Игра с нулевой суммой

– Ничего, – грустно вздохнул Бенька. – Колдун ничего делать не может. Вообще. Просто… просто жить.

И тут Алёха вспомнил. «И все тихо сидят, потому что чуть что, и сам знаешь».

– То есть… им вообще ничего нельзя? – на всякий случай уточнил он. – Вообще-вообще?

– Из колдовства – нельзя, – пояснил Бенька. – Если как обычному магу, то можно, но колдун так долго не проживёт. Вот… барон покупал у него амулеты. Колдуны подобным и промышляют, а лечиться к ним никто не поедет.

– Он умеет видеть будущее, – напомнила Орнели. – Это плохо.

– Почему? – спросил Алёха. – Это ведь никому не вредит?

– Это против воли Всевидящих.

Тьфу. Нет, с ней было невозможно разговаривать. Как с теми… антипрививочниками. Уперлись как рогом и чушь несут.

– Может, поэтому его и арестовали, – тихо сказал Бенька, но сорока, ехида, всё равно услышала.

– Ай молодец! Молодец, не зря ты…

– Заткнись, – резко посоветовал Бенька. – Иначе, знаешь, я… – он покосился на Алёху и добавил: – Велю слуге тебе все перья выдернуть.

– Не буду я никому ничего выдёргивать, – запротестовал Алёха. – Животных надо беречь.

Нет, он, конечно, сначала сказал, потом понял, что зря, но все трое – Бенька, Орнели и даже сорока – опять покатились со смеху. Ну и ладно. Переживёт.

Бенька смеяться перестал первый, махнул рукой.

– Давно его увезли? – спросил он.

– В ночь за три дня до конца месяца.

Что?

– Что? – У Беньки глаза стали как блюдца. – Точно помнишь?

– Точнее не бывает, – крикнула сорока и снова забегала по забору. Бенька обернулся к Алёхе, потом к Орнели.

– Они приехали сюда неспроста. Они от моей бабки. Понимаете, нет? Они напали на нас и увезли Онариша. Значит, – он виновато посмотрел на Орнели, – барон ещё в большей опасности, чем мы думали.

– Почему? – испуганно спросила Орнели.

– Потому что бабка все знает. И про Онариша знает тоже. А что будет барону за связь с колдуном? И… король, – он запнулся, – уже не поможет.

– Поедем за ними, – сказал Алёха. – Поедем к королю. Скажем, как все было. У нас другого выхода нет.

– У вас вообще выхода нет, – сорока перестала маячить. – У тебя нет, – она повернулась к Орнели. – Отец твой обессилен, едет в столицу помощи просить. Верный рыцарь ему подмога и верный слуга его. А кто верный? Онариш и то не ведает.

– Что-что-что? – перебил её кряканье Алёха. – Стой. Погоди, – он тоже обернулся к Беньке и Орнели. – Там, в доме Тобеша, ну, когда мы сидели в конюшне… Помнишь? – спросил он Беньку, но тот только головой помотал. – Матиш сказал тогда, что Тобеш предателя убил. Наградить его за это хотел, а Тобеш с ним ехать отказывался… Вот что если она про них говорит? Что если Тобеш и есть настоящий предатель, а? А убил он кого-то, ну… для отвода глаз? Потому что все как-то слишком… странно получилось.

Бенька медленно кивнул.

– Кра-а! – засмеялась сорока. – Дарованный?

Алёха кивнул. Точно, ну конечно!

– Дарованный дар свой во вред обращать не может, – изрекла Орнели. – Да помилуют нас Всевидящие.

Бенька хмурился и молчал, потом сказал:

– Значит, они едут вместе с бароном. А почему они не ищут меня?

– Пока тебя нет, и им проще, смекаешь?

Алёха точно ничего не смекал, а вот Бенька, очевидно, что-то понял, потому что кивнул.

– Они вперёд хотят успеть, – опять напророчила сорока. – Успеют, если помехи не будет.

– Да замолчи ты! – не выдержала Орнели. – Замолчи, не гневи Мать!

– Нет, – как-то очень веско и негромко велел Бенька, – пусть говорит. Она могла это все от Онариша слышать.

– Дары твои сильны, но что – дар, когда ты его сама боишься? – сейчас сорока смотрела на Орнели, глаза которой от гнева стали совсем черными. – Хвастать даром перед бездарем легко, попробуй-ка с равными. Справишься – достойна обители, струсишь – мужа тебе дадут.

– Откуда ты знаешь? – крикнула Орнели. – Откуда ты всё это знаешь?

– Неспроста отец твой сюда приезжал, – захохотала сорока. – Наградили даром – так не тебя одну. Какая ты есть, тебе при муже спокойнее. Отцу твоему спокойнее. А чтобы даром во благо другим владеть, себе сперва дар свой обрати во благо.

Ну, в принципе, сорока не ошибалась. Перед Алёхой и Бенькой хвастаться действительно пустяки. Бенька только в картинки умеет, а Алёха вообще бездарь. Такое уж тело ему досталось, ничего не поделаешь.

– Все, – решительно объявила Орнели, – мы уходим. Она нас туманит.

И потянула Беньку за рукав, но не тут-то было. Он вырвался, выпрямился, гордо вскинул голову.

– Не забывайся, – сквозь зубы предупредил он. – Прав был Алох, тебе отец безразличен. А мне нет, он друг мне, и я его в опасности не оставлю.

И такой вид у него был при этом, что Алёха слегка испугался. На секунду ему показалось, что с обидчиками барона Бенька способен сделать страшное. Один раз глаза этого мелкого так уже полыхали, значит, неспроста это все.

– Ну и ты, – продолжала сорока, глядя теперь на Алёху и не обращая внимания на перепалку. – Тебе до конца пути немного пройти осталось. Тебе Онариш больше других нужен.

– А? – обалдел Алёха. – А я тут при чем?

– Он просто слуга, – пояснил Бенька. – Защитник мой и слуга.

Сорока задумалась. Ну, если сороки вообще могли думать, но этой, очевидно, иногда удавалось.

– Со слуги ты начал, – она сделала несколько шагов по забору, – защитником стал. – Ещё несколько шагов. – Вот путь твой, как найдёшь Онариша, кончится он. – Сорока развернулась и пошла обратно. – Ничего не знаю, времени у тебя немного. До четверти нового месяца тебе успеть надо.

– Тоже мне, профессор Трелони нашлась, – пробормотал озадаченный Алёха. На что бы это она могла намекать? Вряд ли на то, как обратно домой вернуться. – Ты тут чего жевала вообще? Глюки, что ли, никак не отпустят?

Сорока захихикала. Орнели нетерпеливо переминалась с ноги на ногу и не чаяла момента, чтобы уйти. Да, ей, конечно, это было все неприятно – потому что против ее убеждений. Алёха переваривал речь не совсем здоровой на голову птицы, Бенька все стоял, как король перед виселицей.

– Не надо её слушать, – повторила Орнели. – Нельзя!

Алёха хотел сказать, что с ней абсолютно согласен. Не то чтобы он в жизни видел много дерьма, но следовать советам говорящих птиц ему не случалось. Отвечать потом кто и как будет? Да ей даже если шею свернуть – она же не курица, попробуй поймай.

– Ждёт вас выбор, – опять напророчила сорока. – С даром или без дара. Решайте.

И на этом заткнулась.

– Что хочет барон успеть? – безнадёжно спросил у сороки Бенька. – Говорил Онариш или нет?

– Он мыслей не знает, – сорока сосредоточенно начала чистить перья, а Бенька терпеливо ждал. – Он будущее знает. Вот девица будущего боится, а зря. Дара боится. Всего боится, смелой-то быть легко, когда опасности никакой. А будущее простое: успеете – жить вам. Не успеете – не жить.

– Вот ты прямо сейчас все прояснила, – вздохнул Алёха. – Ладно, Бень… То есть Бенард. Решай, я с тобой.

Бенька посмотрел на него с сомнением.

– Я с тобой, – повторил Алёха. – Что бы ты ни решил, я с тобой.

Глава двадцать вторая

– Я поеду в столицу, – сказал Бенька. – Алох, ты тоже, – добавил он, и Алёха в очередной раз чуть не взвыл от обиды. Он же к Беньке как к другу, а тот – все равно как к слуге.

А чего он, если так разобраться, хотел? Не один раз уже себе говорил: слуга – и смирись с этим. Ничего не исправишь. Не так уж и плохо вообще.

– Ты можешь возвращаться домой, – разрешил Бенька Орнели. Та посмотрела на него, потом на сороку – как на чудовище какое, – и кивнула.

– Да будут милостивы к нам Всевидящие и хранят они нас в пути, – Орнели приложила к груди скрещенные руки, развернулась и… пошла прочь.

Вот просто взяла – и ушла.

Да как же…

Алёха просто онемел от такого. Да как… Она же Беньку с детства, кажется, знает! Чего бы она там ни думала про свой дар, но как можно взять и бросить мальчишку одного? Посреди дороги? Ну, пусть не совсем одного, поправился он, но со скорбным головою слугой. Да даже с нормальным! Как вообще можно бросить в такой ситуации кого бы то ни было? А отец?! Она что, из-за этих своих принципов и его бросила? Предательница! Трусливая дура и предательница! Тьфу!