Страница 7 из 9
— Да нет, сказал, что заедет вечером сюда.
— Это ж хорошо! Пойду вам ужин приготовлю. Николаша спит, и ты легла б, отдохнула. Совсем не бережешь себя, уже синяки под глазами. Мужчины не любят замученных женщин, им куколок подавай!
Зинаида чуть ли не силой подняла меня с дивана и подтолкнула к лестнице, что вела на второй этаж, где располагались три спальни, одна из которых была моей.
Медведь вернулся на диван, а я уже на последней ступеньке поняла, что имела в виду женщина.
Боссу все равно, как я выгляжу! Мы с ним не вместе, и я уж точно не стану прихорашиваться к его приходу! А вот в сон действительно клонило.
Глава 9
Лео
— Миша, где договор? — рычал я в трубку. — Что значит «на столе»? Думаешь, я ослеп?! Тащи сюда свой… — Покосился на посетителя и закончил ледяным тоном: — Портфель.
Чертыхаясь про себя, вежливо пообещал:
— Скоро поедем, Дмитрий Деомарович. Как только мне принесут один документ.
— Я никуда не спешу, Леванид, — отмахнулся наш семейный доктор, — да и тебе стоит снизить темп жизни. Так и до гастрита недалеко…
— Он мне не грозит, — искренне улыбнулся я. Дядя Дима так забавно произносил «Леванид», что невозможно было остаться равнодушным. Полагаю, когда я был маленьким, делал он это специально, а потом вошло в привычку. — Ирина этого не допустит.
— Дочка жалуется, что ты часто пропускаешь трапезу, — неодобрительно покачал седой головой доктор.
Дверь распахнулась, и в кабинет ворвался взмыленный Миша. Он вихрем пролетел к окну, по пути проверяя каждый листочек. Замерев, вздохнул и, выудив из портфеля договор, положил передо мной.
Я не сдержал смешка:
— Действительно портфель! И где ты откопал такой раритет?
— А мне нравится, — важно покивал Дмитрий Деомарович. — В наши дни…
— Простите, — в пояс поклонился Миша и обратился ко мне: — Повелитель, еще что-нибудь желает?
— Твою душу, — хищно ухмыльнулся я. И пояснил: — Со мной едешь.
— Леонид Григорьевич! — взвыл Миша. — У меня стол завален…
— Знаю, — просматривая договор, отмахнулся я. — И это лишь десятая часть с моего стола. Думаешь, у меня есть свободное время? Чтобы через пять минут в машине!
— Слушаюсь, — снова поклонился адвокат и, пятясь к двери, добавил: — Только не отгрызайте мне голову.
— Не обещаю, — буркнул я и, когда дверь закрылась, тихо рассмеялся. — Шут гороховый. Но умный, подлец. Вундеркинд, выпускник с отличием. Любого прокурора за пояс заткнет. Пользуется тем, что никто худого прыщавого парня ни во что не ставит…
— Все это интересно, — ворчливо перебил меня дядя Дима, — но мне бы хотелось посмотреть на ребеночка.
— А мне на его маму, — складывая листы договора в папку, едва слышно ответил я. — Как она подпишет это. Потом можно и не видеть. Смотреть там особо не на что. — Набрал
водителя: — Шолов, мы спускаемся. — Поднял глаза на доктора: — Спасибо за терпение, Дмитрий Деомарович. Сожалею, что пришлось ждать.
— Это было очень занимательно, — поднимаясь с кожаного диванчика, ответил врач. — Столько интересного о тебе услышал! Только вот загадка, почему тебя подчиненные прозвали «Горыныч»? Ни трех голов, ни огненной пасти. Хвоста, и того нет. Как же так?
— Это как в школе. — Я вышел из кабинета и многозначительно посмотрел на зардевшуюся секретаршу. — Прозвище созвучно с именем или фамилией… Кстати, а кто вам сообщил эту интересную информацию? Мне как раз завтра премиальный фонд распределять…
Дина умоляюще посмотрела на седого доктора, едва ладошки вместе не сложила. Словно я и так не догадаюсь, с кем дядя Дима мог задушевные беседы вести, пока мне пришлось сорваться с места, чтобы выгрызть в администрации уплывающий из рук тендер.
Спустившись к выходу, я полной грудью вдохнул прохладный воздух вечера и пробормотал:
— Как быстро стемнело…
— Немудрено, ведь уже почти девять, — отозвался дядя Дима. — Ох, Леванид, совсем ты не бережешь себя. Твоя мама смотрит с небес и грустит…
— Садитесь, Дмитрий Деомарович, — перебил я врача. Открыл дверцу и предупредил: — По пути заедем в магазин.
Днем я приказал Дине выбрать какие-нибудь подарки для Аси, оплатить, но оставить для самовывоза. Не хватало мне в офисе женского бума из-за детских игрушек! Соберутся, будут обсуждать, и дела встанут.
Пока Шолов втискивал на переднее сидение огромный хрустящий пакет с логотипом, я чертыхнулся и набрал жену. С кем-то болтает. Ну, значит, не скучает и не обижается, что снова опоздал на ужин. Проверил сообщения: снова забыла мне скинуть адрес мастерской. Завтра надо вместе с ней заехать туда и забрать мои «Ланги». На переговорах я должен быть в них.
Дверь я открыл своим ключом и, поднявшись на большом просторном лифте с новеньким диванчиком, показал дорогу Дмитрию Деомаровичу.
— Добрый вечер! — пророкотал доктор.
Он заглянул на кухоньку, что отдельным блоком выделялась в просторной комнате.
Я же, не теряя время, прошел к лестнице и посмотрел наверх.
— Зинаида!
Тишина была ответом. И вмиг грудь сковало льдом, стало трудно дышать. Сожаления прошлого атаковали каждый раз, как переступал порог квартиры, которую купил, чтобы с Валей растить здесь наших детей.
Почему не продал? Давно пора избавиться от недвижимости, что давила несбывшимися надеждами. Но… Я так много вложил сил и энергии. Выбрал новый дом недалеко от офиса, рядом с которым была и школа, и садик, и яркая огороженная игровая площадка. Идеальное место для городской семьи.
Мечты начинающего бизнесмена жестоко разбились о реальность. Сначала выяснилось, что у меня не может быть детей, и тщательно оборудованная детская стала лишь угнетать. Я вцепился в страстное желание жены реализовать дизайнерские идеи и купил в другой части города домик.
Бывать здесь я не любил, но держал квартиру в порядке. Зачем? Может, как напоминание о том, что любой человек может быть счастлив, пока находится в блаженном неведении, пока не знает, что мечты останутся лишь пеплом на окаменевшем сердце. И нарисованная мною картина большой и дружной семьи сузилась до сэлфи вдвоем.
Сам не заметил, как поднялся на второй этаж, и ладонь уже легла на витую ручку из латуни. Осталось толкнуть и заглянуть в невозможное для меня будущее и чужое счастливое настоящее. Дверь детской открылась без скрипа, и я увидел свет.
Приглушенный ночник в углу за детской кроваткой уже вышедшей из моды коллекции, настольная лампа сейчас стояла на полу и отбрасывала золотистые круги на пушистый, никем не тронутый коврик в виде забавной коровы.
До сегодняшнего дня не тронутый, потому что сейчас на нем спала Ася. В окружении бумаг, положив щеку на давно разрядившийся ноутбук, она посапывала так безмятежно и мило улыбалась во сне. И вдруг лицо болезненно её исказилось, даже губы задрожали.
Я, будто притянутый за невидимый канат, шагнул внутрь комнаты, как завороженный присел на корточки и протянул руку. Кончиком пальца провел по мокрой щеке женщины. Ася вздрогнула, и по бархатной коже покатилась новая слеза. Я услышал шепот:
— Он твой…
Я застыл, будто примороженный к месту. Сердце бухнулось о ребра, дыхание перехватило. Что, черт побери, это было?
В кроватке заворочался малыш, и Ася, будто ощутив это седьмым чувством под названием «материнский инстинкт», подскочила и, заметив меня, вздрогнула. Рука ее потянулась к вороту халата, сжимая ткань, губы приоткрылись.
— Я привел доктора, чтобы он осмотрел ребенка, — сообщил я прежде, чем она что-то сказала. — А еще нам необходимо поговорить. Жду внизу.
Поднялся и, не оглядываясь, быстро покинул чужую реальность, мою невозможную мечту.
Глава 10
Мне опять снился Боря, и во сне я пыталась убедить мужа, что Николаша его сын. Подносила ребенка, просила взять его на руки, почувствовать… Все бесполезно. Муж был неприступен.
Когда же я услышала сквозь сон, как кряхтит Николаша, то совсем не ожидала увидеть перед собой босса. Леонид Григорьевич сидел возле меня на корточках, и я непроизвольно вздрогнула от недопустимой близости с посторонним мужчиной.