Расплескавшийся виски

– Нет.

– Оч-чень интересно… – Макс задумчиво потер подбородок. – Ваш отец наблюдался у конкретного доктора?

Арчи кивнул.

– И как долго?

– Около пяти лет. Раньше у всей семьи был другой врач, но он ушел на пенсию и переехал жить во Францию. Но и нынешний – доктор Муррей – имеет прекрасную репутацию у пациентов, – поспешил добавить Арчибальд, как будто испугавшись, что Макс усомнится в профессионализме доктора.

– Этот сердечный препарат покупается по рецепту?

– Конечно. Иначе невозможно.

– Я правильно вас понял, Арчи, что причиной смерти явилась остановка сердца от передозировки сердечного препарата дигитоксина?

– Да.

– А какая была назначена разовая доза? И во сколько раз эта доза была превышена?

– Индивидуальную дозу назначил Муррей. Он считал, что ста двадцати пяти микрограмм достаточно. Отец принимал лекарство два раза в день, то есть двести пятьдесят микрограмм в сутки. Экспертиза установила, что доза дигитоксина была превышена в восемь раз.

– Разовая или суточная?

– Мм… суточная.

– Я мало что понимаю в медицинских препаратах, – Макс смущенно посмотрел на Арчибальда, – но у меня есть приятель кардиохирург. Думаю, он просветит меня в этом вопросе. Скажите, Арчи, а как давно ваш отец принимал именно это лекарство?

– Не могу вам ответить. О том, что он длительное время принимал сердечные препараты, я знаю. Но… – Арчибальд пожал плечами, – он сам следил за своим здоровьем. Такие тонкости мне неизвестны.

– Вы могли бы попросить у доктора историю болезни отца? Меня интересуют все назначения, скажем, за последний год?

– Наверное, это возможно. Вы считаете, это важно? – удивился Арчи.

– Пока не знаю.

– Что еще?

– Давайте обсудим две версии: самоубийство и несчастный случай. Я буду задавать вам вопросы, вы должны честно отвечать. Готовы?

– Хорошо.

– Я понимаю полицейских, которые пришли к подобному выводу. С их точки зрения ситуация выглядела так: сэр Кэмпбелл, будучи в солидном возрасте… ему было восемьдесят шесть?.. – уточнил Макс. Арчи кивнул. – Он устал от одиночества, голос жены на пластинке манил его. И однажды он просто решил уйти к своей любимой. Старики становятся сентиментальными, знаете ли. Он взял… если посчитать, получается, он взял восемь таблеток и выпил за раз. Так?

– Если следовать их логике, то да, именно так.

– Но вы с этим не согласны?

– Я накануне говорил с отцом по телефону. Он был бодр, шутил. Более того, мы собирались провести вместе субботний вечер. И он был очень доволен. Просил меня связаться с миссис Стюарт и подобрать меню на ужин.

– Мы – это кто?

– Моя жена, я, сын со своей женой и дочь. Дочь Эмили планировала приехать на уик-энд из Лондона и хотела видеть деда. Отец обрадовался, что придут внуки.

– Это единственный ваш аргумент?

– Вы считаете, этого недостаточно?

– Этого недостаточно.

– Но я хорошо знаю… знал… своего отца. Поверьте…

– Арчи, подождите. Мы не закончили. Мне нужны только факты. Пока не сложится картина…

– Да-да, понимаю. Задавайте ваши вопросы.

– Какие еще доводы в пользу этой версии приводила полиция?

– Да, собственно, больше никаких.

– Странно.

– И мне странно.

– Арчи, вспомните тот день. Полиция зашла в дом, эксперты констатировали смерть. У них, что, не возникло вопросов, отчего умер ваш отец?

– Поначалу все думали, что это естественная смерть. Просто папа умер… возраст, знаете ли. Но я настоял на судмедэкспертизе.

– Вы настояли? А разве это не является обязательной практикой?

– Нет, не является.

– Значит, вы настояли на вскрытии. И как вы объяснили свою настойчивость?

– Так и сказал, что я хочу знать точную причину смерти.

– А как отреагировали полицейские?

– Это мое законное право. Но все же они удивились: мало кто в такой ситуации будет настаивать на вскрытии. Все посмертные экспертизы оплачиваются родственниками усопшего. Патологоанатом стоит дорого. А естественная смерть казалась всем очевидной. Доктор, осмотрев тело, также сказал, что не видит никаких насильственных признаков.

– Вы уже тогда что-то заподозрили?

– Не могу однозначно ответить. Возможно, просто расстроился. Возможно, не хотел верить в то, что папы больше нет. Но как только я увидел его здесь… еще этот бокал… у меня возникли сомнения. Я ведь юрист.

– Хорошо. Допустим, поначалу они не видели оснований для возбуждения дела. Но после заключения судмедэксперта? Следственные органы должны были допустить наряду с версией о самоубийстве и версию о насильственной смерти, разве не так?

Арчи пожал плечами.

– Но они хотя бы… э-э… провели экспертизу виски, которое пил ваш отец? Первое, что приходит в голову после получения подобных результатов вскрытия, что человек мог быть отравлен. Откуда взялась в его крови столь большая доза дигитоксина? Это же очевидные вопросы. – Макс был удивлен.

Но Арчи только покачал головой:

– Я сам отдал бокал и три бутылки виски (я не знал, какой именно виски пил отец, поэтому и забрал все открытые бутылки) на анализ на следующий день. Но, кроме виски, ничего другого в них не нашли.

– Вы действовали правильно. Но полиция…

– Полиция считает, что нет никаких доказательств того, что смерть моего отца носила насильственный характер. Следовательно, оснований для возбуждения уголовного дела не имеется. Такой официальный ответ я получил от соответствующих служб. Макс, вы тоже думаете, что нет оснований… и нет доказательств? – тихо спросил Арчи.

– Пока у меня очень мало информации. Однако я допускаю, что это могло быть убийство. Что же касается самоубийства… Тоже вполне рабочая версия. Но в таком случае должны существовать более веские аргументы, подтверждающие версию полиции. Либо вы о них не знаете, либо вы что-то скрываете.

– Нет, я ничего не скрываю, Максим, – уверенно ответил Арчи и спросил: – А на основании чего вы допустили вероятность убийства?

– Я изложу свои доводы позже. А вот расследование полиции меня очень удивляет.

– Да какое расследование! Они совсем его не проводили. И еще этот психолог подключился. – Арчибальд недовольно качнул головой.

– Психолог?

– Да. Какой-то неопрятный тип, который стал выкладывать статистику о самоубийствах стариков в Соединенном Королевстве. Я ему возражал, что, в статистических данных, в основном, речь идет о покинутых родными бедных, отчаявшихся людях, страдающих от одиночества. Но мой отец не был похож на несчастного старика. Однако психолог настаивал. И кто их только учит, таких психологов? У него диплом солидного заведения, знаете ли! – Арчибальд был явно раздосадован.

– А доктор, который назначал лечение? Муррей… Вы говорили с ним? Расспрашивала ли его полиция?

– Да. Именно ему и звонила миссис Стюарт. Это он был здесь в день смерти отца. И полиция его расспрашивала, и мы с сестрой с ним общались. Поначалу он тоже решил, что возраст… сердце дало сбой.

– А потом?

– Потом? Мне кажется, результаты судмедэкспертизы его шокировали. Доктор Муррей считает, что самоубийство маловероятно. Он хорошо знал отца. Тот не был похож на несчастного больного старика, желающего покинуть этот мир.

– Значит, доктор склоняется к версии убийства?

– Нет.

– Хм…

– Он думает, что это несчастный случай. Отец мог взять несколько таблеток по забывчивости. Хотя и не понимает, как такое возможно. Но все же это более логично, по его мнению, чем самоубийство. Еще он сказал, что однажды подобный эпизод уже случался с отцом.

– Интересно. Что за эпизод?

– Несколько месяцев назад отец позвонил Муррею и пожаловался на недомогание и тошноту. Он сообщил, что, видимо, выпил лишние таблетки. Скорее всего, он позабыл, пил или нет утренние лекарства, и решил повторить. Может, и не один раз повторил. Доктор тогда пришел и ввел отцу противоядие. Потом проверял кардиограмму. Я об этом не знал. В первый раз услышал от Муррея. Но оснований не доверять ему у меня нет.