Красивая как ночь

– Не волнуйся из-за открытых ящиков, ничего же не случилось.

– Благодарю, милорд. – Она слегка присела в реверансе. – Эти вещи будут немедленно убраны.

Шагнув в комнату, он попытался сделать глубокий вдох.

– Ты… значит, ты собираешься уехать? – Кэм говорил непринужденно, но что-то словно сжималось в его груди.

– Разумеется. – Черные, красиво очерченные брови недоуменно сомкнулись. – Я думала, таково ваше желание. – Кэм было открыл рот, но Хелен продолжала: – И вы совершенно правы.

– Прав?

Хелен наклонилась, закрыла дорожный саквояж и поставила его на рабочий столик.

– Честно говоря, мне здесь не так… удобно, как я надеялась.

– Неудобно? – По непонятной причине его вдруг охватила тревога. – Тебе не нравится комната? Могу я что-то сделать…

– Нет, благодарю вас, – перебила Хелен, начиная собирать выложенные из ящика книги и кладя первую стопку в коробку, стоявшую рядом.

Краем глаза Хелен следила, как он с непроницаемым видом идет к столу. Кэм явно недоволен. Но чем? Разве он не велел ей уехать? Теперь же она почувствовала, как воздух вокруг него словно вибрирует от усиленно контролируемых им эмоций.

Сжав руки за спиной, Кэм остановился по другую сторону узкого письменного стола.

– Мисс де Северз. Полагаю, я должен настаивать… – Он умолк и проглотил застрявший в горле комок. – То есть я… я хочу, чтобы вы остались. Я согласен с вашим мнением, что прежде всего я обязан думать об интересах Арианы.

Хелен опустила в ящик еще одну книгу.

– Милорд, вы уже сказали, что мое пребывание здесь неразумно, и вы, конечно, правы. Ваша домоправительница, мисс Нафлз, узнала меня… и спросила о маман! Может случиться, что кто-нибудь упомянет даже наше…

– Ничего не будет упоминаться, мисс де Северз, – холодно перебил ее Кэм. – Никто здесь ничего не знает, а если бы и знал, то не осмелился бы заговорить.

Хелен вспыхнула от уязвленной гордости.

– Однако мое сомнительное происхождение…

– Это мое дело. Я не терплю сплетен и пересудов среди моих слуг.

– Да, милорд, но как мы уже…

– А что касается миссис Нафлз, то, учитывая поведение моего отца, все остальное меркнет в сравнении с его проделками. Обитатели моего дома привыкли к скандалам.

– Я… но вы сказали…

– Не важно, что я сказал, мисс де Северз, – рявкнул Кэм. Его рот превратился в тонкую жесткую линию, и он скрестил руки на широкой груди. – Просто выполняйте работу, для которой вас наняли, и все будут очень довольны.

Хелен слегка оперлась пальцами о стол, изучая выражение лица графа. Она чувствовала, как к ее вискам приливает кровь, а в душе снова борются растерянность и унижение. Она не собачка этого человека, чтобы ей приказывали то сесть, то встать, то уйти, то остаться! Ей не нужны его подачки, а что касается ее репутации, то он первым выразил свою озабоченность по этому поводу. И Хелен еще чувствовала боль от такого отношения.

– Милорд, я не допущу, чтобы вы из-за меня оказались в неловком положении. Я приехала только потому, что приняла условия мистера Брайтсмита. – Она сделала шаг, собираясь отойти от стола.

Но Кэм, будто намереваясь подчинить ее своей воле, накрыл ладонью руку Хелен и сжал ее пальцы.

– Не приписывай мне чужие слова, Хелен, – произнес он вдруг охрипшим голосом. – Я не говорил, что стесняюсь нашей… дружбы. И впредь ты будешь воздерживаться от упоминания этого слова.

Он резко отвел руку в сторону, но лишь затем, чтобы вытащить из ящика книги, и, словно вопрос был решен, стал раскладывать их на столе. Хелен тут же проявила свое знаменитое упрямство, вознамерившись положить книги обратно.

– Перестань, Хелен, – вкрадчиво сказал граф и прижал руками книги к столу. – Посмотри на меня. Посмотри на меня, Хелен!

Та подняла глаза, с упрямым вызовом глядя на него.

– Пожалуйста, отдайте мои книги, – холодно процедила она. – Вы больно сжимаете мне руку.

– Я хочу, чтобы ты осталась, – заявил Кэм.

– Неужели? – Хелен вздернула подбородок. – А как же мои распущенные нравы? Моя дурная французская кровь? И тот беззаботный континентальный образ жизни, который я вела?

Он сурово взглянул на нее:

– Это твое дело, Хелен. Я не бросал тебе обвинений. И я хочу, чтобы ты осталась.

– Я служу, милорд, а не нахожусь в рабстве, – ответила Хелен, еще больше разозленная его покладистостью.

– Черт возьми, перестань со мной пререкаться, Хелен! – сквозь зубы прошипел Кэм. – Я больше не твой покорный обожатель, выполняющий любую прихоть. С твоей стороны весьма неразумно упорствовать.

Хелен все еще держала книги. Ей следовало бы отодвинуться от Кэма, но ее пальцы были зажаты под стопкой книг. По крайней мере, так она говорила себе. А Кэм все так же упорно продолжал смотреть на нее. Сейчас он выглядел другим, гораздо более жестким, чем она помнила.

– Я не пререкаюсь с вами, сэр! – возразила она, переводя взгляд на стопку книг.

Когда он склонился над ней, его лицо оказалось так близко, что Хелен чувствовала его дыхание, от которого даже слегка шевелились ее волосы, чувствовала жар его гнева, смешанный с чистым запахом мыла для бритья. В его хватке она ощутила неведомый ей раньше безжалостный напор. Хелен ощущала его пронзительный взгляд. Этот человек был ей незнаком. Но он стоял так близко, и она знала, что если сейчас опять посмотрит на него, то непременно коснется лбом его подбородка, а их губы окажутся рядом.

– Прошу прощения, – натянуто сказал он. – Я бы хотел, чтобы ты осталась.

Злясь на себя за нежелательное направление мыслей, Хелен выдернула пальцы из-под книг и слегка ободрала кожу, поэтому отвернулась к стене и поднесла руку ко рту. Она уже начинала понимать, и это понимание вызвало у нее неприятный осадок.

Кэм хотел ее. Но стыдился этого желания.

Мужчины часто ее хотели. Ей пришлось узнать, что реакция мужчины на его физическое желание – сложная вещь. Сейчас Кэм злился. На нее, на себя. И в ответ на свой гнев был готов выдвигать немыслимые требования, а потом сводить ее с ума, произвольно меняя их. Находясь слишком близко от нее, касаясь ее, дыша почти у самого уха.

Как же она глупа! Ведь Кэм не пытается ее соблазнить! Просто ему нравится подчинять ее своей воле, использовать мужскую силу, чтобы немного припугнуть ее. Но ей-то какая разница? Она вынуждена зарабатывать себе на жизнь и всегда кому-то подчиняться. Так имеет ли для нее значение, будет ли это Кэм или другой высокомерный аристократ?

Да, он делает скоропалительные выводы и ошибается, но в глубине души Кэм, по крайней мере, всегда был хорошим человеком. И что еще важнее, есть работа, которую необходимо выполнить. Нужно успокоить и утешить ребенка. Ведь она, Хелен, уже здесь, в Халкоте, одном из немногих мест, где обретается истинное счастье. Разве это не одна из причин, заставивших ее приехать сюда?

Внезапно напряженную тишину нарушило тихое, приглушенное чихание, и взгляд Кэма сразу устремился к большому старому шкафу в углу классной комнаты. Хелен вновь отступила к столу, но Кэм, видимо, ее уже не замечал.

– Ариана, – сказал он удивительно нежным голосом, – выходи из шкафа, дорогая.

Все мысли о только что произошедшем между ними сразу вылетели у Хелен из головы. Граф с тяжелым вздохом подошел к шкафу и открыл дверцу. Внутри, сжавшись в комочек, прижав колени к подбородку, сидела худенькая, светловолосая девочка. Она не издала ни звука, но все было ясно по мрачному выражению ее лица.

Кэм молча наклонился и протянул девочке руку. Моргая от неожиданного света, та послушно взяла ее и неохотно вылезла из своего убежища. Хелен удивилась, что она босая, а волосы у нее растрепаны. Малышка прижимала к себе потрепанную игрушку – зверя непонятной породы.

Кэм поднял девочку на руки и поверх ее всклокоченных светлых волос поймал взгляд Хелен. Нескрываемая боль в его глазах пронзила ее сердце так, как никогда бы не смогли даже самые гневные слова. Кэм любил свою дочь, в этом никто бы не усомнился. Сейчас на его лице были страдание и множество вопросов, остававшихся без ответов.