Страница 354 из 683
- Надо подумать.
Каждый день Ляман возвращалась к этому разговору и Теймуру все убедительнее казались ее доводы. Наконец, он почти решился. Оставалось только сходить в издательство самому, познакомиться с характером работы.
Этот день был особенно теплым и солнечным. Ляман с Теймуром шли, беспечно разглядывая витрины магазинов и театральные афиши. Ляман заранее радовалась: отныне Теймур входил в мир, близкий и понятный ей. Мир, в котором не будет тревог, казарменных положений, служебных тайн и внезапных отлучек.
Неожиданно Теймур остановился. Прислонясь к стене, он пристально и настороженно смотрел куда-то, мима Ляман. По лицу его разливалась мертвенная бледность.
- Что с тобой? Тебе плохо? - испуганно спросила Ляман.
Теймур, кажется, не слышал. Грубо отстранив жену, напряженно смотрел туда, где стояла женщина в сером шерстяном костюме, с черной вуалеткой на маленькой шляпке. Вот, помешкав у витрины, она скрылась в цветочном магазине.
Ни слова не сказав Ляман, Теймур ринулся под своды театра "Вэтэн", исчез в потоке прохожих.
Обиженная, растерянная, Ляман с трудом догнала его на противоположной стороне улицы.
- Теймур!
Он не отозвался. Плотно сжатый рот, жесткое выражение глаз испугало Ляман. Она с силой тряхнула era за рукав.
- Да объясни же в конце концов!
- Ничего. Извини, Ляман. Не каждый день встречаешь привидение. Постой... Уйди в сторонку.
Ляман проследила его взгляд.
Женщина, уже с букетом хризантем, медленно приближалась к ним. Поля ее шляпы с вуалеткой закрывали верхнюю часть лица.
Но разве мог Теймур не узнать эту статную женщину с гордо вскинутой головой...
Это была Гюльдаста. Она расцвела, по-женски округлились бедра, плечи, от этого походка ее стала более плавной. Она, видимо, не узнала Теймура, да и не мудрено: время оставило свои приметы и в его облике. Она помнила молодого, скуластого лейтенанта с густыми, черными, как смоль, волосами. А сейчас у обочины тротуара о чем-то препирался с женой плотный и не очень уже молодой мужчина в макинтоше. Густая щеточка усов придавала солидность его смуглому лицу. От висков к затылку убегали седые пряди.
О чем они спорят? Наверно, жена просит его зайти в "еще один" магазин, а ему уже осточертела толкотня. Может, они хотели купить цветов? Во всяком случае, Гюльдаста ничего не заподозрила.
Теймур со всей мягкостью, на которую был способен, сейчас попросил Ляман вернуться домой. Ляман пыталась возразить, напомнила об издательстве, но Теймур уже не слышал ничего, кроме удалявшегося стука каблуков по асфальту. Ляман попыталась было догнать мужа, но вскоре потеряла его из виду.
Домой она пришла совершенно расстроенная. И когда под вечер вернулся Теймур, Ляман даже не вышла из кухни. Теймур устало присел к кухонному столу.
- Чай есть? - спросил он усталым, хрипловатым голосом.
Не ответив, Ляман нехотя поднялась, поставила чайник на огонь.
- Ляман, - Теймур долго откашливался. - Я не смогу бросить свою работу.
Забыв обиду, Ляман испуганно схватила его за плечи.
- Ну хоть что-нибудь ты мне можешь объяснить?
- Не могу... Не обижайся... Сейчас ничего не могу. Даже тебе, - он погладил ее теплую маленькую руку.
- Последний раз прошу тебя, Теймур... Ради ребенка, ради меня... Тебе не нужна такая работа. Нас ждут в издательстве. Пойдем завтра. Зачем тебе твоя работа. Теймур, она же отнимает все? Все!
- Дай чаю, горло пересохло.
Ляман налила чай мужу, села напротив. Медленно прихлебывая, Теймур думал о чем-то своем. Потом поднялся, походил по кухне, сказал тихо, но твердо:
- Я никогда не оставлю свою работу, Ляман. Ты уж как-нибудь примирись, родная.
Он ушел в комнату и выключил свет. А Ляман еще долго сидела на кухне, тихонько всхлипывая в распашонку.
Проснулся Теймур на рассвете. Первым побуждением было пойти к начальнику отделения, попросить, чтобы срочно отозвали его из отпуска, вернули на оперативную работу. Немедленно, сегодня же.
Но потом он представил себе разговор с начальником, вспомнил его привычку приподнимать грузноватые плечи, опираясь кулаками о стол... Увидел усмешливые, властные губы...
Нет. Горячку пороть нельзя. Он сам поставит себя в смешное положение. И кто это отдаст приказ о переводе его на должность оперуполномоченного? Во имя чего? Что он скажет начальнику, "Я встретил Г'юльдасту"? Тот вправе осмеять его, - с того света не возвращаются. В свое время факт самоубийства остался неопровергнутым. Мало ли похожих людей? Может, это не Гюльдаста? А если это и Гюльдаста, в чем лично он, Теймур, был уверен - она не могла "воскреснуть" под своим именем. Прежде, чем начать операцию, необходимо решить множество вопросов. Под какой фамилией и где проживает теперь Гюльдаста? Откуда у нее новые документы? Поддерживала ли она связь с бакинскими сообщниками и чем занималась эти несколько лет?
Нет, с одной интуицией и предположениями к начальнику лучше и не подступать. Слишком много белых пятен в этом воскрешении.
Но что делать? Нельзя дать ей уйти снова, нельзя - чего бы это ни стоило.
И Теймур решил. Решил действовать на свой страх и риск. Благо впереди отпуск за два года.
Несколько дней ушло на то, чтобы повидаться с начальниками паспортных столов всех отделений Баку, просмотреть документы и фотографии всех граждан, переехавших и прописавшихся в городе за последние месяцы. И только в конце недели он наткнулся на фотографию Гюльдасты. Узнать ее можно было с большим трудом; прежде прямые волосы, теперь были искусно завиты, черты лица утратили тонкость.
Теперь ее звали Сюнбюль. Сюнбюль Мадатова. Удалось установить, что она приехала в Баку из Батуми с мужем, сорокапятилетним полковником.
Теймур связался с Батуми. Оттуда сообщили, что Сюнбюль Аскерова несколько лет тому назад прибыла из Казани, причем, ввиду потери всех документов, получила новый паспорт. Потом вышла замуж и приняла фамилию мужа - Мадатова. Несколько позже ответили и из Казани: гражданка Сюнбюль Аскерова действительно проживала в Казани, выехала в неизвестном направлении.
Где была Гюльдаста до появления в Казани? Это оставалось неизвестным. Но согласно дополнительно запрошенным из Казани данным, она прибыла туда из-под Москвы и, заявив, что в дороге утеряла документы, получила паспорт на имя Сюнбюль Аскеровой. Основанием для этого послужила справка, которая была выдана Сюнбюль Аскеровой для представления во врачебную комиссию.
"Каким образом Гюльдаста заполучила эту справку?" - размышлял Теймур. Впрочем, для Гюльдасты не представляло трудности "заглянуть" в сумку любой женщины. Или еще проще - сфабриковать документ с помощью дружков.
Но эти сведения не давали никаких достаточно твердых доказательств того, что Сюнбюль Мадатова и Гюльдаста Шахсуварова - одно и то же лицо. Оставалось одно - идти по следу. Выследить, узнать все, чем живет, с кем встречается, где бывает, что замышляет.
Теймур забыл о сне и отдыхе. Напрасно Ляман до полуночи простаивала у окна и засыпала на тахте, не раздеваясь. Такая жизнь стала угнетать Ляман. Нет, ее не терзала ревнивая подозрительность, - она верила Теймуру. И все-таки, это было тяжело, казалось, совсем забыл человек о жене, о ребенке. Живет, как холостяк, - когда вздумается, уходит; когда вздумается, приходит, - весь взмыленный, сам не свой от усталости. И хоть бы слово...
XVI
На первый взгляд, в поведении Гюльдасты-Сюнбюль не было ничего подозрительного. Как многие молодые домохозяйки, в особенности жены военнослужащих, - она то целыми днями бродила по магазинам, то часами высиживала в косметических кабинетах дамских салонов, то задерживалась у портнихи, то спешила на базар
На сей раз Теймур следил за нею с большой осторожностью, стараясь не попадаться на глаза. Иногда ему удавалось приблизиться настолько, что слышно было каждое произнесенное ею слово. И каждый раз в таких случаях радостно колотилось сердце: она картавила, по-прежнему не справляясь с буквой "р". "Ты - Гюльдаста, ты - Гюльдаста!" - с торжеством, час от часу увереннее повторял он.