Элизиум – мой

И именно эти бурлящие, незамерзшие чувства – ненависть и жажда свободы – и были тем двигателем, который помог мне не стать в конечном итоге жертвой моих собратьев по Охоте.

Негромкий звук мужского голоса заставил меня очнуться от воспоминаний.

– Ты устала, – лаконично констатировал мое состояние хозяин Элизиума. – Очень странно, почему моя формула не подпитывает твою выносливость после выброса энергии.

– Наверное, потому, что кто-то не настолько всесилен, как себе думает, – пробубнила из последних сил я, повинуясь жесту ученого и укладываясь на лабораторную кушетку. Невежливо, конечно, но после такого недвусмысленного общения на кровати как-то не тянуло соблюдать дистанцию.

– Язвим, значит, – многообещающе протянул ученый, осматривая лежащую меня. – Отлично, тогда не отключайся, кошка упрямая, и я тебя еще разочек с удовольствием отшлепаю. Мне, знаешь ли, очень понравилось, как ты громко и сладко умеешь стонать.

– Еще чего не хватало! Меня и первый разочек не слишком впечатлил, – сонно фыркнула я, пытаясь бороться с желанием свернуться в клубочек и наконец отрубиться. Вру, конечно, а что делать, не признаваться же, что я до сих пор в шоке. И шок, кажется, больше приятный, чем наоборот.

Рука ученого опустилась на мой рот, пальцы погладили мою нижнюю губу.

– А если тебе чего-то не хватило, детка, я позже проверю, хорошо ли ты умеешь работать ротиком несколько в другом плане, чем отпускание колкостей. Спасибо тебе за прекрасную идею!

Я предпочла благоразумно заткнуться, прикусив язык и мысленно ругая себя: “Ну вот надо оно тебе, а? Прекрати же ты его провоцировать, в конце концов!”

– Если мы пока закончили дискуссию, ложись на спину и дай мне свою правую руку, – приказал мужчина, прожигая меня потемневшими глазами.

Я притихла, из-под ресниц бросая короткие взгляды на сосредоточенное лицо Даррена и терпеливо пережидая неприятные ощущения, пока он брал у меня кровь и подсоединял к запястью датчики.

Пока анализатор проверял, что же изменилось в моем составе крови, ученый внимательно исследовал другие показатели, попеременно подключая датчики к разным частям тела. Его работоспособности и умению аналитически мыслить можно было только позавидовать – цены бы ему как Охотнику не было бы, если бы он был из этого класса.

Усиленно борясь с апатичной вялостью, я наблюдала за Дарреном, ненароком отмечая, какая великолепная физическая форма у гения мысли и жестокости. Уверенные точные движения, ни единого лишнего вздрагивания мускула.

“Он как смертоносное лезвие меча”, подумалось мне вдруг, и невольная ассоциация заставила меня внезапно вспомнить многочисленные шрамы на его теле. Почему он от них не избавился, ведь, судя по оснащению его Элизиума и профессионализму его слуг, возможности Даррена весьма широки в разных сферах. Откуда вообще эти шрамы взялись? Его когда-то предали и сильно изранили, поэтому он теперь возвращает жестокость, отыгрываясь на заведомо слабых Жертвах?

Мысли мои вдруг перескочили на то, как я кожей спины чувствовала шероховатость его отметин в тот момент, когда Даррен так собственнически жадно брал меня сзади, с каждым толчком вжимаясь сверху в мое тело, повторяя изгибы, придавливая своей мужской силой. Никогда еще я такого не испытывала, какое-то чувственное сумасшествие, переданное им, заставило меня потерять голову.

Вспомнив свои стоны и то, как я отчаянно жаждала этой смеси боли и наслаждения, как не могла успокоиться потом, чуть было откровенно не изнасиловав его ногу, я густо покраснела и зажмурилась, совсем забыв, что я как бы сейчас не одна.

– Ага, так я и думал! – самодовольный голос мужчины вернул меня в реальность.

Даррен вскочил из-за приборов, в экраны которых так внимательно всматривался до того, хищно прищурился и подошел ко мне.

– Что? – тут же ощетинилась я, потому что мне жутко не понравилось это плотоядное выражение лица, с которым мое обнаженное тело стали осматривать сверху донизу.

– Я бы сказал, кто, – широко улыбнулся гений-экспериментатор, неуловимо быстро избавляясь от белого халата, в котором он работал, а затем и от брюк.

– А… – я захлебнулась вопросом, увидев мужчину в полной, так сказать, боевой готовности.

– Садись, – бесцеремонно пихнул меня в бок Даррен, начиная улыбаться еще шире.

Согнав меня на край кушетки, он мигом вытянулся на спине, заложив одну руку за голову, а второй приглашающе подтягивая меня поближе к своим бедрам.

Я испуганно сглотнула, поежившись от накатившего чувства опасности. Он же не собирается вот прямо сейчас, здесь, заставить меня делать то, о чем я думаю?

Глава 8

– Да, Нира, да, – этаким издевательски отеческим жестом похлопав меня по руке, весело заявил Даррен. – Ты мне нагрубила – это раз, ты усомнилась в моих мужских талантах – это два, ты развалила мне часть периметра и заодно сломала мои самые крепкие наручники – это три, ты меня застала врасплох – это четыре, ты, в конце концов, посмела от меня убежать – это…

– Пять, – мрачно закончила я, лихорадочно осматриваясь в поисках чего-нибудь тяжелого. – А еще, не сомневаюсь, есть и шесть, и семь, и так далее – потому что я почти совершенство и все надо валить именно на меня, чего уж тут скромничать.

– Спокойно, дикая кошка, – молниеносно заломив мне за спину руки, как только я собралась удрать с кушетки за большой колбой, пробормотал мужчина. – Тебя еще учить и учить, а еще ты опять забыла, что аура выдает все твои мысли. Со мной тебе не тягаться. По крайней мере, пока.

Довольно жестко обхватив меня сзади за шею, мужчина стал пригибать меня к своему воинственно возвышающемуся свидетельству мужской силы. Да, с оценками вслух я переборщила, теперь этот маньяк-ученый явно жаждет отомстить. “А все потому, что ты никогда, никогда не можешь вовремя замолчать!”, наставительно произнес мой внутренний голос.

Упираясь и отворачиваясь, я попыталась вывернуться из захвата. Щёки мои полыхали, сердце стучало как бешеное, страх… Снова этот страх.

– Мне тебя заставить, Нира? Ты знаешь, я могу, – нарочито равнодушно произнес мужчина, но я видела по его ауре, что он взбешен. Снова. Опять я постаралась. Нажимая мне на шею сильнее, Даррен снова заставил меня склониться.

– Я… Я не могу это делать! – в панике выкрикнула я, но это только усугубило дело.

– Ты сделаешь то, что я скажу, иначе я пожалею, что допустил недавно с тобой излишнюю мягкость. А я не люблю, когда меня заставляют о чем-то жалеть. – ледяным тоном сообщил ученый, сильнее сжимая мою шею. – А теперь работай, детка!

Жесткий болезненный захват не давал мне возможности вывернуться. Я задыхалась от накатывающего страха, повинуясь силе и угрожающе покачивающемуся мятному лепестку Боли. Нагибаясь все ниже, превозмогая отвращение от такого унизительного для меня требования, я сглатывала слезы.

– Открывай рот! – скомандовал Даррен. – Да смотри, без глупостей.

“Я не смогу, не смогу! И тогда он меня убьет, но перед этим будет долго-долго мучить, унижать и растаптывать”, вопило мое сознание.

– Быстрее, Нира! – его приказ бьет по нервам наотмашь.

Я покорно размыкаю дрожащие губы, беру в рот внушительных размеров член, пытаясь отрешиться от всего происходящего. Воспоминания накатывают – все в моей жизни повторяется. Я так долго бежала от насилия – и попала в итоге в еще худшее. Мужская рука резко пригибает мою голову еще ниже, заставляя взять в рот еще глубже. Я не готова к этому, мне страшно, накатывает тошнота. Пытаюсь сглотнуть, отстраниться, чтобы набрать хоть немного воздуха.

– Да что с тобой? – зло спрашивает ученый, вздергивая меня за волосы и заставляя посмотреть на него. У него почти черные зрачки, его аура говорит, что он близок к жестокости, она ему нравится, но что-то мешает ей сейчас проявиться в полную силу.

Он бросает взгляд на мониторы приборов и хмурится еще больше.

– Ты опять теряешь силу, хотя совсем недавно она снова начала расти. Я уверен, что все дело в сексе. Нира, старайся активнее, иначе, клянусь Элизием, твое тщедушное тельце будет вмуровано живьем в мой периметр!