Страница 456 из 683
Чиграш задумчиво уставился в окно, глядя на убегающие за горизонт поля. Немного погодя, показались дома полевого стана, вытянувшиеся в линию.
– Вот тут я и работал. – Оживился Багров. – Ох, как вчера все помню.
Машина остановилась. Из автобуса высадились ассистенты, и принялись налаживать аппаратуру. Зрачок камеры уставился на ветерана.
– Когда-то тут стоял ветхий такой барачишко, – указал рукой Багров, – крыша соломенная, стены из горбыля, и печка, это само собой. Вот когда я стал бригадиром, то сразу решил – хочешь, что бы у тебя работник хорошо работал, то дай ему условия. Привезли глину, налепили кирпичей саманных, поставили стены и завели крышу. Вот и стало готово жилье для нас.
– А кто это все делал? – Поинтересовался Гургеныч.
– Эх, мил человек, сами все и построили. – Усмехнулся Григорий Иваныч. – Не то время было, что бы на кого-то надеяться. Я так сказал – мужики, хотите жить хорошо? Есть, пить, спать в тепле? Нужно тогда сделать – никто не придет и нам не сделает. Вот сами и старались. Где час не поспим, где от работы кто освободится – вот за лето и возвели. Это столовая, – указал он на длинное здание, вытянутое по фасаду, – это общежитие, а это баня. – Стоявший недалеко от колодца домик, дымил высокой трубой. – Ведь человеку как? – Хитро прищурился старик. – Поработал хорошо, сходил в баньку и отдых, и для здоровья полезно. Это я ещё на фронте понял – вот где лучше бани ничего не было.
Багров увлекся, он показывал на другие дома и рассказывал другие случаи.
– Я вот что думаю, – говорил он, – без поддержки государства крестьянину ну никак. Вот даже после войны, какое бы ни было трудное время, государство нас не бросало. Займы всякие, дороги, больницу вон у нас построили, школу новую. Ну и мы соответственно работали. Давали стране хлеб, мясо, молоко. Вот сейчас как говорят по телевизору? Больше участвуйте в жизни страны, помогите нам. Мы живем в этой стране, здесь жить нашим детям, вот и нужно постараться для себя. Вот разрешили заниматься индивидуальной трудовой деятельностью, – старик говорил бойко и без запинки, – и я считаю это правильно. Дайте человеку, если он может заработать, отдал процент государству, а остальное себе. У меня дочка шьет, теперь она кооператор. Нужно нашим чиновникам активнее законы принимать, – рубанул рукой Багров.– Сколько можно одному и одному? Что-то отдать частнику, он лучше справится. На земле завсегда лучше частник, потому как он бережнее работает, думает о том, как ему завтра жить. Вот как у нас раньше было? Дают нам из области указание сеять, мы сеем. Что скажут, то и кидаем в землю. А так нельзя. Рожь, вот она любит, где попрохладнее, а пшенице солнце подавай. И сеять нужно, когда земля готова, а не когда секретарь решит, что пора. Вот тогда народ накормим и план выполним, и денег заработаем. Дайте крестьянину самостоятельность.
– Вам, Григорий Иваныч, нужно было в начальники идти, там бы вы развернулись. – Улыбнулся председатель.
– Да нет, не мое это. – Поморщился Багров. – Там бы я быстро закис, воздух в кабинетах уж больно нехороший. Мне здесь, – он повел рукой вокруг, – хорошо. В поле, с людьми.
Оператор свернул камеру и оборудование занесли в автобус. Все дружно погрузились в машину и поехали по дороге.
– Вот оно, моё поле. – Дрогнувшим голосом, произнес Багров. – Вдоль и поперек я его вот этими ногами исходил. Каждый комочек руками размял.
Машина остановилась у кромки дороги. Старик стоял под лучами палящего солнца, и нежно гладил загрубевшей рукой колосья.
– Вот она, пшеничка родная. – Его глаза предательски заблестели. Камера бесстрастно фиксировала каждый миг, не упуская ничего. – Кормилица наша. Готовиться нужно к уборке, в этом году хороший урожай будет. – Обратился он к председателю.
– Ох, Григорий Иваныч, ну что же ты меня, как мальчишку строишь? – Чиграш недовольно мотнул головой. – Не первый год, чай, на земле хозяйствую. Все уже готово – и техника, и люди, и зернотоки. Вот только ждем, когда можно будет.
– Опять пока приказ сверху спустят? – Строго нахмурился Багров.
– Да нет. – Председатель неожиданно тепло улыбнулся. – У нас только один командующий, вот когда сама пшеничка нам прикажет, тогда и начнем уборку.
Они еще постояли у кромки поля, вглядываясь вдаль и вслушиваясь в доносившиеся отовсюду звуки, и каждый видел что-то свое.
– Ну что, поедемте? – Нарушил молчание Антей Семенович.
Они молча погрузились в УАЗ, бодро запрыгавший по дорожным ухабам. Следом так же важно пылил автобус.
– Ну и как вам наше хозяйство? – Поинтересовался председатель, вполоборота поглядывая с переднего сиденья. – Мы ещё сейчас заедем на подсобное хозяйство и сад вам наш тоже покажем.
– Хорошо. – Согласно кивнул головой Гургеныч. – Покажем нашего героя, так сказать, в контексте всего хозяйства.
– Я ничего не знаю, про ваш там какой-то контекст, – улыбнулся Антей Семенович, – но то, что Григорий Иваныч у нас завсегда готов помочь и словом и делом, это я могу отметить непосредственно.
– А почему бы не помочь? – Григорий Иванович поправил пиджак, на котором висели многочисленные ордена и медали. – И словом, и делом. То же подсобное хозяйство. Сколько, в свое время, из-за него пришлось вынести. И запрещали нам его, и приказывали закрыть.
– Это зачем? – Поинтересовался Гургены.
– А не положено. Как это – ни у кого нет, а у вас есть.
– Мне так в райкоме один важный чиновник сказал. – Сконфуженно пояснил Антей Семенович. – Я ему говорю – пусть они себе тоже заведут. Так они не могут, отвечают, специалиста у них нет. А агроном на что? Не его это работа – разводят руками. Я аж оторопел. Если бы не Григорий Иваныч, даже не знаю, что бы было бы, с нашим то подсобным хозяйством.
– Да какая там помощь. – Багров смущенно улыбнулся. – В обкоме секретарь воевал в одном полку со мной, мы с ним правда не встречались, но все равно – однополчане. Посидели, поговорили, вспомнили наши дорогие боевые, он и помог, вставил гвардейского фитиля этому чинуше-перестраховщику. – Григорий Иванович басовито хохотнул. – Враз отстали. А как корреспондент областной газеты о нас статью написал, так даже в пример ставить стали. Заслужили.
– А мы уже и приехали. – Глянув за окно остановившейся машины, сказал председатель. – Это наши теплицы. Пойдемте. – Полез он из машины.
Легкие, каркасные теплицы, с тройным остеклением, напоминали диковинные дома, где должны жить какие-нибудь необычные люди, но здесь было царство зелени.
– Вот, пожалуйста, смотрите.– Вошел в роль экскурсовода Багров. – Это у нас зелень здесь всякая столовая растет, её хорошо в столовые, кафе и рестораны берут. Там – указал он рукой, – овощи, помидоры, огурцы. Каждая культура отдельно. Для каждой свой микроклимат нужен, свойственный только ей, вот. – Важно поднял он палец. – Вот так, копеечка к копеечке даёт рубль.
– Да этот рубль баловство твое съедает. – Сказал подошедший незаметно Антей Семенович.
– Людям завсегда отдых нужон. – Угрюмо ответил Багров. – Умел заработать – умей потратить. – По тому, как старик засуровел лицом, было видно, что спор старый, и длится уже давно.
– О чем воюете? – Спросил Гургеныч.
– Да так. – Махнул рукой председатель.– Пустое это дело.
– Не пустое. – Запальчиво начал Григорий Иваныч. – Зато как глаза у женщин горели, когда на праздник цветы вручали. И по начальству когда едешь, завсегда тебе букетов в машину для их жён кладем или для дам государственных. Ни один недовольный не был.
– Ну тут твоя правда, Иваныч, ну кругом ты прав. А я уже хотел ещё грядок с огурцами посадить.
– Не дам. – Отрезал Багров. – Вот как есть – не дам. Не позволю погубить. Ведь столько денег заплачено. Луковицы для тюльпанов из самой Голландии заказывали. А ты, председатель, все под корень? Не дам. И как есть, всех супротив тебя подниму.
– Да ладно-ладно, – рассмеялся Чиграш.– Не трону. Пусть растёт. Для души польза.
– А о чём спор? – Поинтересовался Гургеныч.