Охота на ведьму

— Мы от всей души благодарим вас за спасение, — пробормотала я, смутившись. — Позвольте последний вопрос, пожалуйста: а чья это статуя?

Глаза наших провожатых так и засияли.

— Это — Семиликая.

— Что-то я не помню такую богиню.

— А она и не богиня. Она самая достойная из всех женщин.

— Прародительница.

— Мать.

— Дева.

— Возлюбленная.

— Подруга

— Сестра

— Дочь

— Семиликая…

— Сейчас она покоится в хрустальном гробу, но, согласно пророчеству, в день, когда она очнётся, гномы выйдут из подземелий.

— Эм… — я захлопала ресницами, потому что вспомнила наконец, кого мне напоминает статуя. — А у вашей Семиликой нет, случайно, ещё одного имени: Белоснежка?

И вот когда мы сообщили, что прибыли из будущего, такой реакции не было! А при имени «Белоснежка» у деловитых гномов буквально пачки поотвисали.

— Ты владеешь сакральным знанием?! Откуда?

— Говорю же, у нас каждый ребёнок это знает. Мы помним о ваших подвигах. И Семиликую вашу пробудим обязательно.

— Тогда идите же и сделайте то, зачем пришли, — серьёзно сказали гномы.

Нас проводили до стоянки гиппогрифов у входа в пещеру. Чу̀дных зверей с телом лошади и птичьей головой и крыльями я видела вживую впервые. Три гиппогрифа стояли взнузданными, поодаль лежали или мирно паслись другие. Ещё дальше можно было разглядеть их гигантские гнёзда, которые располагались на валунах, казавшихся издалека камушками. Рядом были домики смотрителей.

— Над Разбойной Чащей вам лучше на гиппогрифах, нежели на мётлах, значит, — сказал Фаррак.

— Почему?

— На мётлах подстрелить могут, — признался гном.

— Кто? Вы ж говорили, у вас тут мир.

— Мир, да вот только не все маги согласны с предстоящей Печатью-то. И не только маги, но и бездельники-разбойники, которым своим трудом зарабатывать на жизнь неохота. Разжирели, значит, на волшебных амулетах-то. Скатерть-самобранка, гусли-самогуды, огниво — тьфу! Одно только развращение. Но это я отвлёкся. На гиппогрифов разбойники не нападут — с нами, гномами, они не ссорились.

— Опять же, на метле в воронку скверны угодить запросто, а гиппогрифы потяжелее метлы будут, — добавил другой гном.

— Звери выученные — доставят куда надо и ссадят. А после обратно вернутся. Вам останется всего ничего пройти, — говоря, гном водил пальцем по жёлтой карте.

— Ну не совсем пройти, — смущённо признался Гроррак. — На гору взобраться. Но она небольшая! — замахал он руками.

— На гору? — вскинул бровь Логан. — Зачем же оставлять нас у подножия? Или звери слишком тяжёлые, чтобы подняться на вершину?

— Не в том дело, — покачал головой гном. — На вершины гиппогрифы не поднимаются.

— Из-за птекорондусов, — пояснил другой, и мы покивали, словно поняли.

— Пара поворотов — и вы на месте. Не перепутайте — защита у волшебника, что вам нужен, серьёзная. Не попадитесь по глупости какой нечисти на зуб.

— А много нечисти? — деловито спросил Каспер, который за гиппогрифов, а точнее — за личного гиппогрифа, решил про купание забыть.

— Да уж разлеталось. Скверна… сами понимаете.

— Мётлы мы тогда у себя придержим и снарядим спасательный отряд дежурить у озера до вашего возвращения.

Очень не хотелось расставаться со Щёткой, да и метла выглядела взволнованной, но ничего не поделаешь — гномы предлагали дельный план.

Вещи нам вернули. Сказали: пригодятся при восхождении.

Попрощавшись с гномами, мы сели на гиппогрифов, и стоило легонько тронуть горячие бока пятками, как зверь подо мной сразу взял с места в карьер и взлетел, громко хлопая крыльями.

Глава 132

Прежде я, конечно, не летала на гиппогрифе. Летел крылатый конь с головой грифа быстро, но для всадника полёт ощущался чередой рывков и проваливаний в воздушные ямы. Сердце поначалу так и ёкало — ну как падаем, а потом ничего, притерпелась. Просто после Щётки непривычно. Бедная моя метёлочка, каково ей сейчас у гномов?.. Надеюсь, Щётка не решила, что я её бросила. А то устроит мне такой армагеддец — хаос детскими игрушками покажется…

Но по мере привыкания полёт на гиппогрифе умиротворял. И даже укачивал.

Только обидно было, что мы тут так, пролётом.

Посмотреть в Легендарной Эпохе было на что.

Во-первых, джунгли. Не джунгли даже, а Джунгли. С большой буквы. С огромной прямо. Увитые плющом и лианами деревья-гиганты, чьи поднимающиеся над землёй корни образовали огромные арки над единственной через Разбойный лес дорогой, были мне незнакомы. Они были такими высокими, что с земли, должно быть, макушек и не разглядеть. Между них проглядывались деревья поменьше: толстые, как бочки. Некоторые даже круглые и полосатые, как арбузы. Что и говорить — ни одного из этих невероятных растений в будущем не сохранится.

«Добыть бы образцы», — мечтательно озвучил мои мысли Каспер, и Логан сердито покосился в нашу сторону.

Мы с котецким уже выслушали целую лекцию о том, что брать с собой из прошлого в настоящее что-либо возбраняется. Какой-то там временной закон.

«Но вот какой вред может причинить одно семечко?» — сердито спросила я, и Каспер поддакнул:

«О чём и речь. Сатрап очкастый».

Впрочем, полёт на гиппогрифе в этой невероятной древности не располагал к обидам, пусть даже на занудство терранавта.

Начать с того, что в небе над нами кружил дракон! Самый настоящий древний дракон! Огромный и трёхголовый!

Наше счастье, что дракон не посчитал нужным связываться с тремя гиппогрифами, «включившими» такую сирену при попытке его снижения, что Каспер в Лебедином Озере отдыхает. Кроме того, стоило ящеру попытаться зайти сбоку, как прекрасно выученные звери снижались к самым верхушкам леса, которые гиппогрифьему полёту не мешали, а вот дракону было не пролететь.

Во время одного из таких манёвров мы увидели, как по дороге, пыхтя, проехала печь с целой толпой на ней. Толпа состояла в основном из краснощёких, галдящих на весь лес карапузов. Печь двигалась в сторону гномьего убежища, и я повернула голову, провожая беженцев, которые намеревались переждать ледник под землёй. Гномы рассказали, что народ здесь продвинутый. Каждый ребёнок в курсе: сразу после установки Печати поверхность Земли надолго скроется подо льдом.

Прежде чем печь успела скрыться за поворотом, я успела разглядеть кадушку, из которой выглядывала щучья морда с чёрными немигающими глазками. Щука что-то проговорила, разевая пасть, и печка прибавила ходу.

Мимо проносились, звеня крылышками, разноцветные стайки фей.

Были здесь и пикси, и эльфы, и какие-то ещё неизвестные в настоящем летающие народцы с веточками на головах и в платьях-листиках, а также в шубках, похожих на шубки пчёл и шмелей, с умилительными, наполовину звериными мордочками.

Мимо пронеслась ведьма в ступе и с помелом. Мы не стали её окликать, чтобы лишний раз не привлекать внимания. Вид у ведьмы был серьёзный, сосредоточенный, должно быть, ожидала атаки из Разбойного леса. По нам ведьма едва мазнула взглядом. И правильно. Буквально спустя километр ступу обстреляли. То есть попытались обстрелять — ведьма очень ловко маневрировала между летящими из чащи стрелами, помогая себе метлой, а от днища ступы стрелы отскакивали. Вот, значит, почему древние ведьмы отдавали предпочтения ступам, поняла я. Из соображений личной безопасности, так сказать.

Несколько стрел умудрился отбить Логан — ведьмак усилием воли развернул некоторые из них и отправил назад. Я только завистливо вздохнула — до такого высшего пилотажа мне далеко. Но ведьма, которая прекрасно поняла, кто ей помог, даже не обернулась на нас. И правильно. Лучше оставаться начеку.

Зато по сторонам от нас пронеслись пегасы — целая стая! Мы с Касперским чуть головы не свернули, разглядывая белоснежных коней с мерцающими гривами и хвостами. А у нас считают, что чу̀дные крылатыекони даже в своё время были жуть как редки…

Наконец джунгли под нами закончились, и гиппогрифы спустились на небольшом пригорке у подножия невысокой покатой горы. Получив от нас длинные оранжевые корешки — имею все основания предполагать, что вижу предка морковки, — звери унеслись обратно.