Настало времечко…

Бульдозер чистит проспект, а я стою, бью в ладоши и размышляю. «Господи! – думаю. – Как просто, оказывается. Выложил рубль тридцать две – и нет сугроба. А что это за капитал? Так, копейки, мелочь – тьфу! Да только в нашей закусочной, в “аквариуме”, мужички после работы столько просаживают на рассыпуху, что можно не один бульдозер, а целый тракторный парк на полный рабочий день откупить. Эх! – думаю. – Мать честная. Это ведь стоит единственный вечер не попить, и мы родной город в конфетку превратим».

Стою я так, размышляя, и слышу вдруг за спиной некоторый шум и разговор. Оглядываюсь – это давешний милиционер и с ним какой-то взволнованный гражданин в ондатровой шапке и в пальто с каракулевым воротником. Причем милиционер указывает на меня пальцем, а этот гражданин кидается и чуть ли не за грудки:

– От какой, – кричит, – организации?!

– Минуточку, – говорю. – Не топчите меня. В чем дело?

– Вы приказали снег отгрести?

– Ну уж и приказал, – говорю я. – Скажете тоже. Да разве ему, черту, прикажешь…

– Вы понимаете, что наделали? – приступает гражданин.

– А что такое? – спрашиваю.

– Я семь человек с работы снял на полтора часа! – машет руками гражданин. – Семь специалистов!.. Это наша подшефная территория… А теперь куда мне их прикажете?!

И точно, за ним, вижу, стоят семь молодых людей с лопатами. И вид у них довольно ошарашенный.

– Извините, – говорю. – Ей-богу, не знал, что это ваш снег. А то бы, конечно, палец о палец не стукнул.

– Да, ситуация! – вздыхает один из семерки, здоровый парень спортивного сложения.

– Может, назад, в институт? – предлагает другой, очкастенький, в демисезонном пальтишке.

– Ты понимаешь, что говоришь?! – кидается теперь уже на него каракулевый гражданин. – Мы же специальное собрание проводили, обязательство брали! Как ты перед народом отчитаешься, перед молодежью? Скажешь, что чужой дядя за тебя убрал?!

– Да, ситуация! – сдвигает шапку спортсмен.

– Есть идея! – говорю я. – Глядите – он только за остановку снег отпихнул, на чистое место. Давайте перекидывайте его дальше – как раз на полтора часа хватит, даже с хвостиком.

– А Цветметпроект? – оборачивается ко мне разгоряченный гражданин. – Это же их участок, они тоже обязательство брали. Вы понимаете, чем тут пахнет?

– Да, ситуация! – бормочет спортсмен. – Тогда – по домам.

– Я не могу, – расстроенно говорит очкастенький. – Как хотите, а не могу… Все еще работают, а мы уже домой. Другое дело, если бы мы за полчаса задание выполнили, тогда оставшийся час был бы наш.

– Ребята! Парни! – говорю. – Ладно, моя вина, елки-палки! Готов искупить. Тем более все равно уже опоздал куда торопился. Раз вам домой совесть не позволяет, а на работу нельзя – пошли со мной. Ну, как будто вы уже свое отмантулили…

И я повел их в «аквариум» – у меня еще шесть рублей в кармане было… А потом и они – видят, человек от души, – тоже сбросились. Так что мы чудесно провели эти полтора часа. Я не жалею. Главное – с хорошими людьми познакомился. Парни оказались что надо. Все с высшим образованием, а очкастенький этот вообще – без пяти минут кандидат наук.

Так он мне увлекательно про свою работу рассказывал, так трогательно – ну прямо чуть не плакал.

Непродающий и продающий

Не знаю, может, бывают совсем никудышные елки, но этой почему-то все восхищались.

– Ах, какая милая елочка! – разулыбалась шедшая навстречу дама. – Не продаете?

– Что вы! – сказал я. – С таким трудом достал.

– Жаль, жаль, – потухла дама.

Потом меня заприметили, видимо, молодожены. Они долго шли следом и шептались. Наконец молодой человек решился. Догнал меня и, смущенно откашлявшись, спросил:

– Извините, где елочку брали?

– Там уж нет, – сочувственно сказал я.

– А эту не уступите? – залился краской молодой человек. – Жене очень понравилась.

– Эх, браток! – вздохнул я. – И рад бы, да свой карапуз дома ждет.

После молодоженов откуда-то из подворотни вывернулся плечистый мужчина. Этот сразу схватился за комель и скомандовал:

– Продай!

– Сам купил, – сказал я, прижимая елку к груди.

– Бери что хочешь! – не отступал мужчина.

Мне ничего не требовалось. Я выдернул елку и убыстрил шаг. Мужчина долго еще шел за мной и клянчил:

– Может, договоримся, а, хозяин?

Недалеко от дома меня окружила целая толпа.

Задние спрашивали:

– Что там, елки продают?

– Витя! – кричала какая-то женщина. – Плюнь на него – переплати рублевку!

Я с трудом взобрался на пустые ящики и закричал:

– Граждане! Елка не продается! Что вы делаете! Не ломайте ветки!

Меня, ворча, отпустили.

…Я потихоньку открыл свою квартиру и увидел жену и сына, восторженно прыгающих… вокруг елки.

– Нам повезло! – сияя, сказала жена. – С трудом уговорила одного прохожего уступить!..

– Не беда, – пробормотал я, пятясь к двери. – Пустяки. Сейчас я все устрою.

Я вышел и схватил за рукав первого встречного:

– Купите елочку! Правда, красавица?

Он подозрительно осмотрел меня и спросил:

– Почем?

– Ерунда, – сказал я. – Полтора рубля.

– Что так мало? – хихикнул он. – На пол-литра не хватает?

Я ринулся навстречу женщине с девочкой.

– Барышня! – сладким голосом сказал я. – Смотри, какая елка! Пусть мама тебе купит!

– Пошли, пошли, детка! – испуганно сказала женщина, увлекая девочку в сторону. – Мы лучше найдем, в магазинчике. Неизвестно еще, где он ее взял.

Некоторое время я топтался на тротуаре и сиротливо тянул:

– Имеется елочка – зеленая иголочка. Лучшая утеха для детей…

Меня старательно обходили.

В конце концов я не выдержал, взмахнул ею, как знаменем, и заорал:

– Граждане! Кому елку?! Налетай! Задаром отдам.

Граждане подняли воротники и бросились врассыпную…

Человек в рыжем плаще

Мы вошли в троллейбус – я и Бобик. То есть вошел, разумеется, я, а Бобик сидел у меня за пазухой, высунув наружу нос, блестящий, как шарикоподшипник. Значит, мы вошли и скромно встали в уголок на задней площадке.

– Прелесть собачка, – проворковал добродушный гражданин, потеснившись. – Это он или она?

– Он, – сказал я.

– Где собака? – встрепенулся вдруг пассажир в рыжем плаще. – Ну да! И без намордника!

– Да что вы, – улыбнулся добродушный гражданин. – Зачем намордник такому малышу? Ведь он же еще щеночек.

– Этот? – нервно подпрыгнул человек в рыжем плаще. – Х-ха-ха! Ничего себе щеночек! Вот откусит он вам ухо или нос, узнаете.

Добродушный гражданин отодвинулся и на всякий случай прикрыл ухо шляпой.

– Кондуктор! – продолжал волноваться человек в рыжем плаще. – В троллейбусе везут собаку! Я требую!.. Собак возить запрещается!..

– Ох, господи! – вздохнула какая-то бабушка. – Леночка, подбери ножки, детка. Собака, слышишь, забегла бешеная.

– И выпускает он кобеля ростом с годовалого телка, – уже рассказывали в другом конце вагона. – И говорит, что, дескать, у него четыре диплома и шесть медалей…

– Так и есть, – принюхиваясь, сказала кондуктор. – Кто-то везет керосин. Граждане, кто везет керосин? Керосин провозить запрещается!

– Это возмутительно! – взвизгнул человек в рыжем плаще. – В то время как в троллейбусе находится волкодав, вы замазываете глаза керосином! Я жаловаться буду! Назовите ваш нагрудный номер! Товарищи, у кого есть авторучка?

– Черт знает что такое! – не выдержал стоявший рядом пожилой товарищ. – По мне везите хоть носорога! Но почему он у вас, действительно, пахнет керосином?

– Кто? – спросил я.

– Волкодав ваш!

– Да что вы! – обиделся я. – Вы понюхайте!

– Нет уж, увольте, – попятился он.

– Ага! – закричал человек в рыжем плаще, уставив в меня палец. – Он еще покажет вам, этот щеночек!

А с другого конца вагона катилась отраженная волна:

– Собака укусила!