Страница 79 из 104
Внешний микрофон шлема уловил голос-Константина и передал его на нервные окончания:
– Абеляр!
Горло Линдсея было забито ржавчиной.
– Слушаю тебя.
– Ты жив?
Блокада нервов в области шеи наполовину исчезла, и он почувствовал свое тело, нематериальное, словно пар. Он пошарил по ложу в поисках дермадисков, и перфорированный пластик показался не толще ленты. Отодрав следующий диск, он кое-как прижал его к основанию большого пальца.
– Попробуем еще раз.
– Что ты видел, Абеляр? Я должен знать.
– Залы. Стены. Темные камни.
– А бездну? Черную бездну, что больше самого Бога?
– Я не могу говорить. – Следующая доза начала действовать: язык обрушился, внезапный приступ сомнения разрушил хитросплетение несообразных исходных посылок, удар наркотика снял все законы грамматики. – Заново!
Он вернулся назад. Теперь он чуял врага, ощущая его присутствие как неверный далекий шум. Свет стал ярче, потоки грандиозного сияния струились сквозь камень, изъеденный временем, словно обыкновенная тряпка. Линдсей брезгливо провел клешнями по полипам вокруг рта, очищая их от сырой грязи. Он почувствовал голод – настолько всепоглощающий, что весы пришли в равновесие, и он осознал, что жажда жить и убивать так же огромна, как окружающие его своды.
Он обнаружил врага, притаившегося в щели между сильно разрушенным настилом моста и поддерживающими его балками. Он почувствовал запах страха.
Противник занял невыгодную позицию. Он цеплялся за стену в фальшивой перспективе, воспринимая бесконечный горизонт как зияющую бездну. Бездна была нескончаемой. Хаос из стен, палат, площадок, повторяющих друг друга, созданных из ничего, ужасающее разрастание бесконечности.
Линдсей напал, глубоко вгрызшись в спинные пластины; вкус горячей слизи вверг его в неистовство. Враг хлестнул назад, попятившись и скрежеща бледными клешнями о камень. Рванувшись, Линдсей высвободил челюсти. Враг изо всех сил старался оттолкнуть его, сбросить в горизонт. В какой-то момент Линдсей увидел окружающий мир под его углом зрения и внезапно понял: если упадет, то будет падать вечно. В бездну, в ужас и поражение, и кружащемуся лабиринту не будет конца, а сознание застынет в беспредельном страдании, путанице нескончаемых ощущений, нескончаемого испуга, неумолимых стен, залов, лестниц, сводов, пандусов, склепов, коридоров, холодных как лед...
Он отодвинулся от края. Противник отчаянно сопротивлялся; гальванизированный болью, он судорожно скреб клешнями. Собственные клешни Линдсея срывались – камень, ставший внезапно скользким, не давал им опоры. И тут последовал внезапный прорыв сознания. Линдсей увидел мир таким, как он есть. Его когти с призрачной легкостью вошли в камень, прорезая его, словно дым.
Скольжение прекратилось – противник беспомощно, бесцельно толкнул его еще раз, и пустился бежать.
Наслаждаясь ароматом его отчаяния, Линдсей тут же настиг врага, схватил и разорвал. От вражьей плоти заструились миазмы пыли и ужаса. Линдсей оторвал его от стены, мгновение подержал на весу в экстазе ненависти и победы, а затем низверг в бездну.