Страница 20 из 21
– И что? – выпятил нижнюю губу варан.
– Со всем почтением, – поклонился Яри, – я никогда не ошибаюсь при поиске.
– Брат, да какая разница?! – воскликнул в нетерпении юноша. – Даже если б нам втулили беременную каракатицу, была бы разница?! Документы в порядке, магические печати поставлены? Наследство уходит нам, и точка!
Варан вскочил во весь рост, опрокинув стул с грохотом, а я присела, схватившись ледяными пальцами за отлив окна и чувствуя слабость в коленях. Уж слишком огромным и отвратительно угрожающим был этот «принц»!
– Гордо! За такие слова я выставлю тебя за дверь и больше никогда не возьму с собой в приличное общество!
– Разве это приличное? – угадала я по губам ответ младшего принца.
Мелкий хам! – оскорбилась я за мистера Баулу, и он, кажется, тоже. Варан рыкнул снова.
– Прости, брат, – проворчал недоросль. – Благородные господа: сир, сиррон Баулу, сиррон Яри, простите, я снова вспылил. Избыток специй в вашем соусе сказывается.
Мои знакомые смиренно поклонились в ответ и даже извинились за кухарку. К моему удивлению, вечно снисходительный Яри тоже терпеливо поклонился наглецу.
Мда, а что, прикажете делать, если вам хамит принц? – подумала я, пытаясь подавить возрастающее внутри чувство негодования и классовой несправедливости. – Когда мне начальник даёт глупые распоряжения, я тоже выполняю, хоть и могу позволить себе в ответ лёгкий сарказм. В данном случае за сарказм можно лишиться головы. Варану даже палач не потребуется, сам откусит. Без специй.
Старший принц был удовлетворён. Он откинул назад раздвоенные полы сюртука и сел обратно на стул, заботливо поданный работником в ливрее и перчатках. Тарелка перед вараном преобразилась в перламутровую морскую раковину.
Хм, она передаёт настроение того, кто из неё ест? Ничего себе!
Варан посмотрел выжидающе на хозяев и Яри и сказал почти командным тоном:
– Ну а теперь, господа, довольно прелюдий. Мы хотим видеть нашего двоюродного дядюшку!
– Да-да, конечно, ваше высочество! – ответил мистер Баулу. – Мистер Яри, вы разыскали благородного герцога, вам и заново знакомить его с семейством.
Яри церемонно встал и полной достоинства походкой направился из столовой. Красив, зараза! В сравнении с монстрами так вообще.
Я затаила дыхание, пытаясь представить, в каком виде предстанет перерождённый предок жутких принцев. Сказали, необычный. Кем он может быть? Осьминогом или муравьём? Я приникла к окну, умирая от любопытства.
Послышался весёлый лай, и Яри вернулся в комнату. У его ног вился, радостно виляя хвостом, огромной сенбернар. На его груди болтался на золотой цепи похожий на вараний амулет. Яри потрепал пса по холке ласково и что-то сказал.
– Да, это он, – кивнул варан.
И тут пёс увидел сидящих за столом «родственников». Морда собаки преобразилась. Показав клыки и зло зарычав, сенбернар разразился громким лаем и бросился на варана с явным желанием разорвать глотку. Я икнула и снова присела под окном, готовая броситься наутёк в любой момент. Мадам Манена едва успела отскочить. Яри молниеносно выставил ладонь. Световая волна из неё окутала пса и, будто на поводке, подтянула обратно к Охотнику. Но лаять пёс не перестал даже у ног Яри, рвался сквозь магическую сеть, как волкодав на грабителей. Варан зашипел. Недоросль прикрылся стулом и выхватил кинжал.
Сразу видны тёплые семейные отношения…
Только Охотник остался спокойным. Он бесстрашно потрепал сенбернара по голове, наклонился и прошептал ему что-то на ухо. Пёс взглянул на него с пониманием и замолчал. В столовой повисла напряжённая тишина, периодически нарушаемая сдерживаемым рычанием сенбернара.
Оказывается, не так всё просто бывает с идиллической на первый взгляд историей перерождений и семейной заботы! Не зря говорят буддийские монахи: «Если ты считаешь, что просветлён, проведи неделю с семьёй». Угу.
Пауза затянулась, у меня пальцы затекли. Наконец, Варан встал, недоросль тоже. Варан одёрнул сюртук и произнёс не слишком добрым, но вполне примирительным тоном:
– Уважаемый дядя, признаю, у нас были весьма натянутые отношения в вашей прежней жизни. Но страница перевёрнута, давайте забудем про недомолвки. Мы позаботились о том, чтобы ваша жизнь теперь была достойна вашего нынешнего состояния и была наилучшей из возможных.
– Гав, – громко ответил «герцог».
Варан сверкнул глазами на брата, и тот выдавил из себя:
– И я за всё приношу извинения, дорогой дядя! Давайте забудем прошлое.
– Гав-гав-гав! – что бы это ни значило, ответил герцог.
– Для того, чтобы мы никогда больше не тревожили друг друга, нам нужно только одно свидетельство, – сдерживаясь, добавил варан. – И мы навсегда уедем. Мистер ди Коломайна, подтвердите, пожалуйста!
Яри наклонился к сенбернару и снова что-то прошептал на ухо. Собака вскинула на Охотника умные влажные глаза и задумалась.
Лично мне варанье королевское семейство было настолько неприятно, что я мысленно была на стороне герцога и Охотника. И тем интереснее было следить за происходящим. И вдруг собака встала на задние лапы, опустив передние на плечи Яри и что-то пролаяла. Тот кивнул в ответ, остальные ждали.
– Господин герцог готов, – огласил решение Яри, – но при условии, что вы, ваше высочество, и ваш брат, никогда не покажетесь ему на глаза. Иначе он за себя не ручается. Дословно и в смягчённой форме, уж извините, но перевести я обязан: герцог лишит вас возможности продолжать род.
Мадам Манена в испуге закрыла рот рукой. Варан передёрнулся, но затем коснулся рукой амулета на груди.
– Даю слово!
Амулет на миг вспыхнул красным и снова погас. Мистер Баулу засуетился, принцы встали по обе стороны от сенбернара, и со взмахом руки пухлого доктора в воздух отлетела от троицы уменьшенная световая копия их образов. Голограмма повисела несколько секунд в воздухе. Варан всмотрелся в неё и сказал:
– Годится, – и тоже взмахнул рукой.
Магическое фото свернулось и, будто сотканный из света кленовый лист, слетело на стол и исчезло в ранее не замеченной мной папке в дорогом кожаном переплёте.
Подслушивать нехорошо, – вспомнила я, – и подглядывать тоже.
Впрочем, на душе стало легче от того, что по крайней мере, показывать меня страшным королевским чудовищам ни вредная мадам Манена, ни Яри, ни тем более добряк Баулу не собираются. А ведь могли!
Я выдохнула с облегчением и отлипла от окна.
Тёплая ночь разливалась над долиной, даря новые, незнакомые ароматы. Горы вокруг нависали тёмными контурами, пели песни цикады и неизвестные мне ночные жуки световыми штрихами пронизывали синь. Над аллеей вдалеке занялась розовая дымка. Очень красиво!
За пределами столовой царил покой. Мне подумалось, что я ещё ни разу не видела парк ночью, но усталость взяла своё. Также крадучись, я направилась обратно к себе в комнату. Скользнула мимо холла и центрального выхода с площадкой и дорожками, на которых грустно вяли лепестки роз. Мне тоже стало грустно – такие чудесные цветы сложили головки ради подобных образин!
Я свернула за угол с мыслью о том, перерождаются ли растения. Уже не особо прячась, обогнула гигантскую гортензию с красочными даже в полутьме шарами соцветий и застыла. У подножия лестницы стояла полная, знакомая фигура в пятнистой шубе и шляпе с кроличьими ушами.
– Тсс, – предупредил мой вскрик Кроль, приложив палец к губам. – Если поднимешь шум, хуже будет.
Я сжала кулаки и опомнилась.
– Что вы тут делаете?! Что вам нужно?!
– Всё то же, что и прежде, – услуга.
Я вскипела от возмущения и повысила голос, забыв о собственном инкогнито.
– Ни с одним из королевских монстров я спать не буду! И не просите! – взвизгнула я вместо того, чтобы прозвучать грозно.
Кроль метнулся ко мне. Тёплая ладонь, пахнущая сеном, легла мне на губы. Я дёрнулась, толстяк прижал меня к горшку, с треском ломая ветви гортензии за спиной.
– Тихо! Я сказал, – прошипел негодяй мне на ухо. – Спать тебе с ними тебе как раз придётся, если услугу не выполнишь! И домой тогда точно не вернёшься!