Страница 4 из 20
– Ты называешь доктора «пан Войцех», мы что, в Польше?
Было стыдно задавать такой глупый вопрос, но я не знала даже города, в котором нахожусь.
Ядвига заулыбалась.
– Ну да, в Польше. В самой столице, в Варшаве.– И вдруг спохватившись, посмотрела на настенные часы. – О, тебе пора на повторный томограф и другие процедуры. Сейчас привезу кресло и доставлю тебя, куда нужно.
Я вскинула брови.
– Зачем кресло?! Я ведь хожу.
Девушка покачала головой:
– С таким диагнозом вставать с постели запрещено. Перемещения только по мере надобности и в кресле. Я выполняю назначение врача, а побывать нам придётся на нескольких этажах корпуса. Так что не вредничай, – подмигнула она.
Ядвига возила меня из кабинета в кабинет. К голове моей цепляли какие-то проводки, водили какими-то штуковинами, снимали показания. Мне было всё равно, что со мной делают. Я думала о завтрашнем дне. Может быть он что-то изменит, и моя память оживёт.
Когда мы возвращались обратно, Ядвига повезла меня через холл для ожидания. В каком-то месте она вдруг замедлила ход и остановилась, в этот же момент с кресла поднялся молодой мужчина и направился в нашу сторону.
Он выглядел странно. Худощавый, среднего роста, с пепельным волосом до плеч. Костюм из чёрной рубашки и узких чёрных брюк дополнял серебристый бархатный удлинённый пиджак. Кожа мужчиныказалась бледной снепривычным жёлтым оттенком, что придавало ему болезненный вид. Большие серые глаза какие-то прозрачные и бездонные, прямой нос, бледные губы плотно сжаты.
Незнакомец шёл неторопливо. Улыбнувшись Ядвиге одними глазами, он вдруг перевёл взгляд на меня и остановился, застыв в каком-то напряжении. Мужчина смотрел сквозь меня и выглядел при этом странно, словно был потрясён. Я заволновалась от его реакции, наверное, мы знакомы. Отпустив рукоятки коляски, Ядвига подошла к незнакомцу и встала ко мне спиной, вложив руки в карманы халата. Такое поведение человека указывает, что он что-то скрывает. Откуда я это знаю?
Ядвига говорила вполголоса. Постепенно шоковое состояние её собеседника исчезло. Он изредка поглядывал на меня через плечо девушки, разговаривая с ней при этом, почти не открывая рта. Через пару минут они распрощались, и незнакомец ушел вглубь коридора.
– Извини, что оставила тебя,– улыбнулась Ядвига, разворачивая коляску, – мы уже едем.
Она повезла меня дальше, не упомянув о незнакомце ни слова. А я ждала, что она что-то скажет. Я думала, этот человек из моей жизни, судя по его реакции.
Когда мы вернулись в палату, я перебралась на кровать и решила спросить:
– Это твой знакомый?
– Кто? – девушка вздрогнула и очнулась, будто задумалась о чём-то.
– Ну, этот человек, с которым ты разговаривала.
– А… да.
– А меня он не знает?
Девушка удивлённо обернулась.
– Нет. А что?
– Он так странно изменился, когда меня увидел. Я подумала, вдруг он из моей жизни и поможет что-то вспомнить.
– Нет, что ты. Просто у него проблемы. Тебе, наверное, показалось. – Ядвига открыла дверь и стала вывозить коляску. – У тебя ещё встреча с гипнологом и психотерапевтом, – напомнила она и исчезла.
Беседа с психотерапевтом была долгой и основательной. Он заставлял меня говорить, но у меня это плохо получалось, потому что говорить было не о чем. Моя база памяти была закрыта. Врач задавал вопросы, заставляющие заглянуть в детство, в какие-то моменты юности, в плохое, в хорошее. Но мне казалось, что у него ничего не получается. Я старалась, я очень старалась, но мне совсем не удавалось вспомнить. Что-то в работе врача мне казалось знакомым. Это были вопросы, или поведение, сложносказать. Но пока мы с ним говорили, я не могла избавиться от чувства чего-то знакомого. Как сон, который недавно увидел, но никак не можешь вспомнить.
На сеансе гипнолога мне вообще стало плохо. Пришлось прекратить внедрение в подсознание. Он стал лечить меня гипносном, надеясь на то, что при улучшении на будущих сеансах снова попробует нужную тактику.
Вечером, глядя в тарелку с больничным ужином, я думала о завтрашнем дне, боялась его и хотела одновременно.
– Приятного аппетита, Кэтрин, – улыбнулся заглянувший в палату доктор Войцех. – Завтра к полудню за тобой заедет дядя и заберёт на день. Это моё исключение, никто бы тебя не отпустил, поэтому рот на замок.
Я сделала глоток компота, проглатывая подкативший ком страха. Похороны. Сразу четырёх родных мне людей засыплют землёй, и никогда больше я не увижу их лиц.
– Маленькая хорошая новость, – продолжил доктор, – томограф и другие исследования не показали ухудшения.
– А улучшения?
Седой врач пожал плечами.
– Сдвиги почти незаметны.
«Отсутствие регрессии уже радует», – подумала я и испугалась своих мыслей. Что происходит? Откуда во мне такие утверждения? И чтобы скрыть внутренний конфуз, пришлось скорее продолжить разговор.
– Почемувы ещё в клинике?
– У меня ночное дежурство, – пояснил мужчина и устало присел на край кровати. – Скажи, Кэти, ты видишь сны?
Тон вопроса звучал совсем неофициально. Просто, по-домашнему и тепло.
– Кратковременные провалы, это все мои сны, – вздохнула я. – А вне провалов смотрю в окно, пытаюсь вспомнить.
Доктор виновато посмотрел на меня, будто извиняясь за лишние вопросы.
– Неужели ты в своих коротких снах ни разу ничего не увидела?
Я задумалась, глядя перед собой.
– Нет. По крайней мере, этого не помню.
Седой врач тихо вздохнул. Он сочувствовал мне, я видела это.
– Надеюсь, назначенные мной специалисты помогут тебе, – добавил он.
– Было бы хорошо. А ещё я надеюсь на завтрашний день. Даже рассчитываю на него. Он должен мне что-то дать, чувствую. Но боюсь. Мне страшно.
Доктор Войцех утешительно погладил меня по спине.
– Не знаю, как пройдёт твой завтрашний день, но ты можешь на меня рассчитывать. Я проходил такое и знаю, как это тяжело. Если тебе нужна будет помощь, сделаю всё, что в моих силах. – После этих слов он поднялся и направился к двери.
– Вы так добры ко мне, – сказала я вслед. – Это заполняет мою пустоту. Спасибо.
Доктор обернулся на выходе и кивнул:
– Постарайся поспать, Кэтрин. Набирайся сил на завтрашний день.
Конечно, за всю ночь мне не удалось сомкнуть глаз. Я смотрела в потолок, на стены, в окно на чёрное ночное небо. Изгрызла все ногти на руках. Измяла всю простынь. Потому что не могла найти себе места. Думала… Представляла… Боялась.