Компромисс

– Ну, наверное, больше никто не взял. Ты думаешь, кому-то нужна здоровенная чужая псина в доме?

– А Крис почему взял?

– Да откуда мне знать? Я бы, конечно, их сослэшила, если бы это был не Димочка.

– А что Димочка? Его нельзя слэшить?

– Куда уж ему! Много чести. Жена, дети, небось еще куча любовниц. Он в школе первым бабником был. Скучнейшая жизнь, в общем.

– А Крис? Каким он был в школе?

– Я на два года младше его училась, поэтому их тусовку особо не знала. Насколько я помню, задротом он был и ботаником. Такой худенький дрыщ в очках. Правда, гордость школы, олимпиадник и все такое.

Я прыснул. Это описание категорически не подходило сегодняшнему Крису, тому парню модельной внешности с ослепительной белозубой улыбкой, который даже на больничной койке умудрялся так себя подать, что все медсестры вокруг плясали.

– Его обижали?

– Да кому он нужен? У нас вообще никого не обижали, вполне цивильная была школа, лицей физико-математический.

– Эмм… – я прифигел. – А как ты на филфаке оказалась?

– А это у моих родителей надо спросить. Наш дом к этому лицею по микроучастку приписан был, и всем было пофиг, что я в их математике не шарю. Родителям удобно, когда оба ребенка в одной школе рядом с домом, а мое мнение никого не интересовало.

– Хм, ну ладно. А дальше что было? Отдал брат Крису собаку, и что?

– Ну они возились с этой собакой целыми днями, в какой-то кинологический клуб ходили, гуляли, дрессировали и все такое. Мама ругалась, что Димка на экзамены забил. А потом он уехал поступать в Питер, и что там было дальше – я вообще не в курсе.

– А когда вернулся, они общались?

– Я думала, что нет, он же вернулся уже с женой и сыном, не до того было. Родители жены им квартиру здесь купили, они живут отдельно, мы почти не встречаемся. Илюш, я же говорила, вряд ли я чем-то помогу. Если между ними и был какой-то конфликт, меня в подробности не посвящали.

– А твой брат – он… какой? Расскажи о нем. Я хочу понять, как мне себя с ним вести, если вдруг будем встречаться.

– Ну, тут ты не очень надежный источник информации выбрал. Я слишком пристрастна. Мы никогда особо не ладили. У нас в семье было довольно неровное отношение к детям. Дима – первенец, гордость родителей, отличник и вообще молодец. А я – так, случайно получилась. Мне всегда его в пример ставили с подтекстом, что если он это мог, то почему я такая дура и не могу. Ну и вообще ему больше с рук сходило. Типа Ира не помыла посуду – ужас-ужас, а если Дима не помыл, то у него же экзамены, ему некогда такой фигней заниматься, "ты что не можешь за братом поухаживать" и все такое. Вряд ли после этого мы смогли бы стать друзьями. Но так не только со мной было, он вообще всегда умел хорошо устроиться за чужой счет. Как с той собакой, например, сбагрил ее в добрые руки, а ее ведь кормить надо, гулять, прививки всякие, ошейники, это же денег куча и времени. Сначала ему родители давали, конечно. Но потом-то он уехал и вообще забил на эту проблему. И так во всем. Кто черчение за него делал, кто сочинения писал. Потом женился удачно – родители жены и квартиру, и машину им купили. На работу его папа устроил через каких-то знакомых. В общем, упрекнуть его не в чем, он неплохой человек, но как-то и похвалить особо не за что. Мы с ним друг друга недолюбливаем, поэтому лучше не упоминай, что мы с тобой встречались, это будет не в твою пользу.

Ира как будто нарочно употребила прошедшее время, давая мне шанс исправить его на настоящее. Я шансом не воспользовался. Как-то и мне, и ей стало вдруг очевидно, что все кончено. И не потому, что появился кто-то другой (уверял я себя), нет, все началось гораздо раньше. Нам стало друг с другом скучно – не было общих увлечений, не находилось интересных тем для разговоров, секс стал просто механикой, да и всегда ей был, если честно. У меня никогда от нее не заходилось сердце, не подкашивались ноги, не порхали в животе бабочки. Я помню свою первую любовь – вот там реально руки дрожали от возбуждения, колени слабели, а в груди все так замирало, будто проваливалось куда-то, как на американских горках. Крис не создал эту пропасть между нами, он просто помог осознать ее существование.

– Ир, – начал я. Нужно было сказать самое важное, так будет честно. – Мне было с тобой хорошо.

– Но чего-то не хватало, да? – Я кивнул. – Странно, что ты только сейчас это понял. Три года все-таки. Я иногда боялась, что тебе придет в голову сделать мне предложение. Например, когда ты мне телефон подарил. Это было так романтично.

– Неужели? Вообще-то меня просто достало, что дозвониться тебе невозможно.

– Ага. Но цветы-шампанское-свечи меня напугали. Сразу мысли в голове заметались – как объяснить, что ничего у нас не выйдет? Даже придумала что-то в стиле "ты кислота, а я все-таки щелочь". Когда поняла, что это всего лишь телефон, так обрадовалась, что даже притворяться не пришлось.

– Вот кому-то клад в жизни достанется, – засмеялся я. – Телефон дорогой ей не нужен, меха не носит, на украшения аллергия, отпуск на байдарке с палаткой. Притворяться, видите ли, приходится, когда ей подарки дарят. Мечта, а не женщина.

– Не, телефон я оценила. Удобная штука оказалась.

– Да я уж понял. Что ты на него все время смотришь? Твой айдол выпустил очередной шедевр?

– Ага, – подтвердила она, и я чуть со стула не упал от неожиданности. – Не то чтобы шедевр, небольшая статья про систему предупреждений в текстах. Там такая бурная дискуссия развернулась про смерть персонажа, все пересрались, как обычно, а он главное молодец такой – бомбу закинул и молчит. Он в последнее время вообще мало общается, не выпускает ничего и на комментарии не отвечает. Небось укатил на какие-нибудь острова со своим возлюбленным.

Я хрюкнул, вспомнив эти "острова". Надо будет подкинуть ему идею.

– Ну иди, иди читай, я же вижу, тебе не терпится, – великодушно разрешил я.

– Спасибо, – Ира немедленно схватила телефон. – Я даже не столько читать, сколько ответить хочу, мне в голову хорошие аргументы пришли. Представляешь, эти придурки договорились до того, что читатель важнее автора!

– Правда, что ли? Можно развить эту мысль. Слушатель важнее музыканта. Ученик важнее учителя. Пациент важнее врача. И зачем в таком случае все они прутся к музыкантам-учителям-врачам, если сами по себе такие важные?

– А мне за авторов обидно. Они тратят личное время, пишут ночами, с читателями общаются, не получают за это ни гроша, а после этого оказывается, что они вообще второй сорт в этой жизни. Обслуживающий персонал. А если какую-нибудь трепетную лань своими произведениями из зоны комфорта хоть на сантиметр подвинут, то и вовсе врагами становятся. Главное – всем угодить все равно не получится, все равно кто-то обиженным останется. Почему люди считают, что весь мир вокруг лично им что-то должен? Ну не нравится тебе что-то, реши эту проблему сам, почему все остальные должны под тебя подстроиться? Что за мания величия? Мне прямо жаль этого беспомощного читателя, который без предупреждений в этой жизни все равно, что слепой котенок, не может сориентироваться, что читать, что не читать, во что рыбу заворачивать.

Все это Ира бурчала, быстро щелкая пальцами по экрану, как будто сама себе надиктовывала. Все-таки не зря говорят, что женщины в большей степени поддерживают многозадачность, чем мужчины. Руки немедленно зачесались проверить обновления, и я еле дотерпел до конца ужина, а потом полночи читал перепалку фанатов, хейтеров и случайных попутчиков, периодически стуча себя по рукам, чтобы не влезть в этот "горшочек-вари", иначе потом не вылезешь, знаю я эти сралки по нашим городским форумам, излечился от них еще лет пять назад.

Я много думал о Крисе, пытался сопоставить все известные мне факты, обрабатывал информацию, которую узнал от Иры, и вдруг вспомнил – герой одного из его произведений рассказывал о себе нечто похожее. Я еще удивился тогда, как детально в том оридже описаны реалии жизни в Германии, как будто автор хорошо знаком с этой страной. Я открыл ноутбук и нашел это место.