Страница 137 из 144
И медленно взвешивая каждое слово, Кира продолжила:
- Если бы я тогда знала, что уже была беременна, то никогда не согласилась бы на наш с тобой брак. Но так сложились обстоятельства… - Кира замолчала и гордо выпрямила спину – нет, она не станет жаловаться! Не станет рассказывать о своих переживаниях и угрызения совести - она должна довести до сведения бывшего мужа только факты – правду и только правду! - голую правду без прикрас и оправданий! Она так и сделает! - Я решила рассказать всем правду о рождении Виктории.
Лицо Анатолия, так же как совсем недавно у Маргариты Леонидовны, покрылось красными пятнами.
- Так вот зачем тебе понадобился развод! Кого из двоих ты выберешь: молодого или старого? Лучше старого – он побогаче, и ты побыстрее овдовеешь – перейдешь к молодому по наследству! Хотя инвалид тоже партия завидная! Но учти, Алису я тебе так просто не отдам – я буду за нее бороться, и еще не известно кому она достанется!
- Даже не пытайся! – ноздри Киры раздувались от злости, она сжала кулаки, едва сдерживая закипающее раздражение. – Я найму лучших адвокатов и не стану выгораживать тебя перед дочерями, скрывая правду о твоем гнусном поведении и преступлениях твоей матери – пусть девочки сами решают: достойны ли вы с матерью общения с ними.
- «Не лучше ль на себя кума оборотиться»? Дочери и о тебе узнают всю правду, да еще с моими комментариями! Неизвестно еще, кто белее окажется! Прижила ребенка от другого мужика и выскочила замуж, чтобы скрыть свой позор! Ай да, скромница!
- «Пусть бросит камень тот, кто безгрешен!» – опустив глаза, Кира старалась не смотреть на Федина, произнося следующую фразу: - Ты обвиняешь меня в том, что сделал сам: другая женщина родила от тебя ребенка.
- Ах, вот ты как все повернула! Сама по уши в грязи и меня замазать хочешь?! Не выйдет! Надо сначала доказать, что это мой ребенок. Никто не делал экспертизу, а без нее я отцовства своего не признаю! Не при-зна-ю! Тьфу, ты! О чем мы говорим – ребенок то умер – и ничего ты теперь не докажешь! Нет козыря в твоих руках!
- Ребенок не козырная карта… И доказывать тут не чего – это твой ребенок. Жаль, что он умер.
Внимательно следя за перепалкой супругов, Федин никак не мог взять в толк, зачем так заострять вопрос о ребенке – тема опасная - и вдруг понял: Кира пыталась найти оправдание своему решению, одновременно и с него снять груз сомнений и угрызений совести.
- Жаль? Ах, какие мы жалостливые! А вот мне не жаль! Ты всегда печешься о других… А обо мне ты подумала? Если бы он не умер, его навязали бы мне! На каком основании? Еще не известно, чей это ребенок, а расхлебывать должен я?! Нет уж, дураков нет! Я и так столько лет воспитывал чужого ребенка! Кормил! Одевал! Любил, как родного! А где благодарность?.. – неожиданно тон Анатолия изменился, стал человеческим, будто не было у них только что возбужденной перепалки с обоюдными обвинениями. – Ты не хочешь отблагодарить меня… за все, то я сделал для тебя и Виктории? Ну, например, забыть все наши разногласия – мы оба совершали ошибки – и начать все сначала… У тебя появился шанс доказать свое благородство.
- Сначала?.. – Кира посмотрела в глаза Анатолию и задумалась – ах, как права она была, помогая Федину и не став ничего менять, узнав правду об отце девочки – даже зная, что ребенок умер, Анатолий все равно не признает его. Нет! Не нужна ему эта девочка – он даже не жалеет о ее смерти. – Забыть все и начать сначала? И о Дмитрии Викторовиче и Павле тоже забыть?
- Обязательно! Ты лишишься богатых «родственничков», но убережешь Викторию от душевной травмы и сохранишь для девочек полноценную семью.
- А конюшня? Как быть с моей работой? О ней тоже придется забыть? – для себя Кира все давно уже решила, но ей было интересно узнать на какие уступки и «жертвы» готов пойти Анатолий в своем желании восстановить семью. – Я хотела тренировать детишек…
- Зачем тебе работать? – нет, Анатолий ничего не хотел менять в своей прошлой жизни – его все устраивало: дом, семья, дети, покорная жена и богатая красивая любовница, и он искренне не понимал и не принимал изменений. – Все будет как раньше…
- Как раньше? А зачем? Во имя чего все эти новые жертвы? Семьи-то у нас нет – есть я и дети, и есть ты – у нас с тобой нет ничего общего: разные интересы и разные цели, да и жизненные принципы у нас с тобой разные, а главное, нет ни любви, ни уважения друг к другу. Нет! Я не хочу начинать все сначала: у тебя своя жизнь, у меня своя и не надо нам встречаться.
Отказа Анатолий не ожидал. Он готов был молча с достоинством снести упреки, готов был выдержать женские слезы и раскаяния, принять извинения и заверения, но что бы его вот так – мордой об стол, когда он сам сделал первый шаг к примирению и признал свои ошибки, да еще при свидетеле… Это слишком!
- А вот здесь, дорогая моя, ты ошибаешься! У нас есть кое-что общее - Алиса! И просто так я тебе ее не отдам! Не надейся! Она будет жить со мной в моей квартире с моей матерью, а ты будешь вымаливать у меня с ней свидания! На коленях вымаливать!
От такой наглости Кира даже растерялась, но оторопь ее длилась не долго.
- С тобой и с твоей матерью? Ты забыл, что твоя мать обвиняется в убийстве и покушении на мою жизнь – вряд ли в ближайшие десять лет она буде жить в твоей квартире! А Алиса… Раньше я предложила бы тебе все, что имею в обмен на исчезновение из нашей жизни, но теперь я буду бороться с тобой. И не вынуждай меня начинать войну!
- Не угрожай мне! Лживая тварь! – взвизгнул Анатолий и бросился на Киру с кулаками.
На удар в лицо Кира успела среагировать, отшатнуться, и кулак прошел вскользь по подбородку, но она не удержала равновесие, упала со стула, больно стукнувшись головой и плечом об угол соседнего стола. В глазах засверкали разноцветные искры, по щеке потекло что-то теплое и отвратительно пахнущее. Кровь из рассеченной брови быстро капала на шею, на грудь, на новое цветастое шифоновое платье…