Вопреки

Катя уже позабыла про шампанское. Она трепетала в руках мужа в предвкушении новой порции наслаждения. Не удержалась, коснулась руками ремня на джинсах.

Дернув уверенным движением замок и потянув вниз змейку, она медленно опустилась к его ногам.

Серые глаза потемнели и сверкнули вожделенным взглядом, поощряя действовать смелее.

Ей был знаком этот взгляд. Она подалась вперед и осторожно коснулась его губами. Затем провела язычком по возбужденной плоти. Стыдливость куда-то растворилась, и она принялась ласкать его ртом, изредка помогая себе ловкими движениями рук.

Он шумно втянул в себя воздух и дернул вниз шелковое платье. Тут же показалась красивая округлая грудь, и он с вожделением коснулся нежной кожи руками - после рождения ребенка грудь стала намного больше, фигура приобрела свою завершенность, и теперь от Кати было не оторвать глаз.

Она продолжала ласкать его ртом, устроившись у его ног, почти обнаженная и бесхитростная, и он сходил с ума от того, что она с ним делала. Пальцы его рук перебирали медные пряди ее длинных волос, все тело подрагивало от возбуждения, и ему безумно хотелось растянуть удовольствие. Хотелось, чтобы она сбавила темп и позволила насладиться ею дольше.

Но Катя увлеклась процессом, и вскоре Ярцев, возбужденный до предела, с хриплым стоном дошел до пика наслаждения.

— По-моему, кто-то увлекся, — поднимая ее с пола, усмехнулся он.

— Похоже, я, — смущенно натягивая обратно на оголенные плечи платье, улыбнулась она.

— Я открою шампанское, — смеясь, проговорил он.

— Открывай. Я посмотрю, спит ли Сашенька.

— Конечно, спит. Иначе мы бы слышали, что он проснулся.

— Все равно, взгляну.

Катя осторожно вышла из гостиной и заглянула в спальню. Сын спал, раскидавшись по кроватке. Она поправила одеяльце и вернулась обратно.

— За мою не в меру страстную женщину, — протянул ей бокал Ярцев.

— И за возвращение моего блудного мужа, — улыбнулась она.

Бокалы звонко стукнулись друг о друга.

За окном раздались редкие хлопки.

— Похоже, кто-то решил устроить фейерверк, — удивленно повернулся в сторону окна Ярцев.

Они отпили шампанского и с любопытством выглянули во двор.

Начинало смеркаться. Улица мигала разноцветными огнями, навевая праздничное настроение. Прямо под окнами их дома искрился фейерверк.

— Похоже, фрау Мюллер и ее муж решили повеселиться, — узнала соседей Катя.

— Действительно, — согласился муж. — Сейчас полицейские быстро их разгонят.

— Может, не разгонят?

В Гамбурге было строго запрещено использовать праздничный фейерверк. Только один раз в году – 31 декабря – можно было отрываться на полную катушку. 24 декабря никак не входило в эту дату.

Полицейские все не появлялись. Ярцевы полюбовались фейерверком еще немного.

— Я позволю себе помечтать о том, что это фейерверк в нашу честь, — улыбнулась Катя.

— Да будет именно так, — приподнял бокал он.

Они постояли еще немного у окна, наблюдая за разбушевавшимися накануне рождества соседями.

— Катя, нам надо принять окончательное решение, — поправив плотную гардину, повернулся к жене Ярцев.

— Какое решение? — она отпила шампанского и с ожиданием заглянула в его серые глаза.

— Мы живем в Гамбурге уже три года. У нас есть вид на жительство, но мы не являемся гражданами этой страны. Сегодня ты впервые сказала о том, что нам надо приобрести жилплощадь просторнее. Я хочу знать твое мнение. Если мы останемся, нам надо открывать здесь бизнес и покупать недвижимость. Немецкие власти очень лояльны к иммигрантам, вкладывающим средства в экономику их страны. Сейчас у меня есть неограниченные возможности открыть любое дело. Мы подберем себе квартиру или дом и навсегда останемся здесь.

— У нас будет своя недвижимость? — Катя всплеснула руками и в зеленых глазах загорелась радость.

— Конечно. Мы подберем недвижимость, которая будет полностью соответствовать нашему статусу. Нельзя же все время жить в маленькой двушке, как бы ты ни любила соседей. Но если ты скучаешь по России, то мы вернемся. Я больше не вижу смысла оставаться в подвешенном состоянии. Нам надо определиться с гражданством раз и навсегда.

— В Россию?

Катя растерянно посмотрела на мужа. Он думает, что она хочет в Россию? В страну, где ее пытались продать в рабство, а потом превратили в страшного, изрезанного ножом инвалида?

— Да, в Россию.

Ярцев с ожиданием смотрел на жену. От ее ответа зависело будущее его бизнеса. Не имеет смысла вкладывать деньги в экономику России, если их жизнь протекает в Германии.