Страница 120 из 131
Причитающая женщина и ее сочувствующая подруга вызвались первыми идти в операционную. Приблизительно через минут 40, их привезли на каталке. Они до сих пор находились под воздействием наркоза, потому что не могли сами перелечь на свою кровать. Медсестра и санитарка, похлопывая их по щекам, просили их очнуться. Но слова, по-видимому, тяжело доходили до затуманенного наркозом мозга, пациенток. Наконец-то, они устроили их на кровати и освободили каталку. Женщина, которая пошла на аборт только из-за мужа, открыла глаза и тупо оглядела комнату. Потом тяжело вздохнула и закрыла глаза, из-под ее ресниц скатилась по щеке крупная слеза. «Бедная, - посочувствовала ей Маша, - простит ли она когда-нибудь себе, что решилась по настоянию мужа сделать аборт».
Медсестры оглядели притихших женщин, и заявили:
- Следующие две.
Никакой жалости у них к плачущей не было.
Маша поднялась с кровати. Тянуть не было смысла. Чем быстрее решить проблему, тем меньше она будет проблемой. Она дошла до операционной, сказала свою фамилию. Найдя ее карточку, медсестра велела ей пройти, улечься на кресло. Оно стояло напротив окна, в которое ярко било светившее по-зимнему солнце. На дереве, верхушка которого была видна Маше, так как операционная находилась на втором этаже, лежал густой снег, искрившийся и переливавшийся, от солнечных лучей. Природа жила своей жизнью, и радовалась ей. В этой же операционной, занимались тем, чтобы лишнее количество людей не смогло увидеть ни солнца, ни яркого синего неба, не почувствовать запах цветущей сирени весной, дуновения летнего ветерка. У Маши от таких мыслей сжалось, как под тисками, болезненно сердце. Боль пронзила и голову, сдавив виски. Между тем, на ее ноги натянули белые бахилы. Врач – анестезиолог наложила ей жгут на руку. Она попросила ее поработать кулачком, чтобы вена, которую искала, хорошо проявилась. Но Маша вошла в ступор, и не слышала ее. Она вспомнила, как держала, новорожденную Катюшу, на руках. А Эрик, еще не давно, сосал ее грудь. Это чувство, когда мать держит на руках ребенка, никогда не описать словами. Прикосновение губ ребенка к соску, вызывало в ней всегда радость. Эрик и Катюша счастливы в этой жизни, только тем, что живут и познают каждый день что-то новое для себя. А этому ребенку, почему она не дает увидеть солнце? Познать ее любовь? Почему она не хочет родить ребенка, который был зачат в порыве страсти и любви друг к другу?
- Топоркова, работайте, кулачком, - раздраженно воскликнула анестезиолог, склонившаяся над ее рукой, и не находящая вену.
Маша резко дернула за конец жгута, он развязался и упал на пол.
- Вы что себе позволяете? - вскрикнула врач.
- Я ухожу, - твердо заявила Маша, соскальзывая с операционного стола.
Ее никто не схватил за руку, не остановил. Она не заметила даже секундного удивления, на лицах врача-гинеколога и медсестры. Они тут же начали о чем-то говорить, как будто ничего не случилось из ряда вон выходящего. Санитарка, вертевшаяся возле раковины, посмотрела на нее и опустила взгляд на ее ноги.
- Бахилы снимите, и попросите, чтобы следующая пришла.
В том, как прищурились ее глаза, Маша поняла, что она улыбается. На ходу, скинув бахилы, она босиком направилась в свою палату. Ее приход прервал мирную женскую болтовню, и заставил обитателей с удивлением посмотреть на нее.
- Что случилось? - осмелилась спросить ее одна из женщин. Она была очень молода, младше Маши, скорее всего, не замужем, раз находилась в таком месте, откуда не возвращаются с детьми. Дома, ее наверно тоже никто не ждал.
- Оставила ребенка.
Женщина с ужасом на лице посмотрела на нее. Видимо, такой вариант для нее, был смерти подобен. Маша усмехнулась, заметив такую реакцию. Она молча собирала свои вещи, когда медсестра, как ни в чем не бывало, заглянула в палату и крикнула:
- Следующая. А Вы, милочка, - с улыбкой на лице, обратилась она к Маше, - не забудьте на учет встать.
- Хорошо, - улыбнулась ей в ответ, сбежавшая пациентка.
Схватив в руки пакет с вещами, Маша чуть не побежала. Настолько велико было ее желание покинуть это место. Место, где витает смерть. На выходе из палаты ее поджидала медсестра, женщина лет пятидесяти, дежурившая на вахте.
- Идемте со мной, я отдам вашу верхнюю одежду.
Идя за ней следом по длинному коридору, Маша улыбнулась, представив, как она сейчас заедет за Катюшей, и в каком удивлении будет Настя. Сердце ее учащенно забилось, в ожидании встречи с детьми.
- Номерок Ваш, - обратилась к ней медсестра. – Что решили рожать? – улыбаясь, спросила она.
- Да, - кивнув головой, ответила Маша, отыскивая в сумочке, железный жетон.
- У нас здесь, почти каждый день кто-нибудь да сбежит с кресла. Мы к этому уже привыкли. Я так это даже приветствую. Если подсчитать, сколько вас таких было за тридцать лет моей работы здесь, то наверно, можно заселить один город. - Глубокие морщины возле глаз, лучиками легли на ее лице, когда она рассмеялась. – Вы можете такое представить?
- Китайский или российский?
- Ну, Вы и шутница, - подавая ей дубленку, ответила женщина. – Если бы никто не приходил к нам, может, и был бы китайский.