Страница 10 из 144
Бурный роман Киры и Валентина продолжался уже три недели.
Они встречались почти каждый день, выкраивая пару часов из своих рабочих графиков и наслаждались друг другом. Он был сильный и нежный, она страстная и трепетная. Им было хорошо вместе, и они были влюблены…
Они не скрывали своих отношений (да и что скрывать, когда за Кирой постоянно ездила машина охраны), но и не выпячивали на показ: работа есть работа, а амурные дела должны уйти на второй план, только глаза их все время искали друг друга.
Первые дни Кира чувствовала себя неудобно: во-первых, потому что фактически она была еще замужем (хотя Анатолия этот факт не останавливал от походов на лево), а во-вторых, Валентин был на три года моложе ее, а для мужчин тридцать лет это не то, что для женщин.
Их роман вызывал у одних зависть, у других недовольство, у третьих ревность, но им было «наплевать» на мнение других – Кире уж точно. Она не думала, что будет потом – через две недели, когда вернуться с моря дочери и родители – она просто наслаждалась забытыми чувствами: ОНА ЛЮБИМА! ОНА ЖЕЛАННА!
- Почему ты называешь меня Ланселотом? – спросил Валентин, сажая на колени свою возлюбленную.
- Ну как же, - удивилась Кира, - ты появился тогда в квартире Павла, как странствующий рыцарь в помятых доспехах и окровавленной футболке...
- Нет, нет, футболку я переодел, - уточнил Валентин, пытаясь поцеловать Киру в шею.
- Я тебя запомнила в окровавленной футболке…
- Влюбилась ты в меня в окровавленной футболке, - настаивал Валентин и Кира сдалась:
- Ладно, ладно, признаюсь: ты мне понравился.
- Очень?
- Очень… не перебивай! Так вот, ты явился в квартиру, как рыцарь и всех нас спас от этого грабителя и не попросил награды. Ты мой герой - поэтому ты милый славный рыцарь Ланселот!
- Ну, что я «славный» это понятно, а почему «милый»? – расплываясь в довольной улыбке, продолжал спрашивать посвященный в рыцари Ланселот.
- Потому что ты… - она нежно погладила его по щеке и так же нежно поцеловала в губы, - большой и глупый – целую неделю мне не звонил, а я ждала…
Она называла его Ланселот и это ему нравилось – еще ни одна женщина не называла его героем, «милым славным рыцарем»…
Летели минуты, часы, дни, а им было все так же хорошо вместе, как в первый день.
Июль заканчивался, и Валентин все чаще задумывался о том, что будет дальше с их отношениями – дочери и родители Киры скоро вернутся, и она уже не сможет уделять ему столько же времени: если они хотят быть вместе, то надо что-то решать, но Кира даже слышать об этом не хотела – жила одним днем, не задумываясь о будущем. К тому же у него очень осложнились отношения с его другом и начальником Павлом Шубиным – Валентин руководил агентством на время болезни Павла и его лечения в Германии, а что будет дальше он не знал: похоже Павел ревновал к нему Киру и считал его предателем…Разговор об этом с Кирой чуть не закончился ссорой, и Валентин решил больше не обсуждать эту тему – пусть Павел сам разбирается в своих отношениях.
- Давай поговорим, - предложил Валентин, закидывая руки за голову.
Потянувшись, как кошка, Кира закрыла ему рот ладонью и затрясла головой, поудобнее устраиваясь у него на плече.
- Хватит пустых разговоров, я выбрала тебя и мне все равно кто что говорит.
Мужские губы под ладонью дрогнули, расплываясь в улыбке. Валентин поцеловал мешающую разговаривать ладонь и переложил к себе на грудь.
- Давай поговорим, - настаивал он.
Но Кира накрылась с головой простыней и, зажав уши руками, громко запела песенку:
- «По ниточке, по ниточке ходить я не желаю. От ныне я, от ныне я – жива-а-я»!
Она не хотела больше говорить о Павле Шубине. В прошлый раз, когда Валентин завел разговор о ее бывшем женихе (пятнадцать лет прошло, а они все «бывший жених» - она была замужем долгих пятнадцать лет, у нее двое детей, а они все о прошлом: «Ты же его любила»!), они чуть не поссорились.
- Он же не виноват, что ваша свадьба не состоялась, - как мог защищал Валентин своего друга. – Это его мать постаралась…
- И чё? – Кира встала в позу Татьяны Ивановны – «руки в боки». – Мне ему что в ножки теперь поклониться? Или памятник поставить? Не виноватый он! Что же он не пришел ко мне, не рассказал, что случилось? Струсил?
- Ты вышла замуж.
- И чё? – Кира заметалась по комнате, опрокидывая стулья. На шум прибежал Ларион, но она только топнула на него ногой, что случалось очень редко, и пес послушно потрусил по лестнице вниз подальше от хозяйского гнева. – Бросил молоденькую девчонку одну в чужом доме, а сам ушел «по-английски». Не разбудил! Не объяснил! Не попрощался!
- Он же не знал, что его мать придет в его квартиру и заберет записку с кольцом…
- Должен был надеть мне кольцо на палец, а уж потом сматываться! – Кира стукнула кулаком по столу, словно припечатывая свои слова.
- Он хотел как лучше, романтичнее что ли…
- А чего хочу Я – он спросил? Он решил, он не знал, он уехал, а мое мнение его что не интересовало? Почему? Я что тварь бессловесная, что за меня он все решает? Уехал! Бросил! И даже не понимает того, что натворил!
- Нет, Пашка тебя не бросал, он…
- Он! Он! Он! – все время ОН! - кричала Кира, уже не сдерживая своей злости. – А как же Я? Как же Я??? Кто защитил меня, восемнадцатилетнюю девчонку, когда его мать называла меня проституткой и грозила милицией, говоря о его свадьбе с генеральской дочкой? Он должен был встать между нами и закрыть меня своей спиной! Он! А он что сделал? Сбежал!!! Кто пожалел меня, МЕНЯ, когда я лежала в полуобморочном состоянии целую неделю??? Кто? Кто меня пожалел? Он? Нет! Его опять не было рядом! Кто в ответе за все случившееся? Его мать? А что сделал он, Он, для того, чтобы все исправить? НИЧЕГО! Он жил себе припеваючи все эти годы – ни ответственности, ни сожаления! А я страдала, мучалась! – Кира швырнула на пол вазу с цветами, принесенными Валентином. - Да меня тогда в психушку хотели забрать, потому что я почти месяц ни на что не реагировала и не разговаривала…