Вопреки

— От того, насколько ты сдержишь слово, зависит наша безопасность. Здесь я надеюсь на твое благоразумие. Все время, которое мы проведем у моих родных, ты будешь радужно улыбаться, рассказывать, как любишь йогу, и как гордишься мной, потому что я накопил денег и произвожу молочные продукты.

— Хорошо, Саш. Я сделаю все, как ты скажешь. Только… ты уверен, что нам с тигренком тоже надо ехать? — осторожно поинтересовалась Катя.

Ярцев тяжело вздохнул и потянул ее к себе. Она устроилась в его объятиях и прижалась лицом к его груди. В уши громко отстукивало дробь его сильное сердце.

— Я разговаривал с Натой, — целуя ее в макушку, произнес он. — Мама плохо себя чувствует. Она никогда не простит мне, что я не показал ей сына. Нам придется полететь в Россию.

— Надолго? — сглотнула ком в горле Катя.

— Еще не знаю. На пару недель, может больше. Погостим, покажем тигренка, а потом вернемся в Гамбург.

Катя ничего не ответила. Она продолжала прижиматься к его сильной груди, вдыхать аромат его кожи, такой близкий и родной, и мысленно проклинала себя за то, что вскрыла сообщение от Наты.