Страница 15 из 131
- Но… - попробовал возразить Роберт, зная свою неопытность, и что он может не справиться.
tИди, я кому сказал. Время шуток прошло, глухо произнес Дмитрий, вновь и вновь пробегая глазами по строчкам газеты.
Роберт недоуменно пожал плечами и вышел из кабинета. Дмитрий, как только закрылась за братом дверь, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Воспоминания, как впорхнула в этот кабинет Марина, заставили его застонать, как от боли.
- Она очень любила жизнь, - пробормотал он про себя.
Во время своего приезда в Питер, она выплескивала могучую энергию движения. Театр, ресторан, танцы, домой возвращались за полночь. Но в постели она была неутомима. И вот теперь она без всякого движения лежит в гробу на кладбище.
Дмитрий, заглянул в маленький бар, который держал для клиентов, вытащил бутылку виски. Налил в бокал.
- Царство тебе небесное, Марина, - сказал он и залпом выпил неприятно пахнущую жидкость.
Подошел к окну и посмотрел вниз. На улице бурлила жизнь. Люди спешили, торопились, толкали друг друга и, не оглядываясь, проходили мимо.
«Вот так же и Марина суетилась, я вот тоже суечусь. Тружусь сутками напролет. Для чего? Кого? Чего ищу? Чего добиваюсь?!» - вырвался у него крик изнутри. – Кому и что я хочу доказать?»
Дмитрий вновь налил себе виски, взболтал его в бокале, разглядывая темно-желтую жидкость. Он понял, что смерть Марины создала в его душе трещину. Но почему он и сам не мог понять. Ее мужа и его брата он почему–то не жалел. А смерть Марины вызывала в нем горькое сожаление, чувство какой–то потери. Может от любви? – размышлял он. И тут же себе отвечал, что, ведь он не любил ее, потому что за последние месяцы не разу не вспомнил о ней. Но почему такая боль в сердце? Из-за потери друга детства и юности? Может, это намек, что мы не вечны, ничто недолговечно. И ты уязвим перед неизбежными поворотами жизни.
Залпом выпив виски, заглянул в бокал, недоумевая, как это в него сегодня, да еще с утра, лезет спиртное. Он не любил крепкие напитки. Но сегодня хотелось забыться, чтобы не думать о смерти Марины. Известие тяжелым грузом легло на его сердце. Почему мне так больно? – вновь и вновь он спрашивал себя. Она ведь мне никто. Я ее до последней встречи не видел 10 лет и ничего жил, и не тужил. А теперь… Он начал опять размышлять о тщетности, суете в жизни. Вот и Марина жила себе да жила, а после себя никого не оставила. Никакого наследия. Для кого старалась? Только для себя. Кто ее будет вспоминать? Да никто. Детей нет. Имущество захапают наследники. Помянут ли добрым словом? Это очень сомнительно.
Упав в кресло, он заметил, что спиртное ни капли не облегчило боль. Почему-то смерть Марины стала чувствоваться еще острее. Он задумался о смысле своей жизни, потом вспомнил себя в юношеские годы, жадно стремившегося, сколько не утвердиться в этой жизни, а чтобы иметь то, что у него сейчас есть.
- Суета сует, - мрачно изрек он и тупо уставился в деловые бумаги.
Глаза его пробегали по листу бумаги, но при этом даже одного слова он не мог прочитать. Выхватывая разрозненные буквы из текста, у него почему-то складывалось слово «смерть». Мы все ходим по одной грани жизни, за которой смерть, - мрачно пофилософствовал Дмитрий. – К черту черные размышления. Живым требуется мое внимание.
Но никакие жесткие требования к себе, что надо работать, не могли расшевелить его мозг, и начать выстраивать защиту клиента. С горем пополам проведя день на работе, Дмитрий с облегчением заметил, что время уже шесть. И, несмотря на удивленный вид секретарши: «Куда в такую рань понесся шеф», ушел так быстро с работы, как будто за ним погналось стадо мустангов. Усевшись в автомобиль, он долго бессмысленно ездил по улицам города. Шум городских улиц, кажется, немного развеял его мрачное настроение, и только после этого он направился домой, где когда-то его после работы встречала несколько дней Марина.
Ночью, ворочаясь в постели, он пытался вспомнить дни, проведенные с ней. Неизбежно в мыслях, и перед глазами встали ночи, проведенные с ней в этой кровати. Ее фигура, волосы. Вот только черты лица не мог отчетливо вспомнить. Как не копался в своей памяти, перед глазами не всплывало ее лицо. Лишь зеленые глаза, которые он хорошо запомнил с детства. Глаза кошки. Но ведь эти твари божьи имеют девять жизней, - вдруг проскользнуло у него в мыслях. Неужели Марина их все изжила?
- А может это и к лучшему, что я не помню? Воспоминание о загубленной красоте не будет бесконечно мучить, - сказал он сам себе и тут же, закрыв глаза, спокойно задышал и уснул.
Обычно он спал глубоким сном, без сновидений. Но сегодняшняя ночь была исключением. Ему приснился отец. Он разговаривал с Дмитрием, так как будто и не умирал. Хвалил за то, чего он добился в жизни.
- Отцы всегда гордятся своими сыновьями, приносящими пользу своей семье и людям. Теперь тебе, сынок, надо думать о сыновьях, чтобы самому потом гордо взирать на них, когда они добьются успехов.
Дмитрий проснулся в холодном поту. За 17 лет после смерти отца, это был первый сон, в котором он присутствовал. Дмитрий, холодный аналитик, никогда не придавал значения снам. Но почему–то этот сон показался ему вещим.
«Надо жениться, - пришла вдруг сумасбродная идея ему в голову, когда он, лежа в темноте, всматривался в потолок, по которому изредка пробегали лучи фар от проезжающих машин. – Мне тридцать лет, а у меня не то, что сына и дочери нет, даже жены. Еще тещи, - усмехнулся он. – Кем мне гордиться? – и сам же себе ответил, - остается только собой. А за что? Да, за то, что презирал женщин, ища в них, как заядлый шовинист, одни недостатки? Вот, - сердито размышлял он, злясь на себя самого - что я приобрел в наследство от Марины, – продолжал он мысленно самобичевание, - презрение к слабому полу. Да, хорошее богатое наследство, она мне оставила. Вообще-то о покойниках нельзя плохо говорить, - но размышления не думали прерываться, несмотря на то, что было пять утра. Чем больше он занимался рассуждениями, тем путанее становились его умозаключения.