Молли

Оставаясь на коленях, девочка робко подняла табличку над головой.

– А! – воскликнули со сцены. – Господин Гуффало Бинг наконец-то решил напомнить о себе! Женщин, стариков и слабонервных прошу удалиться с площади, сейчас начнется настоящая схватка. Господин Бинг дает шестнадцать тысяч!

Молли захотелось съежиться и провалиться сквозь землю. Сотни и сотни глаз одновременно оборотились к ней и теперь с удивлением разглядывали странную девочку.

– Что скажут другие уважаемые господа? – вопрошал Морах, скользя взглядом от экипажа к экипажу. – Господин Клест, что же вы засомневались? Я видел, вы собирались повысить ставку, что скажете? Отлично! Семнадцать тысяч от господина Фрилана Клеста!

Крыша под Молли снова задрожала, толстяк указал на табличку в ее руках. Табличка поднялась.

Оратор развел руками:

– Очаровательная представительница Гуффало Бинга не хочет мириться с вашей наглостью, господин Клест. Восемнадцать тысяч от именитого цветочника! – Не успел он договорить, над толпой взвилась другая табличка. – О, мадам Бомшток, рад видеть, что ваш аппетит еще не утолен. Сегодня определенно ваш день, мэтр Фрост. Сразу двадцать тысяч от известной супруги известного человека!

В крышу застучали злее. Толстяк подал табличку с цифрой «2000». Уже смелее Молли вытянула руку.

– Простите, мадам Бомшток, господин Бинг считает, что вы не сумели по достоинству оценить товар. Двадцать две тысячи от Гуффало… Я так и думал. Мадам Бомшток в прошлый раз просто перепутала табличку, она считает, что цена товару двадцать пять тысяч мер! Что думает об этом маленькая мисс?

– Ты никак не уймешься, старая ведьма, – услышала Молли шипение внизу.

В крышу постучали так, что Молли начала съезжать к краю. Новая табличка едва не ударила ее в лоб.

– А маленькая мисс не согласна, – покачал головой оратор. – Она уверена, что цена товару двадцать восемь тысяч!

Жевуны поворачивали головы то к Молли, то к госпоже Бомшток. Они уже готовились переключить внимание обратно на Молли, но тучная женщина вдруг приподнялась, чуть поклонилась Гуффало Бингу, признавая поражение, и уселась на место, насупившись, едва толпа отвернулась.

–Что ж, это была достойная схватка, – утешил ее Морах. – А сей непревзойденный лот всего за двадцать восемь тысяч переходит…

– Право, я не могу больше молчать, – вдруг перебил его полный насмешки голос. На помост вальяжной походкой поднялся еще один старик, ростом пониже Фроста и, в отличие от него, гладко выбритый. На старике была фиолетовая одежда мигунов, и сам он часто подмигивал, словно заговорщицки намекал толпе на их общую тайну. Еще по голосу мэтр Фрост сразу узнал своего извечного соперника по ремеслу Джона Феннинга.

Джон не спеша проследовал к краю помоста, по пути бросил скептический взгляд на коричневую перчатку. Мэтр Фрост следил за ним настороженно. Так самоуверенно ведет себя только человек, у которого в рукаве беспроигрышный козырь. А он уже видел себя гвоздем сегодняшней ярмарки. Победа на ежегодном сборе искателей – это не только репутация, это еще и цена будущих товаров.

Джон Феннинг заговорил, обращаясь не к сопернику, а к толпе:

– Неужели достопочтенный господин Фрост полагает, что этой безделушкой может заинтересовать кого-то всерьез? Все эти проникновения, исчезновения – все это так же старо, как сам Волшебный мир. Несколько лет назад попалась мне в руки исчезательная шкатулка, в которую можно было положить предмет, и он оказывался там, где пожелаешь. Но уже тогда я отказался от нее, я сказал себе: «Серьезный искатель не имеет права явиться на ярмарку с такой банальной вещью!» Кстати, не ту ли шкатулку презентовал господин Фрост в позапрошлом году? – Среди жевунов послышались одиночные смешки. – Но я решил помочь господину Фросту, я решил на личном примере показать, как должен работать искатель, задать ориентир, так сказать.

Сложив руки на груди, господин Фрост хмуро смотрел на соперника, а оратор в предвкушении потер руки:

– После такого заявления, мэтр Феннинг, не боитесь ли вы разочаровать наших многоопытных зрителей?

Искатель ухмыльнулся уголком рта, достал из-за пазухи нелепого вида очки с квадратными желтыми линзами, напялил их на нос.

– Скажите, господин Морах, – обратился он к оратору, глядя на него сквозь желтые линзы, – владеете ли вы искусством танца?

– Вот уж чего нет того нет, – весело ответил тот, – не завидую я несчастному, которому пришлось бы наслаждаться этим зрелищем!

– Так может вы продемонстрируете свои навыки нам?

Морах пожал плечами:

– Да пожалуйста.

Он вышел на середину сцены, закрыл глаза, словно настраиваясь на нужный лад. Потом вдруг раскинул руки, как лебедка крылья, поднял их над головой, одна ступня подтянулась к колену. Немного постояв так, он принялся крутиться в классическом танце. Толпа вволю посмеялась, глядя на неуклюжие па и пируэты, круглый животик то и дело угрожал танцору потерей равновесия. Старик с бородой недоуменно переводил взгляд с танцующего на искателя. Наконец, на лице его мелькнуло облегчение, он даже улыбнулся, рука начала степенно оглаживать бороду.

– Боюсь вас разочаровать, дорогой коллега, – произнес он, – но вряд ли вы кого-то удивите очками, которые преобразуют в ваших глазах чужие танцы.

– А что же вы, господин Фрост, – словно не слыша обратился к нему мэтр Джон, – не хотите ли присоединиться? Неужели господин Морах так и останется одинок в своем порыве?

Рука старика остановилась на бороде, он растерянно огляделся:

– А действительно, что это я…

Недолго думая, почтенный старец отшвырнул шляпу, закатал рукава по локоть и вдруг пустился лихо выбрасывать коленца, выписывая обеими руками такие движения, будто возит бельем по стиральной доске.

Тут вся площадь схватилась за животы. Даже толстяк в экипаже повизгивал, как поросенок, а над ним послышался звонкий детский смех. Старик пустился плясать по малому кругу, редкие седины плескались на лице в такт движениям. Вокруг него по большому кругу взлетал в затяжных прыжках Морах.

– Что, мэтр Фрост, не устали вы? – весело спросил Джон Феннинг.

– Эх, мне бы музыку, – прокричал тот запыханно.

Толпа хохотала и прихлопывала в такт безумному танцу. Мэтр Джон присоединился к хлопкам, подмигивая людям внизу. Тучный оратор хрипел и обливался потом, однако энтузиазм его не иссякал. Казалось, он настолько вошел в кураж, что уже не сможет остановиться, пока не рухнет на пол без чувств.

Наконец мэтр Джон поднял руку, призывая к тишине.

– Поблагодарим почтенных господ за яркое выступление. Хватит, пожалуй.

Оба танцующих обессиленно шлепнулись на доски. Грудь старика тяжело вздымалась и опускалась. Ошеломленно повертев головой, он подполз к брошенной шляпе, нахлобучил ее на голову. Морах, сидя на полу, озадаченно скреб затылок:

– Вот так так… Это что же вы с нами проделали, мэтр Джон? Не припомню, когда бы я вел себя так глупо.

Джон Феннинг снял очки, неторопливо, зная, что народ ловит каждый жест, протер линзы тряпочкой.

– Перед вами крайне любопытный образец, – громко заявил искатель. – К сожалению, мне так и не удалось найти мастера, создавшего это чудо. Думаю, многие уже догадались, какими свойствами обладают очки. Любой, на кого я посмотрю через них, будет делать все, что я пожелаю. Они подчиняют волю человека. Правда с одной большой оговоркой: их власть длится всего десять минут и не действует дважды на одного и того же человека. Но только представьте, что можно успеть наворотить за эти десять минут. Я могу любому из вас велеть ударить в ухо соседа, а соседу велеть подставить второе ухо, я могу велеть птице камнем упасть наземь, могу заставить господина Мораха подойти и пырнуть ножом господина Фроста. И он будет уверен, что сам принял такое решение!

Мэтр выдержал выразительную паузу. На площади повисла гробовая тишина. Молли почувствовала, как экипаж накренился. Гуффало Бинг высунулся из окна почти наполовину, его алчный взор не отрывался от помоста. Сама Молли его энтузиазма не разделяла, это был первый волшебный предмет, который по-настоящему ее напугал. Как и жевуны вокруг, девочка притихла.