Вопреки

Словно замороженные, сидели они на диване, напротив экрана домашнего кинотеатра, в котором мелькали веселые лица актеров. Оба молчали. Будто поминали то, что уже не исправить. Потом он коснулся пальцами ее подбородка и неловко прижал к своей груди. Она всхлипнула. Из глаз брызнули слезы, горькие и горячие. Некому было обнять ее все эти годы, некому поддержать. Только осуждающе смотрели – сама виновата.

Ярцеву снова обожгло глаза. Чувство вины, горькое и соленое, как вода в заливе, пробиралось под кожу, кололо сердце, и от него не было никакого спасения. Как же поздно он опомнился. Как поздно вернулся…

Хотя, нет. Не поздно еще. Завтра они поедут к матери. На званый обед к Олеже.