Высокий замок

Деревень осталось тут всего пятерка. Разбросаны по глухим лесам. Таким, что снаружи день солнечный, а внутри сумрак. И водилось в этом сумраке всякое. Людям оно раньше не мешало. Но и спуску не давало. Так что в глубину леса просто так не ходили.

Но потом стало хуже. Среди деревьев начали появляться жуткие твари. Кто-то говорил, что это варвары в волчих шкурах. Вот только ошиблись они.

Бегали по лесам чудища. Помесь волка и человека. На двух лапах ходит, глазами зыркает во все стороны, пасть скалит. И лапами задрать хочет.

Как появились они, Серман еще не был старостой. Другой был. Только съели его волколаки. Отправился в лес и сгинул там. После того Сермана и выбрали. Он сразу решил — в чащу только днём. И не просто так, а по делу. Чтоб никто цветочков не собирал. За дровами или на охоту. Попутно грамоту отправил — чтобы помогли им с бедой справиться. Охотников послали или рыцарей отряд. А то, глядишь, и кого посерьёзней.

Только ответа не было. Как в пустоту письма уходили. Будто бы они одни на этом свете остались. Надо было бежать из этих краёв.... Но места-то родные. Столько поколений здесь прожило. Могилы прадедов, дедов здесь. Как бросить-то? Люди бы не согласились. Серман и не настаивал. Сам знал.

Лишь собрал мужиков, чтоб деревню укрепить. Частокол поставили. Бугор нарыли. Колья чтоб торчали наружу, будто бы еж. Так и сидели. Только вот, надобно выходить было. В лес-то. На охоту, за грибами, за ягодами. Дрова, чтоб ночью костер жечь. Огня-то твари боялись. И не все возвращались. Отойдет кто в сторону по нужде, да пропадет без вести. Ругался Серман, корил. Но народу тяжело привыкнуть было. Страдал он, глядя, как редеет деревенька. Молодёжь и вовсе начала поговаривать, мол, стариков не слушать. Самим бежать прочь.

Серман таких розгами угощал. Чтоб знали. А когда дочь его, Аннушка, так же заговорила, не смог руку поднять. Пытался словами достучаться, но куда там. Но не уберёг. Сбежали несколько глупых молодых и она во главе. Подумали, что пройдут сквозь чащу. Прошли или нет — никто не знал. Ибо вестей никаких не было.

А чудища обнаглели в край. Ночью наседать стали. Не зря частокол городили — на кольях многие из волколаков этих полегли. Правда, знал Серман, глубоко в душе понимал — без толку это. Все они тут и останутся, рядом с прадедами. Пища заканчивалась, а в окрестностях всё выбрали. Нужно было за молодыми идти. Бросать землю свою...

Поздно только было уже. Не воротишь время вспять. В очередную ночь прорвали их оборону. Ворвались волколаки в деревню. И ни двери их, ни ставни крепкие, удержать не могли.

Серман из дому с вилами выскочил. Чтобы смерть принять. Бросился на него волколак. Большая тварь, здоровая. Зубы с палец толщиной. Слюни капают. Поднял Серман вилы, но вдруг опустил безвольно. Знакомые глаза увидал на морде звериной. Васильковые... Прямо как у его Аннушки....

Карета катилась по дороге. Пьер гнал лошадей, что есть мочи. Хотел успеть до заката.

Внутри была тишина. Чизман больше не философствовал. Валера особо не расспрашивал. Ехали молча, поглядывая в окно.

Места там дичали. Уже ни домиков не было видно, ни мельниц там, всякие башни сторожевые закончились, поля пропали. Только дикие луга вокруг. Даже дорога стала еще хуже, хотя, казалось бы, куда там.

Но это всё чепуха была. Совсем. Потому что, когда они стали подбираться к этому Темнолесью, обстановка сразу поменялась.

Тут уже не было никаких лугов, рощиц. Сплошная чаща. Густая и тёмная. Плотная листва. Деревья толстенные. Никакого солнца прям. Всюду мох какой-то, трава даже не трава, а прямо ковёр. И всё такое тёмное. Никаких ярких цветов. Листья тёмно-зеленые, кора вся почти чёрная, мох и тот, будто бы плесень на хлебе. Валера один раз забыл макароны в холодильнике на неделю, пока к родным ездил, вот там такой же пейзаж образовался. Только деревьев не было.

Еще глухо здесь было. Прямо тишина зловещая. Вот каких-нибудь гигантских пауков сюда и вообще красота была бы. Для любителей такого мрака. А вот Валера любителем если и был, то теперь сразу перестал быть. Это раньше был в таких картинках какой-то романтизм, загадочность. Но как сам оказался в таком месте — сразу захотелось валить подальше. Да быстро.

Но паутины на их счастье не было. Вроде бы. Хотя в этой густой тёмной листве ничего не разберешь. Мерзкое было место. Не зря его так назвали. Темнолесье....

Дорога почему-то здесь была хорошая. Не накатанная, заброшенная. Но трясло здесь куда меньше. Будто бы этот лес вокруг решил её сохранить. Обычно-то зарастает всё, ветками заваливает, упавшими стволами. Молодые деревца вылезают. А тут ничего. Чистый путь. Хотя, это может потому, что молодых деревьев тут вообще не было. Только старики, у которых ствол руками не обхватишь. Ну и кусты. Но они тоже явно с десяток лет тут отрастали.

Либо в этих краях ничего не менялось, либо меняться не хотело. Странная глушь. Явно сюда по желанию лезть не захочешь.

Алхимик тем временем всё катил и катил вперёд. Увозя их от чистого неба и солнечного света. Вскоре маячивший светлый день скрылся за кронами местных исполинов. Стало темно. Хотя, может это уже вечер наступал.

— Эй, — Чизман отодвинул ставню и ткнул Пьера в спину, — долго ещё?

— Почти приехали.

— А куда мы едем-то? Вон, лес рядом. Трава, наверняка, там где-то.

— Господин Чизман, мы до деревни доберемся, а там уже решим. В этом месте по ночам лучше укрыться где-нибудь. Где еда есть и тёплый очаг.

— Не помню, чтобы ты о деревне говорил, — голос у программиста сразу поменялся, — ты куда нас завез, а?

— Прошу вас, но неужели вы думали, что мы ночью будем рыскать по лесу и собирать волчий цветок? Это ж просто безумие! Заночуем в деревеньке, а днём уже будем поисками заниматься, — голос его в этом тихом лесу разносился глухим эхом.

— А ты уверен, что в деревне нам обрадуются?

— Ох, не знаю, господин Чизман. Но думаю, всё обойдётся. Мы же как гости. И от них ничего не потребуем. Ну, я надеюсь.

— Понятно. А волколаки?

— Ну-у-у, — протянул Пьер, — они где-то в чаще сидят. Наверное, по ночам вылазят. Вот, еще вам причина, чтобы под крышей ночевать.

— Тогда ответь мне, — небрежно бросил программист, — а что ты о них вообще знаешь?

— Только то, что это люди, но как волки. Или волки, но как люди... — алхимик стушевался, — не знаю я, господин Чизман. Это не моего ума дело. Днём они спать должны. Так что, скорее всего мы их не встретим.

— Угу, а ты видно, просто спутников искал. Чтобы беседу в пути вести, — пробурчал Чизман и задвинул ставню.

Он мрачно поглядел по сторонам. Подумал о чём-то. Залез в сумку, принял еще таблеток. Вздохнул и посмотрел на Валеру.

— А ты, студент, что знаешь о волколаках?

— Ну, это ж оборотни? — парень смутился, — они вроде серебра боятся....

— Погоди, оборотни это одно, а эти вроде другое?

— Да, я сам тоже не знаю. Кажется, это у славян такое название. А так, те же оборотни.

— Хрень какая-то, — процедил программист, глядя в окно, — я думал, проще всё будет. Значит, серебро...

Он полез в сумку и принялся там копаться. Почему-то Валера подумал, что сейчас тот достанет какую-нибудь серебряную вилку или еще чего. Но нет. Программист вытащил горсть патронов. Немного, штук двадцать.

— Это что? — опешил парень.

— Серебряные пули.

— Я... Слушай, откуда у тебя такое?

— На вампиров охотиться, — буркнул программист, — и как видишь, я не думал, что встречу здесь много кровососов.

— Блин, — воскликнул Валера, — я даже не представляю, откуда ты их вообще взял. Ты что Ван Хельсинг что ли?

— Угу, я ведьмак, — ответил тот, — знаешь, это просто подарок от знакомых. Прикол такой. Мол, держи на всякий случай.

— Ааа, — протянул парень, — понятно. А вдруг там не серебро?

— Будем надеяться, что мои друзья честные люди. Иначе нам кранты. Хотя сначала я проверю обычные пули. Их у меня побольше.