Страница 74 из 89
– След довольно свежий, милорд, – сказал Джерард, внимательно смотревший вперед, где ищейки все также натягивали поводки.
– Хотя по этой дороге должно было проехать немало людей с тех пор, как он прошел по ней, – заявил Спендлов.
– Ого, – сказал Джерард, вглядывавшийся вперед, – они сворачивают с дороги.
Когда карета достигла угла, они увидели верховых, свернувших на широкую тропу, идущую через поле тростника, кучер, не мало не смущаясь, повернул вслед за ними, но еще через две мили отчаянной скачки он вынужден был натянуть поводья и остановить лошадей.
– Остановимся здесь, Хорнблоуэр, – сказал губернатор. – Здесь тропа упирается в брод через Хоуп-ривер.
Остановившиеся всадники дали лошадям перевести дух. Барбара помахала ему рукой, облаченной в перчатку.
– На другой стороне нет следа, – пояснил губернатор, а затем, обращаясь к людям с собаками, крикнул: – пройдите как вверх, так и вниз по течению. И по обоим берегам.
Помощник начальника военной полиции отсалютовал в знак того, что приказ услышан.
– Ваш человек знал, что мы пошлем за ним собак, – сказал губернатор. – Он прошел вдоль по реке. Однако рано или поздно он должен был выбраться на берег, и тогда мы снова возьмем след.
Барбара направила свою лошадь к экипажу, и, приподняв вуаль, заговорила с Хорнблоуэром.
– Доброе утро, дорогой, – сказала она.
– Доброе утро, – ответил Хорнблоуэр.
Трудно было добавить еще что-нибудь, если принять во внимание те события, которые произошли за последние час или два и их последствия. Барбара сильно раскраснелась от жары и физической нагрузки. Она выглядела измученной и усталой, улыбка на ее лице была явно напускной. Хорнблоуэру пришло в голову, что в этой охоте она, так же как и он сам, участвует поневоле. Видимо, она восприняла переезд из Адмиралти-Хауза в дом губернатора как повод для беспокойства: как и положено женщине, она не могла доверить эту работу морякам, оставив ее без своего присмотра, даже если флотским приходилось делать это сотни тысяч раз. Она устала, организовывая все это, и в результате почувствовала себя утомленной.
– Садись в карету, дорогая, – сказал он. – Джерард возьмет твою лошадь.
– На мистере Джерарде шелковые чулки, также, как и на тебе, дорогой, – ответила Барбара, устало улыбаясь, – и в любом случае, я слишком ценю его достоинство, чтобы усадить его в дамское седло.
– Мой грум поведет вашу лошадь, леди Хорнблоуэр, – вмешался губернатор. – Похоже, что эта охота оборачивается не слишком удачным образом.
Хорнблоуэр выбрался из экипажа для того, чтобы помочь Барбаре слезть с седла и подняться в карету. Джерард и Спендлов, вылезшие вслед за ним, после минутного колебания забрались обратно, и уселись спиной к лошадям.
– Мы вот-вот должны услышать что-нибудь про ищеек, – сказал губернатор. Четыре собаки умчались уже на значительное расстояние по обеим сторонам реки вверх и вниз по течению. – Не мог ли он забраться на дерево?
Хорнблоуэр знал, что человек может быть изворотливее любой лисы. Но это было бы неожиданной стороной в характере Хаднатта.
– Никакого намека на след, Ваше превосходительство, – доложил, подскакав, помощник начальника военной полиции, – ничего вообще.
– Ну ладно, в таком случае мы возвращаемся домой. Не самое удачное развлечение получилось, надо признать. С вашего позволения, мы обгоним вас, леди Хорнблоуэр.
– Увидимся дома, дорогая леди Хорнблоуэр, – в тон ему продолжила леди Хупер.
Экипаж развернулся и последовал за верховыми вдоль по тропе.
– Боюсь, у вас было хлопотное утро, моя дорогая, – произнес Хорнблоуэр. Так как его свита сидела рядом, он сохранил в тоне своего высказывания оттенок формальности.
– Вовсе нет, – ответила Барбара, повернув голову так, чтобы встретиться с ним взглядом. – Очень приятное утро, благодарю вас, дорогой. А как у вас? Надеюсь, что церемония прошла без заминок?
– Спасибо, все нормально. Рэнсом… – он вдруг прикусил язык. То, что он мог бы сказать, будь они с Барбарой с глазу на глаз, не могло быть произнесено в присутствии всего его штаба.
Экипаж тронулся, и благодаря жаре разговор продолжался лишь урывками. Прошло немало времени прежде чем они миновали ворота губернаторского дома. Хорнблоуэр отсалютовал в ответ на приветствие часового и вошел в дверь. Адъютанты, лакеи и горничные ждали их, однако Барбара уже проделала большую работу по переезду, и поэтому в просторной альковной спальне и гардеробной, предназначенной для важных гостей, его вещи, так же, как и вещи самой Барбары, уже заняли свое место.
– Наконец-то одни, – с улыбкой сказала Барбара. – Теперь мы можем подумать о Смоллбридже.
И действительно, это было началом одного из этих переходных периодов, так хорошо знакомых Хорнблоуэру, как и любому моряку, этих странных дней, или недель, отделяющих одну жизнь от другой. Он перестал быть главнокомандующим, впереди был промежуток времени, за который ему предстоит стать, наконец, хозяином своего собственного дома. Неотложной потребностью данного момента было принять ванну: под плотным сукном мундира его рубашка буквально приклеилась к телу. Возможно, что более никогда, никогда в жизни он не сможет принять ванну, стоя на палубе под струей воды из помпы, в то время как над головой проносится пассат. С другой стороны, ему не придется, по крайней мере, пока он находится на Ямайке, снова носить мундир.
Тем же днем, но несколько позже, Барбара обратилась к нему просьбой:
– Дорогой, не мог бы ты дать мне некоторую сумму?
– Разумеется,– ответил Хорнблоуэр.
Он с большой деликатностью относился к тому, что у большинства людей вызвало бы приступ смеха. Барбара принесла в виде приданого значительную сумму, которая, разумеется, была ее собственностью, и он испытывал непонятное чувство вины при мысли о том, что она должна просить у него деньги. Это чувство было, конечно, нелепым. Женщинам не полагалось распоряжаться деньгами в какой-либо форме, за исключением небольших сумм на домашние расходы. Они не имели законного права подписывать чеки, и вообще участвовать в каких-либо коммерческих операциях, что было абсолютно правильно и целесообразно, учитывая неспособность женщин к такого рода делам. За исключением Барбары, возможно. Делом мужа было хранить деньги у себя и расходовать их по своему усмотрению, когда возникнет такая необходимость.