Страница 581 из 683
— А жена Головчанского о похождениях мужа знала?
— Нет, Софье Георгиевне об этом известно не было. Она постоянно у меня допытывалась, что к чему, но я пояснений не давал. Невелико удовольствие — разлад в семью вносить. — Стрункин уперся широченными ладонями в колени. — Да, если правду сказать, и не нравилось мне ее поведение. Постоянно хворью маялась, а сама возьмет у врачей больничный и мигом Головчанскому звонит. Пришли, дескать, машину. Сразу мне команда поступает. Я подкатываю к дому, Софья Георгиевна выносит сидор с продуктами и — за райцентр, на берег речки, на весь день. Вечером приезжаю — сидорок пустой. Больная, называется! Меня самого как-то радикулит скрутил, так я не то что на речку — жевать не мог…
— Ну а если бы, скажем, Софья Георгиевна узнала об измене мужа?
— Она б ему кислотой глаза выжгла, — не задумываясь, ответил Стрункин.
— Знаете, от чего Головчанский умер?
— Тоська чего-то тарахтела с перепугу, когда ее из санатория в угрозыск выдернули, но я усомнился. Ради этого и пришел сюда. Чего моя супружница тут намолола?
Бирюков улыбнулся:
— Иван Тимофеевич, мы не имеем права разглашать следственные дела.
— Могу дать подписку о неразглашении.
— Ни к чему это. Ничего страшного ваша жена не сказала. Что вы беспокоитесь?
Стрункин смущенно потер колени:
— Особого беспокойства нет, но жинка моя может любого следователя в заблуждение завести. У нее, как это говорится, в голове — ветер, в ногах — дым. Тем более если Тоська находится под подозрением, то, авторитетно скажу, при такой версии неизбежна юридическая ошибка…
— Почему?
— Любовные шашни у Тоськи с Головчанским не состоялись. Если правду сказать, в августе прошлого года она засуетилась насчет поездки к морю. Я было согласился, но ребята из ПМК вовремя подсказали, что Головчанский в это самое время в Крым улетает. Тут я жинке и заявил: «Поезжай хоть к океану со своим начальником, но, когда вернешься, ноги выдерну, а спички вставлю и скажу на суде, что так и было». Она мой намек поняла и весь отпуск в Новосибирске, у родителей, прокантовалась… — Стрункин, склонив к плечу голову, посмотрел на Бирюкова, будто хотел убедиться, правильно ли его поняли, и продолжил: — Теперь другое пояснение внесу. Не для протокольной заковырки, а для понятия правды… Головчанский не мог рискнуть на запрещенные отношения с моей жинкой, потому как знал, что к подобным шуточкам я отношусь серьезно и под горячую руку вполне могу своему дублеру свернуть шею… Думаешь, почему он с Огнянниковой шуры-муры завел, когда Анна еще замужем за Олегом Тумановым находилась?.. Олег — парень тихий, в пузырь никогда не лезет. Вот Головчанский и распоясался.
— Вы только из-за этого не сработались с ним?
— Не только. У гражданина Головчанского были еще и уголовные замашки. Денег постоянно ему не хватало. Это уже другой конкретный факт.
— Расскажите, Иван Тимофеевич, об этом факте подробнее, — попросил Бирюков.
Стрункин кашлянул и с возмущением заговорил:
— Изобретателем, видишь ли, этот гражданин возомнил себя на посту главного инженера. Сообразит шутейную халтурку и — чик-чирик рацпредложение. На всякие новшества дурные ж деньги отпускаются организациям. А по закону главному инженеру за такие штучки-дрючки вознаграждение получать нельзя, потому как он же, главный, и утверждает новаторство. Тут Головчанский и придумал под моим именем рационализировать. Первый раз всего десятку я получил. Понятно само собой, сразу «изобретателю» отдал. Вдругорядь — полста рубликов, а на третий заход — четыре сотни с лишним!.. Хочешь — верь, хочешь — нет, но у меня штаны затряслись. Я ж постоянно читаю журнал «Человек и закон», а там очень доходчиво разъясняют, какой срок и какого режима можно схлопотать за жульническое посредничество. Отдал гражданину Головчанскому денежки с глазу на глаз и заявление на стол положил. Прошу, дескать, уволить по собственному желанию, пока вместе с вами не вляпался в уголовщину. Он, понятно, струхнул. Стал половину дохода мне предлагать, только я не поддался на приманку.
— На том и расстались?
— На том. Ушел я из ПМК и не жалею.
— Как же такие дела Головчанскому с рук сходили? Ревизоры разве не проверяли его?
— Ревизоров Головчанский умел встречать. Ревизоры, они ж тоже люди: один коньячок уважает, другой — водочку. Вот кого он боялся как огня, так это начальника отдела труда и зарплаты Облсельстроя Глеба Гаврилыча Русакова. Ух, Глеб Гаврилыч — мужик принципиальный! Бывало, как появится в ПМК… Цирк! Все конторские будто угорелые носиться начинали, а Головчанский сразу уши прижимал. Ну и снимал с него Русаков стружку, аж пыль по сторонам летела. Конкретно говорил: «Саша, руководитель ты проворный, но если приписками да очковтирательством не бросишь заниматься, плохо кончишь!» И что?.. Думаешь, Головчанский после таких слов выводы сделал? Нисколько… Вот тебе факт опять же не для протокола. Тоська по секрету мне рассказывала, что нынче он заключил с шабашкиной бригадой договор на строительство дома, где вместо четырнадцати тысяч по расценкам отвалил шабашникам целых тридцать! При таком раскладе, как говорится, гражданин Головчанский самое малое пять тыщонок в собственный карман приспособил.
— Он и раньше такими делами занимался?
— Так я его в основном знаю, когда он главным инженером работал. При той должности лишь на рационализации да разных мелочевках можно было погреться. А договорами с шабашниками начальник ПМК занимается. Вот Головчанский, как начальником стал, так и дорвался до богатой кормушки, где тысячами можно хапать. С одной зарплаты на широкую ногу не шагнешь, а блондинки тоже, как ни поверни, на расходы затрат требуют…
— Почему блондинки?
— Головчанский уважал блондинок.
Бирюков задумался:
— Иван Тимофеевич, а «шабашники» не могли свести с Головчанским счеты?
— Запросто могли! В такие бригады отпетый народ собирается. Там один Хачик Алексанян чего стоит…
После ухода Стрункина Антон неожиданно поймал себя на мысли, что из всех женщин, так или иначе, причастных к Головчанскому, неопрошенной осталась, пожалуй, одна Анна Леонидовна Огнянникова — бывшая жена Олега Туманова. Бирюков придвинул к себе телефон и набрал номер продторга райпо. С разочарованием узнал, что товаровед Огнянникова с прошлой пятницы находится в очередном отпуске и как будто бы уехала отдыхать в Прибалтику. Положив трубку, Антон машинально перелистал телефонный справочник и в разделе квартирных телефонов в самом начале столбца фамилий, начинающихся с буквы О, нашел номер Огнянниковой А. Л., проживающей по улице Садовой. Без всякой надежды на успех Антон все-таки позвонил по этому номеру. Неожиданно приятный женский голос ему ответил:
— Слушаю.
— Анна Леонидовна?
— Да-а…
— Это начальник уголовного розыска Бирюков говорит. Надо срочно с вами встретиться.
Несколько секунд в трубке царило молчание. Потом вроде с усмешечкой послышалось:
— В милицию идти или сами ко мне придете?
— Лучше сам.
— Приходите…
14. За чашкой чая
Огнянникова открыла дверь сразу, как только Бирюков надавил на кнопку звонка. Казалось, она с нетерпением ждала его прихода и встретила такой приветливой улыбкой, что Антон невольно улыбнулся в ответ:
— Здравствуйте, Анна Леонидовна.
Тонкие брови Огнянниковой приподнялись, на левой щеке появилась симпатичная ямочка:
— Называйте просто Аней. Мне ведь всего около двадцати пяти. Зачем прежде времени стариться?
— Ну, здравствуйте, Аня, — весело сказал Бирюков. — Чтобы быть на равных, можете называть просто Антоном, поскольку мне всего около тридцати. Кстати, извините за беспокойство.
— Пустяки. Мужчины — не частые гости у меня, поэтому даже приятно. Проходите, пожалуйста, без церемоний.
Бирюков прошел в небольшую комнату с цветным телевизором и распластанной на полу мохнатой медвежьей шкурой. Остальное убранство комнаты составляли: полированный стол, возле него четыре мягких стула, уставленный посудой сервант, диван с ворсистым пледом, ковер вполстены — и все. Антон хотел сесть у стола, но Огнянникова, словно угадав его намерение, показала на диван: