Страница 66 из 832
— Небось у мосфильмовских ассистентов покупаешь, — ворчливо предположил Казарян. Молодой человек, глядя на них через видоискатель, ответил откровенно:
— Пленку — да. — И щелкнул раз. Присел, щелкнул второй. — Завтра будет готово. Пять рублей фотография. Вам сколько?
— Три. Каждому по штуке, — решил Казарян, и они тронулись к Смоленской. В комиссионке приобрели Смирнову в подарок хромированную ронсоновскую зажигалку и устали.
День — пестрый, веселый, бездельный — кончался.
— Пошли домой, — предложил Алик.
Возвращались не торопясь, щадя хромую ногу Смирнова. Смеркалось, серело, когда они свернули в Алькин переулок. "Привал странников" зажег манящие огни.
— Зайдем, кофейку выпьем, — предложил Роман.
— Может, не надо? — робко попротестовал Смирнов.
— Вам, может, не надо, а мне надо. Мне за руль садиться. — Казарян решительно двинулся к "Привалу". Алик и Смирнов потянулись за ним.
На пороге "Привала" вежливо и виновато улыбался Денис.
— К нам уже нельзя. У нас спецобслуживание началось, — сообщил он.
— Какое еще спецобслуживание! — взревел Казарян.
— Центровые все заведение откупили. Тихо гуляют, — пояснил Денис.
Казарян попытался все-таки заглянуть в зал, но Денис стоял цербером:
— Не велено, не велено, товарищ.
— Я тебе не товарищ! — рявкнул Казарян. — Ну и черт с ними! Пошли к тебе, Алька?
Пили не кофе — чай, потому что чай был хорош. Алик умело заварил, да и как можно плохо заварить липтоновский-то. Напились, и Казарян собрался.
— Пахнет? — вопросил он Смирнова, дыхнув на него.
— Вроде нет, — нетвердо сказал Смирнов.
— Эх ты! — неизвестно за что укорил его Казарян, достал из кармана коробочку, насыпал в горсть мелких, как бы никелированных шариков и закинул их в пасть. Скривился, проглотил и сообщил, хвастая: — Японские! После них хрен что учуешь! Я двинул, братцы. Завтра с утра за фотографиями заеду и тебя, Санятка, навещу. Бывайте.
Алик постелил Смирнову в своем кабинете, а сам устроился привычно, в спальне. Покряхтывая, Смирнов разделся и залез под одеяло. Нюхнул свежего белья, потянулся на жесткой, потрескивающей простыне, удлиненно зевнул и решил про себя, но вслух:
— Господи, хорошо-то как!
— Ты что? — громко поинтересовался Алик из спальни.
— Хорошо говорю! — криком ответил Смирнов.
— Саня, а что это такое — центровые?
— Центровые-то? Верхушка среди деляг. Так сказать, короли теневой экономики.
Недолго поговорили об экономике, замолкли и уснули.
Следующим утром Казарян долго крутил медный рычажок у бордовой двери. Не открывали. Он снова крутил, потом ногой бесцеремонно стучал по бордовому. Собирался было уходить, но, услышав шаркающие неровные шаги, разогрел в себе обиду, скорчил недовольную рожу, собрался орать и заорал, как только Смирнов открыл:
— Долго мне, как просителю, у порога ошиваться? Дрых, что ли?
— Я на балконе был. Не слышал, извини, — повинился Смирнов и поздоровался: — Здравствуй, Рома.
— Привет, привет, — ответствовал Казарян и, развернув бумагу, протянул Смирнову фотографии. — Полюбуйся на себя.
— И на вас, — добавил Смирнов, разглядывая яркую кодаковую продукцию. Поперек Арбата, в разноцветной праздной толпе стояли, блаженно улыбаясь, три не очень молодых поддатых мужика.
— А Алька где? — спросил Казарян.
— На какой-то брифинг умотал. Зайди, чайку попьем.
— Некогда мне. Я к вам вечером заскочу. А фотографию на стенку пришпиль. Пока, Саня.
— Обожди чуток. Мне кое-что тебе показать надо. Пойдем.
— Может, вечером? — вяло сопротивлялся Казарян, идя за Смирновым на балкон.
— Сейчас, именно сейчас, — отрезал Смирнов и командирски предложил: Смотри.
Не было весело раскрашенного и чисто вымытого домика, не было тента, не было затейливых занавесочек и вывески не было. Не было "Привала странников", а был ряд подготовленных к капитальному ремонту домов с заколоченными окнами.
— Интересное кино… — задумчиво удивился Казарян. — Где же мы вчера гужевались?
— В "Литературке", на шестнадцатой странице, иногда помещают фотографии под рубрикой "Что бы это значило?" и ждут от читателей остроумного ответа. Что бы это значило, Рома?
— А черт его знает. — Роман почесал в затылке и решил: — Мне в Союз срочно надо, заседать. Я туда смотаюсь, часика в три опять к вам заеду. И тогда помаракуем вместе.
— Я тебя провожу, — предложил Смирнов. В лифте Казарян спросил:
— По старой памяти копать хочешь?
— Посмотрю, — неопределенно ответил Смирнов.
Казаряновская "восьмерка" вскарабкалась к Остоженке и исчезла. Смирнов направился к тому месту, где был "Привал".
На проезжей части переулка стоял юный лейтенант милиции и тупо смотрел на заколоченную дверь — бывшее антре шикарного кооперативного заведения.
— Вы — местный участковый, лейтенант? — спросил Смирнов.
— Да, — подтвердил лейтенант и встрепенулся, вспомнив свои обязанности. — Я слушаю вас, товарищ.
— Где кафе, лейтенант? Здесь же еще вчера кафе "Привал странников" было?
— Сам удивляюсь, — признался лейтенант и вдруг спохватился. — А собственно почему вы мне задаете эти вопросы?
— Ты меня не бойся, лейтенант, — успокоил его Смирнов и вытащил из кармана удостоверение почетного милиционера. Лейтенант раскрыл книжечку, посмотрел фотографию, поднял глаза, посмотрел на Смирнова и поинтересовался застенчиво:
— Это ваш портрет, Александр Иванович, в нашем музее висит?
— Глазастый, — одобрил его Смирнов и пригласил: — Пойдем в скверик, на лавочке посидим, поговорим, а, лейтенант?
Они уселись. Дремали бабки на соседних скамейках, носились по дорожкам энергичные дети, солнышко, по-утреннему не припекая, ласково грело. Лейтенант, хозяйским оком окинув свои владения, расстегнул верхнюю пуговицу форменной рубашки, приспустил галстук.
— Спрашивайте, товарищ полковник.
— Какой я теперь полковник! — признался Смирнов и задал первый вопрос: — Как тебя зовут?
— Лейтенант Трындин. — И тут же поправился: — Юрий. Юра.
— Вот что, Юра. Когда это кафе открылось?
— Сейчас точно скажу. Сегодня у нас среда, а открылись они в прошлый понедельник. — И заключил, подсчитав про себя: — Значит, девять дней тому назад.
— А когда они вообще здесь появились?
— Да самое большее — с месяц тому назад. Я еще удивился, как они быстро все отремонтировали.
— Шустрые ребята…
— Вы уж мне поверьте, Александр Иванович, у них все в порядке было: и патент, и разрешение райисполкома… Главный у них — Шакин Вадим Владимирович, пенсионер… Да у меня его данные записаны. — Трындин вытащил из кармана записную книжку, нашел нужную страницу. — Вот. Шакин В.В., 1927 года рождения, пенсионер, по профессии — инженер-экономист, прописан в городе Калининграде Московской области, Свободный проспект, дом 16 "а", квартира 178. Все точно, я собственноручно с паспорта списывал.
— Дела! — сказал Смирнов. — На кой черт Шакину вся эта самодеятельность? Расходы по ремонту колоссальные, а торговал всего девять дней.
— А может, его… — Трындин пальцем показал на небо. — Закрыли?
— Тебя бы обязательно известили, Юра. Гласность нынче.
— Это уж точно — гласность… — почему-то недовольно подтвердил Юра Трындин.
— Достают тебя жильцы в связи с гласностью? — сочувственно догадался Смирнов.
— Еще как! — обрадованно признался Трындин и тут же задал вопрос решился наконец о главном: — Подозреваете, Александр Иванович, что могут быть серьезные злоупотребления, нарушение законности, так сказать?
— Да ничего я не подозреваю, просто не люблю, когда меня дурачат. Особенно вот так, бессмыслицей. Так говоришь, у них с бумагами все в порядке?
Смирнов встал. Встал и Трындин.
— Все в полном ажуре, я и в райисполкоме проверял.
— Может, посмотрим, что там внутри? — предложил Смирнов.