Адмирал Хорнблауэр в Вест-Индии

С этим все, можно сесть. Поднялся губернатор и заговорил выспренне – до Хорнблауэра дошло, что сейчас будут пить за его здоровье. Он постарался вникнуть. Когда губернатор упомянул оборону Нового Орлеана «от вотще осаждавших его обманутых орд», все взгляды устремились на Хорнблауэра – тема эта должна была возникнуть неизбежно, хотя со времени осады города англичанами прошло уже больше шести лет. Хорнблауэр натужно улыбнулся. Губернатор, наконец, приблизился к концу речи.

– Позвольте к пожеланиями его милости здравствовать присовокупить тост за Британский флот.

Когда затих одобрительный гул, Хорнблауэр снова встал.

– Спасибо за неожиданную честь. – Он сглотнул, придумывая, что сказать дальше. – Присовокупив же к моему имени название флота, коему мне посчастливилось отдать долгие годы, Его Превосходительство оказал мне честь еще большую, за что я столь же глубоко признателен. Не успел он сесть, начали подниматься дамы; пришлось стоять, покуда они не удалились. Вышколенные лакеи молниеносно убрали со стола. Мужчины сели теснее, графин пошел по кругу. Только наполнили бокалы, как Худ заговорил с одним из торговцев о видах на урожай хлопка. С этой безопасной почвы он рассчитывал предпринять осторожные вылазки в более опасную область международных отношений. Однако через несколько секунд вошел дворецкий и что-то зашептал Худу. Тот выслушал и тут же обратился к французскому консулу. Вотур явно встревожился и встал.

– Примите мои глубочайшие извинения, сударь, – сказал он. – Премного огорчен.

– Не более, чем я, барон, – отвечал Худ. – Надеюсь, это легкое недомогание.

– Будем надеяться, – сказал Вотур.

– Баронессе дурно, – пояснил собравшимся Худ. – Уверен, господа, вы разделяете мою надежду, что это лишь легкое недомогание, и сожаления, что мы лишаемся приятного собеседника.

Все сочувственно зашумели. Вотур повернулся к Камброну.

– Прислать за вами экипаж, граф? – спросил он.

Камброн потянул себя за ус.

– Наверно, мне лучше поехать с вами, – сказал он, – как ни жаль покидать такое приятное общество.

Два француза, вежливо распрощавшись, приготовились уходить.

– Был чрезвычайно рад познакомиться с вами, милорд, – кланяясь Хорнблауэру, сказал Камброн. Прищуренные глаза несколько смягчали сухость поклона.

– Весьма любопытно было встретиться с выдающимся военачальником бывшей Империи, – отвечал Хорнблауэр.

Худ, изливаясь в сожалениях, проводил французов.

– Джентльмены, ваши бокалы пусты, – сказал он, вернувшись. Меньше всего на свете Хорнблауэр любил пить портвейн большими бокалами в жарком и влажном помещении, хотя теперь можно было, наконец, побеседовать с испанским консулом о Флориде. Он с облегчением вздохнул, когда Худ предложил присоединиться к дамам. Где-то неподалеку играл струнный оркестр, к счастью, приглушенно, так что меньше обыкновенного терзал немузыкальное ухо Хорнблауэра. Его усадили рядом с хорошенькой дамой, одной из соседок Камброна за обедом. Она спросила, как ему понравился город, он вынужден был ответить, что в этот первый день почти не видел Нового Орлеана. Разговор перешел на другие города, где ему доводилось бывать. После двух чашек кофе в голове немного прояснилось. Молодая особа оказалась внимательной слушательницей; он сочувственно закивала, узнав из разговора, что Хорнблауэр по долгу службы оставил в Англии жену и десятилетнего сына. Близилась ночь. Губернатор и его супруга поднялись; прием окончился. Последние томительные минуты, последние неловкие разговоры в ожидании экипажей, и, наконец, Худ проводил последнего гостя и вернулся в комнату.

– Кажется, вечер удался. Надеюсь, ваша милость со мной согласны. – Он повернулся к жене. – Однако, дорогая, пожалуйста, не забудь выговорить Гуверу за суфле. Миссис Худ не успела ответить – вошел дворецкий и снова что-то зашептал.

– Попрошу вашу милость на минуточку меня извинить, – встревожено сказал Худ. Он выбежал из гостиной.

Хорнблауэр и Джерард вежливо поблагодарили хозяйку за приятный вечер.

– Камброн нас опередил! – воскликнул, торопливо вбегая, Худ. – «Дерзкий» снялся с якоря три часа назад! Видимо, Камброн прямиком отсюда отправился на корабль.

Он круто повернулся к жене.

– Была ли баронесса и вправду больна? – спросил он.

– Она казалась на грани обморока, – отвечала миссис Худ.

– Значит, притворялась, – заключил Худ. – Камброн хотел уйти под благовидным предлогом и попросил Вотура помочь.

– Что он, по-вашему, задумал? – спросил Хорнблауэр.

– Бог его знает. Но, думаю, вы его спугнули. Ясно, он так скоропалительно отбыл не за хорошим делом. Сан-Доминго, Картахена – где он высадит своих гвардейцев?

– В любом случае, я последую за ним, – произнес Хорнблауэр, вставая.

– Вам нелегко будет его догнать, – ответил Худ. От волнения он сказал «вам», а не «вашей милости». – Камброн взял два буксира – «Молнию» и «Звезду»; вся река с недавних пор освещается маяками, так что за ним и на лошади не угнаться. К рассвету он будет в открытом море. Даже не знаю, удастся ли сегодня найти буксир для вас, милорд.

– Я все равно отправлюсь за ним, – сказал Хорнблауэр.

– Я приказал подать экипаж, милорд, – сказал Худ. – Извини, дорогая, мы отбываем без церемоний.

Трое мужчин поспешно откланялись. Дворецкий ждал со шляпами; у дверей стоял экипаж.

– Груз они подняли на борт еще до рассвета, – сказал Худ. – Мой человек с докладом ждет у вас на корабле.

– Может быть, он что-то прояснит, – сказал Хорнблауэр.

Экипаж, раскачиваясь, двинулся по улице.

– Позволите высказать предположение, милорд? – спросил Джерард.

– Да. Какое?

– Что бы ни замыслил Камброн, Вотур с ним в сговоре, милорд. А он служит французскому правительству.

– Вы правы. Бурбоны всюду суют нос, – задумчиво проговорил Худ. – Боятся упустить свое. Можно подумать, мы их разбили при Ватерлоо, а не Бони.

Копыта застучали звонче – экипаж въехал на пирс. Остановился. Худ открыл дверцу прежде, чем лакей успел соскочить с запяток, но когда они вылезали из экипажа, он уже стоял перед дверцей со шляпой в руке, поблескивая темной кожей в свете висящего на козлах фонаря.