Питбуль (ЛП)

Я бы с удовольствием остался и доел, но что-то подсказывает мне, что пора бежать. Я срываюсь в темноту. Мой живот раздулся от обжорства человеческим мясом, но я все еще могу убежать от них. Раздаются крики и отдаленные выстрелы, но у полиции нет ни единого шанса найти меня, по крайней мере, пока они не приведут отряд собак, чтобы выследить меня. Гребаные предатели. Я вижу огни далекого города, ничто так не возбуждает аппетит, как большая прогулка.

НЯНЬКИ

Я иду по освещенным фонарями улицам в поисках следующей жертвы.

- Брюсер, это ты? - раздается голос.

Из-за белого штакетника на меня смотрел чихуахуа.

- Энди?

- Ага, - говорит он, ухмыляясь от уха до уха.

- Черт! Я не могу в это поверить. Когда я видел тебя в последний раз... тебя, знаешь ли... собирались казнить.

Он шевелит бровями и ухмыляется.

- Как, черт возьми, ты выбрался?

Его улыбка исчезает, и он застенчиво смотрит на свои лапы.

- Тебе лучше не знать.

Теперь я хочу знать больше, чем когда-либо. Что я знаю наверняка, так это то, что он не был завербован для казни членов конкурирующей банды, так что же, черт возьми, произошло?

- Пожалуйста, Энди, - умоляю я.

- Я сделал несколько вещей, за которые мне стыдно, невыразимые вещи для охраника, - oн делает вид, что нюхает цветок, искоса поглядывая на меня.

- Для волосатого старика, от которого пахло Боврилом?[7]

- Да, для него, - oн вздрагивает.

- И что же тебе пришлось сделать?

- Сексуальные услуги, - вздыхает он.

- Ох, чёрт, - теперь пришла моя очередь содрогнуться. Голова Энди опускается еще ниже, и я добавляю: - Собака должна делать то, что должна делать собака.

- Он снова поселил меня с маленькой старушкой. Она прекрасная любовница, но она не позволяла мне трахать ее. Чёрт, чувак я уже сутки как не кончал, я возбужден до чёртиков.

- Почему бы тебе не пойти со мной?

- Да? А что ты задумал?

- Думал, начать яростно убивать и насиловать. Я подсел на человеческую "киску" и мясо.

- Черт, правда? Это было бы потрясающе. Рассчитывай на меня, бро, - сказал Энди, подпрыгивая, как кенгуру.

Энди вытянулся у забора. Я поднял его за шкирку и закинул на свою массивную спину. Я принялся бегать от дома к дому, и принюхиваться в поисках классной "киски". Пока все было старо и несвежо или слишком молодо. То есть, до тех пор, пока я не доберусь до семнадцатой Уайлс-авеню. Энди тоже чувствовал запах, и его зрачки расширились.

- У-у-у, - говорит он, его член стал твердым, как камень.

У меня тоже разбушевался стояк. Безумие, нет даже забора, чтобы не пускать нас, собак. "Киска", которая так хорошо пахнет, должна быть в небесной крепости. Я также почувствовал запах мужчины в доме, и у меня встала дыбом шерсть. Пришло время для убийственного дерьма, а затем вознаградить себя чем-нибудь странным. Мы дважды обходим дом в поисках входа.

- У меня есть идея, - говорит Энди, когда мы замечаем открытое окно наверху.

- Но даже, если мы доставим тебя внутрь, ты не сможешь дотянуться до дверной ручки. Как ты откроешь дверь и впустишь меня?

- Я и не буду её открывать. Я попрошу их открыть её для меня. Я буду бегать по дому, поднимать шум и гадить им на кровати. Когда меня поймают, меня выпустят, а ты будешь ждать у двери.

План мне нравится, я встал на задние лапы. Энди спрыгнул с моих плеч и влетел прямо в открытое окно. Я прошёл к входной двери и начал ждать. Мой член так тверд, что с него капает предэякулят по всему коврику. Я слышу, как Энди лает и мечется по дому, опрокидывая всякое дерьмо. Женщина кричит, а мужчина называет Энди "грязным ублюдком". По-моему, Энди нагадил на кровать. Обитателям дома требуется несколько минут, чтобы поймать его.

Дверь с грохотом распахивается. Мускулистый голый мужчина, весь в царапинах, с прилипшими к голове потными волосами, стоит в дверях, держа Энди за загривок. У него во рту пара женских трусиков, и он подмигивает мне. За ним стоит взъерошенная блондинка в обтягивающем жилете, обнаженная до пояса, и она щеголяет "бразильянкой"[8]. Мой член становится алмазно твердым от этого зрелища.

- Дорогая, держись подальше от это маленького извращенца, и... отдай их мне обратно, - говорит мужчина, выдергивая трусики изо рта Энди.

Он видит меня и останавливается. Его оскаленный рот разинут.

- Привет, - рычу я и бросаюсь к нему.

Он роняет Энди и издает писк, прежде чем я врезаюсь в него и посылаю его на землю. Я пытаюсь раздавить его голову своими массивными челюстями, но он засовывает свою волосатую руку мне в пасть. Я с хрустом надавливаю на нее, и кровь заливает мой рот. Онa теплая и вкусная. Кажется, ко мне вернулся аппетит.

- Эндрю, Эндрю, - визжит женщина, прыгая по комнате и размахивая руками, как сломанная птица.

Энди взволнованно подпрыгивает вверх-вниз, давая любовные укусы на ее заднице.

- Ударь его чем-нибудь, Сьюзен, черт возьми, - кричит Эндрю дрожащим от боли голосом.

Он засовывает пальцы другой руки мне в рот и пытается открыть его. Я ломаю его руку и оставляю ее висеть в клочьях. Он вытаскивает то, что осталось от его руки, из моего рта и бьет меня по лицу обрубком. Сьюзен хватает лампу и начинает бить меня по спине, но я почти не чувствую этого.

Мне всегда хотелось посмотреть, смогу ли я раздавить человеческий череп. Я сжимаю челюсти вокруг головы Эндрю. Она плотно прилегает. Мои зубы впиваются в его плоть, я щурю глаза и сжимаю челюсти до боли. Эндрю кричит мне в горло. Его череп скрипит, как дверь. Голова раскалывается, ноги дрожат. Я не думал, что смогу это сделать. Потом раздается громкий хруст, и голова Эндрю взрывается у меня во рту, как спелая дыня. Мозги и кровь брызгают из уголка моего рта и забивают глотку. Сьюзен кричит и бежит по коридору на кухню, а Энди висит у нее на заднице, как мышеловка.

Она открывает ящик стола, роется в нем и достает разделочный нож.

- Опусти нож, никто тебя не тронет, - рычу я.

Она тянется назад, отрывает Энди от своей задницы и приставляет нож к его горлу.

- Еще один гребаный шаг, и этот маленький придурок сдохнет, - говорит она.

Я колеблюсь. Я люблю Энди и не хочу, чтобы с ним случилось что-нибудь плохое.

Энди всхлипывает, и струя флуоресцентной желтой мочи брызгает в глаза Сьюзен. Она вскрикивает, и ее рука взлетает к лицу. Когда Энди падает, он цепляется за сосок, и визг Сьюзен становится громче. Я набрасываюсь и швыряю ее на кухонную скамью. Она тяжело падает и выбивает из себя дух, но быстро приходит в себя и тычет мне ножом в плечо. Мой рот впивается в ее руку и хрустит на пальцах. Нож со стуком падает. Ее рука свисает по бокам - размолотым, мягким месивом.

Я срываю с Сьюзен жилет и кусаю её грудь. Мой рот наполняется вкусным теплым молоком.

- Срань господня, она охренеть какая вкусная, чувак, - говорю я и продолжаю сосать.

Глаза Энди загораются. Он вцепляется в другую грудь и с энтузиазмом начинает сосать. Пока я пью, я тру свой член вверх-вниз по щели Сьюзен и оставляю мокрый след предэякулята.

Сьюзен смотрит на двух доящих ее собак. Ее взгляд, полный боли, сменяется недоумением.

- Да что же блядь такое, происходит? Это, должно быть, кошмар. Проснись, проснись, - бормочет она и стучит затылком по кафельному полу.

Я понимаю ее точку зрения. Гигантский питбуль и его дружок, чихуахуа, врываются в ее дом, гадят на ее кровать, раздавливают голову ее парня, а теперь доят ее.

Между нами, Энди и я осушаем ее молочные железы. Энди выглядит беременным, он такой же раздутый. Я проталкиваю свой член мимо ее шелковых складок в розовую щелку. Ее влагалище не такое тугое, как у эмо-цыпочки, но оно теплое и влажное, и мой член покалывает от удовольствия. Энди садится на лицо Сьюзен, засовывая свой член ей в ноздрю и трахает её.

- Ты делаешь это неправильно. Засунь ей в рот, - говорю я.