Страница 35 из 67
— Он был очень нервный?
— Пожалуй, можно было счесть его таким. Во всяком случае он жил отшельником. Я никогда не слышал, чтобы он устроил какой-нибудь прием или просто пригласил друзей в свой дом. Впрочем, насколько мне известно, у него их и не было. Он сидел все время дома со своей женой и одним парнем по имени Рико, который работал у них поваром и выполнял другие поручения. Я слышал, что Чентри беспрестанно работал. Иногда он писал ночи напролет, и, когда я проезжал там во время утреннего патрулирования, в доме еще горел свет. — Маккендрик поднял на меня глаза, устремленные в прошлое, а теперь с изумлением снова взирающие на настоящее. — Вы уверены, что он был педиком? Я никогда не замечал, чтобы кто-нибудь из них так любил вкалывать.
Я не стал ему говорить о Леонардо да Винчи, чтобы не осложнять дела.
— Я почти уверен в этом. Но можете спросить еще у кого-нибудь.
Маккендрик резко покачал головой:
— Я не могу спрашивать об этом в городе. Санта-Тереса обязана ему своей известностью; хотя он исчез двадцать пять лет назад, но по-прежнему является одним из наших почетных граждан. Поостерегитесь рассказывать о нем что-нибудь плохое.
— Это угроза?
— Просто предостережение. Вы должны быть благодарны мне за него. Миссис Чентри может обвинить вас в клевете, и не воображайте, что она этого не сделает. Она так прибрала к рукам здешнюю газету, что ей позволяют читать перед опубликованием все, что касается ее мужа. В особенности проблема его исчезновения должна трактоваться с большой осторожностью.
— А как вы думаете, капитан, что с ним случилось? Я ведь вам сказал все, что знаю.
— Ценю это. Если, как вы утверждаете, он был педиком, то ответ напрашивается сам собой. Он прожил с женой семь лет и больше не мог этого вынести. Я подметил у такого рода людей одну общую черту: их жизнь делится на различные фазы… Они не выдерживают длительных дистанций, к тому же им приходится бежать по более трудной дорожке, чем большинству из нас.
Маккендрику удалось меня озадачить. Однако в его гранитной структуре я подметил зернышко терпимости.
— Так выглядит официальная версия, капитан? — спросил я. — Что Чентри просто ушел по доброй воле? Это не было убийством, самоубийством или шантажом?
Он шумно втянул носом воздух и с тихим шипением выпустил его через рот.
— Я не буду вам говорить, сколько раз мне задавали этот вопрос. Я даже успел полюбить его, — прибавил он иронически. — И всегда даю один и тот же ответ. Мы никогда не наталкивались на какие-либо косвенные доказательства, свидетельствующие о том, что Чентри мог быть убит или похищен. На основании доступных нам фактов мы вынуждены признать, что он просто ушел, так как собирался начать новую жизнь. А то, что вы сообщили мне о его сексуальных наклонностях, только подтверждает эту гипотезу.
— Надеюсь, его прощальное письмо было подвергнуто тщательному анализу?
— Как нельзя более тщательному. Почерк, отпечатки пальцев, бумага — все. Писал его Чентри, он оставил на нем свои отпечатки, ему принадлежала бумага. И ничто не указывало на то, что он делал это под давлением. В течение двадцати пяти лет, прошедших с тех пор, мы не обнаружили никаких новых улик. Я с самого начала проявлял особый интерес к этому делу, потому что лично знал Чентри, и вы можете положиться на мои слова. По каким-то причинам он почувствовал себя усталым и разочарованным жизнью в Санта-Тересе, поэтому решил уйти.
— Не исключено, что он появился снова, капитан. Фрэд Джонсон пришел к заключению, что украденная картина написана Чентри, причем совсем недавно.
Маккендрик нетерпеливо махнул левой рукой.
— Мнение Фрэда Джонсона для меня слишком мало значит. И я не верю в эту его историю насчет того, что картину украли из музея. Думаю, что он ее куда-то запрятал. Если это действительно Чентри, то она должна стоить уйму денег. Может, вы не знаете, что семья Фрэда Джонсона живет в бедности? Его отец безнадежный пьяница и не работает уже многие годы, а мать потеряла место в больнице, потому что ее заподозрили в краже наркотиков. Впрочем, Фрэд все равно виновен в утрате этой картины, независимо от того, потерял он ее, продал или подарил кому-нибудь.
— Вопрос о его ответственности вправе решать лишь суд.
— Только не надо разговаривать со мной так, Арчер. Вы кто, юрист?
— Нет.
— Тогда перестаньте изображать из себя адвоката, Фрэд находится там, где ему следует находиться. Вы, между прочим, находитесь на чужой территории. А у меня назначена встреча с помощником коронера.
Я поблагодарил его за терпение, сделав это без тени иронии. От него я узнал многие вещи, которые стоило знать.
Выходя из полицейского управления, я столкнулся по дороге с моим приятелем Пурвисом. Молодой помощник коронера имел вид бравого защитника общества, позирующего фоторепортерам. Проходя мимо меня, он даже не замедлил шага.
Я решил подождать возле его служебного автомобиля. Полицейские машины то приезжали, то уезжали. Стайка скворцов промелькнула в небе щебечущей тучкой, скрываясь от первых предвечерних сумерек. Я беспокоился за судьбу сидевшего в заключении Фрэда и жалел, что мне не удалось вытащить его оттуда.
Наконец Пурвис вышел из здания полиции; теперь он шагал медленнее, как человек, уверенный в себе.
— Что слышно? — спросил я.
— Помните того покойника, которого я показывал вам в морге вчера вечером?
— Я не скоро смогу забыть его. Художник по имени Джейкоб Уитмор.
Пурвис утвердительно кивнул головой:
— Оказывается, он не утонул в океане. Сегодня днем мы произвели очень тщательное вскрытие. Так вот, он утонул в пресной воде.
— Это значит, что его убили?
— По всей вероятности. Маккендрик явно придерживается именно такого мнения. Кто-то утопил его в ванне, а потом бросил в океан.
XXVII
Я отправился в Сикамор Пойнт и постучал в дверь домика Джейкоба Уитмора. Мне открыла его девушка. Низко висевшее над горизонтом солнце окрасило ее лицо розовым светом, заставив зажмуриться. По-видимому, она меня не узнала.
Мне пришлось напомнить, кто я такой:
— Я был у вас позавчера вечером и купил несколько картин Джейка.
Она заслонила глаза рукой и посмотрела на меня внимательнее. Выглядела она бледной и уставшей. Порывы легкого предвечернего ветерка развевали ее светлые непричесанные волосы.
— Вам понравились его картины? — спросила она.
— Очень.
— Если вы хотите купить еще несколько штук, я могу вам продать.
— Мы поговорим об этом.
Она впустила меня в комнату. Там ничего существенно не изменилось, но царил еще больший беспорядок. Кто-то опрокинул стул. На полу стояли бутылки, стол был залит вином.
Девушка присела на стол. Я поднял валявшийся стул и сел лицом к ней.
— Сегодня днем вы не получали никаких известий от следователя?
Она отрицательно покачала головой:
— Никто ко мне не обращался, во всяком случае, я этого не помню. Извините, что комната в таком состоянии. Вчера вечером я слишком много выпила и, должно быть, обезумела. Я все думала, как это несправедливо, что Джейк утонул. — Она немного промолчала. — Вчера от меня потребовали согласия на вскрытие.
— Сегодня его сделали. Оказалось, что Джейк утонул в пресной воде.
Она снова покачала своей светловолосой головой:
— Нет, что вы. Он утонул в океане.
— Его тело в океане, но утонул он в пресной воде. Можете спросить у следователя.
Она устремила на меня затуманенный взгляд полуприкрытых глаз:
— Не понимаю. Это значит, что он утонул в реке и его тело вынесло в море?
— Это маловероятно. Летом реки слишком мелкие. Вероятно, его утопили в ванне или в бассейне, а затем виновный — кем бы он ни был — бросил труп в океан.
— Не верю. — Она оглядела комнату, как будто убийца спрятался за какую-то мебель. — Кто же мог это сделать?
— Это вы должны знать, миссис Уитмор.
Она снова покачала головой.