Заговор Алого Первоцвета

– Думаю, Франция прекрасно поживет без таких, как вы, – сказал офицер с издевкой.

– Да, но я боюсь, что не смогу пережить Францию, – сказал Финн. Он прислонился к карете в поисках поддержки и вытер лоб носовым платком. – Боже, какой ужасный опыт! Какой ужасный человек! Надеюсь, вы поймаете его и упрячете в Бастилию.

– Мы сделаем намного больше, – сказал солдат. Он убрал свой пистолет, убедившись, что Блейкни не представляет никакой угрозы. – Вы направляетесь в Кале?

– Да, если мы сможем добраться туда безопасно, не будучи убитыми по дороге, – сказал Финн. – Только господь знает, какие напасти ждут нас по пути! Я был бы очень благодарен, если бы вы и ваши люди смогли сопроводить нас к месту назначения. Я бы чувствовал себя намного спокойнее под защитой солдат Республики.

– У солдат Республики есть гораздо более важные дела, чем быть няньками для полоумных англичан, – сурово сказал лейтенант. – Я бы посоветовал вам отправляться в путь и не останавливаться, пока не доберетесь до Кале. Желаю вам скорейшего пересечения Ла-Манша… и в добрый путь.

Офицер взобрался на лошадь и уехал вместе с двумя оставшимися подчиненными, направляясь из города по следам винной повозки. Финн сделал глубокий вдох и медленно выдохнул.

– И тебе в добрый путь, – сказал Финн. – Дорогая, ты в порядке? Ты меня так напугала.

Леди Блейкни игриво посмотрела на него.

– Похоже, не так уж и много нужно, чтобы тебя напугать, Перси.

– Немного, говоришь? Ну почему же, когда мою собственную жену чуть не застрелили, а меня самого едва не затоптала лошадь, а потом подвалили эти грубияны-бандиты, которые имеют наглость называть себя солдатами, – я бы сказал, что этого было вполне достаточно!

Пока он говорил, Финн попытался ее получше рассмотреть. Маргерит Блейкни было двадцать пять лет, она была высокой и пропорционально сложенной, с роскошной грудью, тонкой талией и длинными, стройными ногами, одна из которых ненадолго показалась, когда она выходила из экипажа.

Ее ярко-синие глаза встретились с глазами Финна, когда она попыталась поправить прическу – блестящие каштановые волосы растрепались, пока ее бросало в карете. В реальности она оказалась милее собственного голографического изображения, которое не могло передать ее голос с его модуляциями, ее манерность, а уловило лишь намек на ее врожденную чувственность. Тем не менее, ее окружала определенная атмосфера враждебности, свидетельствующая об ухудшении отношений между нею и Блейкни.

В ней было что-то от уличного мальчишки, подумал Финн, хотя это ничуть не умаляло ее красоты. Скорее, это ее подчеркивало. Ее мимика говорила о гордости и упрямстве, и хотя она хорошо это скрывала, Финн видел, что Блейкни причинил ей боль. Несомненно, она чувствовала себя отвергнутой, хотя Финн понятия не имел, обсуждалось ли между ними происшествие с Сен-Сиром, или Блейкни просто принял его как должное и, убедившись, что это правда, похоронил его внутри себя словно позорную тайну, о которой никогда не говорят и которую даже не вспоминают. Он решил, благоразумия ради, следовать последнему сценарию, если только Маргерит сама не поднимет этот вопрос. Он также решил играть, не раскрывая карт, так как глаза Маргерит были проницательными и наблюдательными, когда она рассматривала его с какой-то озабоченностью.

– Ты в порядке, муж мой? – сказала она, приподняв бровь. – Что-то ты сам на себя не похож.

– Я в порядке настолько, насколько этого можно ожидать от человека, который так близко приблизился к смерти, – сказал он, прислонившись к карете с закрытыми глазами, обмахиваясь носовым платком. – Ей-ей, дорогая, у тебя должно быть мужество льва! Эта пистолетная пуля прошла на волосок от твоей головы, и вот ты стоишь, спокойно, насколько это возможно, и спрашиваешь меня, все ли в порядке! Если бы я был сделан из такого же стойкого материала, мое сердце не колотилось бы тогда, как кузнечный молот по наковальне!

– Ну, раз твое сердце прекратило свой ужасный стук, возможно, мы сможем продолжить наше путешествие, – сказала Маргерит. – Мы не доберемся до Кале раньше завтрашнего дня, даже если будем гнать всю дорогу.

Она взглянула на пустое сидение кучера и вздохнула.

– Боюсь, тебе придется поиграть в кучера. Похоже, что наш слабонервный возница испугался больше твоего.

– В этом и заключается проблема этих новых «граждан», – сказал Финн. – Они ставят собственные мелкие проблемы выше своих обязанностей. Ну, похоже, другого выхода нет. Мне придется сделать это. Если повезет, мы проедем Амьен этим вечером и завтра доберемся до Кале. Ты уверена, что готова к трудной поездке? Мы могли бы путешествовать в легком темпе, но что-то мне внезапно захотелось добраться туда как можно скорее. Боюсь, я не буду ощущать себя в безопасности, пока мы не поднимемся на борт «Мечты».

Маргерит иронично улыбнулась.

– Что ж, тогда мне следует собрать все свое львиное мужество и приготовиться к опасностям нашего путешествия, – ее голос был просто пропитан сарказмом. – Будь так добр, Перси, ты не поможешь мне вернуться в карету?

Финн предложил ей руку и помог забраться внутрь экипажа, затем закрыл дверь и сел на козлы. Он стегнул лошадей и вывел карету обратно на дорогу. Они проехали в быстром темпе около пятнадцати минут или около того, и экипаж снова оказался в поле зрения солдат. Их было только трое, офицер и двое его людей, остальные, несомненно, до сих пор обшаривали кусты в поисках несуществующего ci-devant аристократа. Финн видел, что солдаты догнали приманку Фицроя. Они остановили ее на обочине дороги, там же стоял старик со своим юным «сыном», заламывая руки и плача, пока солдаты разбирали повозку в поисках герцога де Шали. Офицер поднял голову и наградил Финна уничижительным взглядом, тогда как Финн бодро помахал ему в ответ.

Была уже ночь, когда они добрались до Амьена, и лошади выложились по полной. Финн снял для них комнату в гостинице и позаботился о том, чтобы карета и лошади были поставлены в конюшню. Их должны были подготовить к раннему утру следующего дня. Маргерит поднялась в комнату, чтобы освежиться, в то время как Финн остался внизу и выпил немного вина.

Пока все хорошо, подумал он. Маргерит приняла его как Блейкни, и у нее не возникло по этому поводу никаких подозрений. В конце концов, теперь он был точной копией сэра Перси Блейкни, и он был подготовлен как можно более тщательно, чтобы сыграть эту роль. Для Маргерит заподозрить его в самозванстве было невозможно. Тем не менее, он последует совету Фицроя и будет продвигаться с осторожностью.

Нужно было сделать очень многое. Большую часть своей молодой жизни Перси Блейкни провел вдали от Англии. Разумеется, он будет известен при дворе, поскольку покойный Алджернон Блейкни был пэром королевства, и семейные владения были обширными. Блейкни был одним из богатейших людей в Англии. Уже этого было бы достаточно, чтобы обеспечить ему место в придворном обществе, но этого было недостаточно для данного сценария.

Финну предстояло представить персонажа Блейкни таким образом, чтобы его никогда не заподозрили в том, что он – Алый Первоцвет. Он также должен был держать дистанцию между ним, как Блейкни, и Маргерит. В противном случае, он не сможет действовать как Первоцвет. Финн мог рассчитывать на то, что Лукас и Андре помогут ему в его усилиях по присоединению к Ффаулксу и Дьюхерсту в качестве первых членов Лиги Алого Первоцвета. Во всем остальном ему придется действовать полностью наугад.

На пике карьеры Блейкни в лиге насчитывалось около девятнадцати-двадцати членов. Точное число история не сохранила. Уже одно это может привести к проблемам. Что могло бы случиться, если бы он не завербовал в лигу кого-то, кого бы завербовал настоящий Блейкни? Что бы произошло, если бы он завербовал кого-то, кто изначально вообще не был в лиге? Благодаря инерции течения времени он обладал определенной гибкостью; в противном случае корректировка была бы невозможна. И все же, в рамках этого конкретного сценария было много возможностей для того, чтобы что-то пошло не так. Дилейни уже приходилось работать в периоде, по которому не было адекватной предварительной документации. Тогда это ему не понравилось, а сейчас – тем более. Ну а леди Блейкни на шее ему нравилась еще меньше.