мама.

Будто сами мы не можем открыть рот и рассказать, как нас зовут…

– Наша гимназия придерживается высоких образовательных стандартов, и у нас высокие требования к ученикам, – предупреждает нас директриса. – Но я видела ваши табели успеваемости и думаю, что вы справитесь. – Она провожает нас к секретарю: – Проходите. Каарина поможет вам оформить документы и написать заявления.

– Спасибо! – горячо благодарит мама.

Я останавливаюсь у окна и представляю, как через несколько дней сюда потянутся толпы учеников и как двор наводнят десятки и сотни людей.

– Если бы мы родились здесь, – шепчет сестра, – как бы мама назвала нас? Мне больше нравится Хелена.

– А меня вполне устраивает мое имя, – отвечаю я.

– Аннели звучало бы приятнее.

– В школе предусмотрена форма для учащихся? – интересуется у секретаря мама.

Очевидно, ее беспокоит то, что Софья стала интересоваться экстравагантными нарядами.

– Для девушек это синий сарафан или синий пиджак с гербом гимназии, – поясняет Каарина, милая женщина лет тридцати с неизменной для жителей этих мест улыбкой. – А под них ученицы могут носить любую свою одежду. – Она смотрит на подведенные синим глаза Софьи и добавляет: – В рамках приличий, разумеется.