Страница 64 из 70
Взгляду открылось просторное поместье. Дом, словно собранный из треугольных блоков. То ли каменных, то ли пластиковых — неясно. Выглядело оригинально и красиво. На крыше бился с порывами ветра в неравной схватке петушок-флюгер.
Вокруг раскинулась естественная рощица. Березки, стройные и тонкие, как танцовщицы, кряжистые дубы, похожие на витязей, и кипарисы, такие странные в этом окружении. Небольшое озеро сверкало в центре поместья, казалось изумрудом, вплетенным в зеленую оправу.
Затем мы словно еще приблизились. Во дворе разговаривали… Ковалль и Олтрикс. Вот только знакомый мне первородный был на вид совсем юным и без шрамов. Гладкая кожа, но мужественные черты, лучистые голубые глаза счастливого существа. Олтрикс тоже выглядел иначе. Рука на месте, а лицо чуть более спокойное. Ни следа нынешней свирепости, ни оттенка привычной ненависти.
— Ковалль, я хочу сделать по-своему. Зачем тебе сдались эти смертные и слабые маги? Тем более оборотни, эти недолюди.
— Мне нравится мир среди разных рас. Это красиво и интересно.
— Ты стал романтиком, первородный. А должен оставаться настоящим воином. Думаю, это легко исправить.
Олтрикс сделал резкий взмах рукой — и дом взорвался языками пламени. Ковалль вскрикнул и рванул внутрь. Олтрикс остался ждать снаружи, словно уверенный, что первородный вернется.
Когда Ковалль выскочил из дома — с лицом, опаленным магическим пламенем, с безумным взглядом существа, потерявшего все, — у него на руках оказалась женщина. Красивая, чем-то похожая на меня. Белокожая, рыжая, немного кукольная.
Она умерла… я это видела. Не знаю как — но понимала отчетливо. Ковалль положил на землю свое сокровище, без предупреждения рванул на Олтрикса и… маги сошлись в таком поединке, что бой на станции почудился постановочным.
Огонь и пламя, аурная плазма, молоты, топоры и клинки заклятий, тела колдунов мелькали перед взором. Так быстро, что я не успевала разглядеть их. Брызги крови летели во все стороны. Я видела в отчаянной магии Ковалля и боль потери, и ярость безумца, что потерял единственное, чем дорожил. Как закончилась схватка, я уже знала.
Олтрикс получил укол крови первородного, и от правой руки остались одни ошметки. Словно к плечу привязали кусочки ткани.
— …Я не хотел брать ее в гостевой домик. Но Этельна настояла на своем решении. Хорошо хоть дочку оставила няне. Мы приехали пообщаться с Олтриксом. Он затеял самое первое восстание. Не ради господства сильных магов и высших оборотней. Олтрикс жаждал власти над Землей и Сварайей. Хотел, чтобы мы вместе правили как императоры. Я — на Земле, а он — на Сварайе. Я отказался, и Олтрикс решил по-своему. Он думал, что я стал другим, мягкотелым, после сотен пережитых вместе войн, потому что полюбил впервые в жизни…
Первородный взмахнул руками — и видение растворилось в воздухе. Ковалль придвинулся уже вплотную. Сжал мои руки горячими пальцами, губы первородного слегка вздрагивали.
— Прозвучит очень странно и даже нелепо. Но я сразу в тебя влюбился, Дарина. Еще когда увидел тебя без сознания. Нашел Танюшку и месяцами поддерживал. Ухаживал за тобой, помогал выкарабкаться. Давал столько своей энергии, ауры, чтобы новая энергетика прижилась стопроцентно. Я не знал, что в тебе такого особенного. Вспоминал старые земные сказки. Ты стала моей спящей красавицей. Я разговаривал с тобой в коме. Посылал в мозг импульсы и образы. Брал за руки и даже дежурил ночами.
Он снова замолчал, немного помедлил, жадно глотая воздух, не смаргивая, и закончил:
— Ты стала моим наваждением, Рина. Я совсем не знал тебя как человека, не представлял, как ты меня воспримешь. Но заботился и очень надеялся, что вылечишься. Мею, думаю, тоже есть что сказать тебе. — Первородный потемнел лицом и нахмурился. — Но я поведал все, что должен был. Я не хочу потерять тебя, Рина. Неважно, кого из нас с Меем ты выберешь. Неважно, какие нас ждут испытания. Я не хочу опять пережить старое. Я не могу больше наблюдать, как гибнет любимая… Даже у древних есть предел прочности… Возможно, он даже меньше, нежели у молодых. У них еще все впереди. Мы же пережили очень многое и отлично знаем, что время не лечит. Ты забываешь только плохое, оно незаметно стирается из памяти. Зато прекрасные, лучшие моменты отзываются болью, обжигают и мучают. Ты снова и снова к ним возвращается и сожалеешь о несбывшемся…
Я инстинктивно прильнула к Коваллю. Вгляделась в голубые глаза, черты. Коснулась рукой розовых шрамов. Первородный молчал, часто дышал и не двигался. Я наклонилась и сама поцеловала его.
— Я не знаю почему, но ты мне близок. Я тянусь к тебе, Ковалль, и симпатизирую. Любовь ли это — только время покажет. Но пока и ты пойми меня тоже. Я должна пойти на встречу к Олтриксу. Пожалуйста, не бойся, я не Этельна. Я химера и вполне могу защищаться. Она ведь была простой чародейкой?
— Смертной, — тяжело вздохнул первородный. — Я давал Этельне свою энергию, чтобы долго жила и не старилась. Но в ней совсем не было собственной магии.