Страница 3 из 15
– Фади? – переспросила я.
– О да, фади, мадам, – закивал гид, глядя на меня в зеркало. – Это, как бы вам объяснить… то, чего нельзя делать, то, что запрещено.
– По закону? – уточнила я.
– По закону предков.
Интересно, подумала я, надо будет навести справки насчет этих фади, дабы не попасть впросак (в путеводителе о них ни слова!).
– Кроме бога и предков, – продолжал мой гид, – мы почитаем духов и приносим им в жертву зебу[1] и кур. Наша винтана напрямую зависит от соблюдения обычаев…
– Что зависит?
– Судьба. Для управления судьбой требуются советы астрологов. Они делают амулеты, которые хранят нас от злых духов и людей. Даже устройство дома и расстановку мебели принято обсуждать с астрологом.
– Что-то вроде фэншуй?
– Точно! – обрадовался моей понятливости Андрэ. – А вот, кстати, ваш храм! – И он ткнул пальцем в правое окно машины. – Кафедральный собор Успения Богородицы постройки сорок седьмого года прошлого века. Правда красивый?
– Очень. Андрэ, а долго еще ехать?
Я поняла, что гид решил повозить меня по столице подольше, рассудив, что раз уж я не больна, то вопрос жизни и смерти не стоит.
– Мы почти на месте! – весело отозвался он. Похоже, ничто на свете не могло лишить этого человека оптимизма.
Честно признаюсь, я не многого ожидала от столицы Мадагаскара. После телевизионных передач про Африку глубоко в подкорке угнездилась мысль о том, что дома здесь исключительно из соломы, а люди ходят в набедренных повязках. Я, конечно, еще мало что успела повидать, однако с облегчением увидела, что малагасийцы носят европейскую одежду (включая свитера по вечерам – а как же, холодает ведь после заката аж до двадцати пяти градусов!), а дома строят из кирпича и дерева. Внутри, правда, учреждение здравоохранения меня разочаровало. Крохотные помещения, куча народу и – никакого оборудования. Может, в операционных иначе, однако в смотровые кабинеты загоняли сразу по несколько человек, и два-три врача скоренько делали свое дело. В шкафчике, попавшемся мне на глаза, я увидела бутылочки с зеленкой и йодом – во всяком случае, так мне показалось по цвету – и здоровенные бутыли с физраствором. Гомон стоял невероятный: несмотря на то что все говорили вполголоса, как воспитанные люди, происходило это одновременно, и смесь мальгашского, французского и английского языков сливалась в один непрерывный гул.
Мое появление не вызвало ни малейшего интереса, ведь часть пациентов имели тот же цвет кожи, что и я – видимо, туристы. Одна из женщин в белом халате разогнулась, и мы встретились взглядами. Лет сорок. Широкое, открытое лицо, серые глаза и куча веснушек.
– Are you a patient? – спросила она.
– Нет, – ответила я тоже по-английски. – Я не пациентка. Я ищу кого-то, кто знал Ивана Баландина…
– Ивана? – Лицо женщины вытянулось. – А вы… вы, наверное, Тамара?
– Как вы догадались? – удивилась я.
Женщина сняла резиновые перчатки, вытерла руки одноразовой салфеткой, кинула ее в мусорный бачок и подошла поближе.
– Иван много о вас рассказывал, – приветливо улыбнулась она. – Я Мэдди.
– Мне знакомо это имя! – обрадовалась я. Действительно, Иван упоминал о некой Мэдди, с которой у него случился бурный, но быстротечный роман. Он не описывал ее внешность, только упомянул вскользь, что она вроде бы немного старше его. У Ивана имелась удивительная особенность: все любовницы впоследствии становились его подругами, и ни одна не хранила в душе обиды.
– Вы именно такая, как он рассказывал, – сказала между тем женщина.
– И что же он рассказывал? – поинтересовалась я: еще не хватало, чтобы Иван распространял обо мне слухи на другом конце мира!
– Что одна красивая блондинка снесла ему крышу, и с тех пор она так и не встала на место. Это из-за вас он сюда приехал?
– Сомневаюсь, – смущенно пробормотала я. – Ивана носило по всему земному шару, и в этом, скорее всего, виноваты гены.
– Ген путешественника? – приподняла короткую рыжеватую бровь Мэдди. – Впервые слышу о таком! – Внезапно она изменилась в лице, пробормотав: – Боже мой, а вы знаете, что Иван?..
– Погиб, да, – кивнула я, с трудом выговаривая это слово – странно, вроде должна бы уже привыкнуть! – Потому-то я и здесь.
Теперь Мэдди выглядела удивленной. Она собиралась что-то сказать, когда в смотровую вошел еще один мужчина в белом халате. Его кожа имела бронзовый оттенок, как у жителей Аравийского полуострова. Густые черные, слегка вьющиеся волосы, длинный ястребиный нос, красиво очерченные губы и брови вразлет резко контрастировали с курчавыми волосами и мягкими чертами лиц местного населения. Мужчина был среднего роста и прекрасно сложен – во всяком случае, насколько я могла судить по силуэту, вырисовывавшемуся под халатом. Мне почему-то показалось, что человека вроде этого меньше всего ожидаешь встретить в больничных стенах.
– А, вот и Тахир! – сказала Мэдди, и вошедший вопросительно взглянул в нашу сторону. – Тахир, это Тамара, – представила она меня.
Подойдя поближе, мужчина окинул меня внимательным взглядом, в котором, в отличие от Мэддиного, не было ни тени дружелюбия.
– Та самая? – уточнил он, обращаясь к ней, но не сводя с меня глаз. Удивительные глаза, подумалось мне, желтые, как у бенгальского тигра, с широким черным ободком, как будто для того, чтобы обозначить границы радужки.
Я впервые видела этого Тахира, но создавалось впечатление, что он от меня не в восторге.
– И что она здесь делает? – спросил он, снова обращаясь к Мэдди, как будто я была пустым местом.
– Она хочет поговорить об Иване, – сердито вмешалась я. – О том, как получилось, что он умер…
– Он не умер, – холодно перебил Тахир. – Его убили.
– Именно! И я здесь, чтобы…
– Боюсь, мы заняты, – перебил он. – Мэдс, разве у тебя нет пациентов? По-моему, там целая очередь!
– Да-да, – растерянно пробормотала Мэдди. – Извините, Тамара, у нас тут аврал… Не самое удачное время для беседы!
И она поторопилась вернуться к ожидающим ее больным. Тахир, прихватив парнишку с рукой на перевязи, удалился, оставив меня стоять посреди смотровой. Однако сдаваться я не собиралась: стоило ли лететь в такую даль, чтобы утереться и отправиться назад? Кроме того, это было бы ровно то, чего требовал Ив, а я еще должна выяснить, почему мой приезд так ему неугоден. Поэтому я вернулась в фойе и предупредила Андрэ, что задержусь.
– Надолго? – поинтересовался он.
– Возможно, до вечера. Так что можете быть свободны. Не волнуйтесь, оплату вы получите как за полный день.
Гид широко улыбнулся и попрощался. Усевшись на неудобный плетеный стул, я приготовилась к ожиданию: рано или поздно либо Мэдди, либо Тахир появятся, и им придется поговорить со мной, желают они того или нет! Время тянулось медленно. Чтобы его скоротать, я принялась наблюдать за окружающими. Видимо, больница Франциска Ассизского принимала пациентов всех возрастов: больше половины увиденных мною малагасийцев были моложе четырнадцати. Дети носились по помещению, но ни один из них ни разу не задел ни меня, ни кого-то еще, ловко и аккуратно распоряжаясь предоставленным пространством. Они не слишком шумели, что сильно отличало их от российских ребятишек, любящих покричать и поскандалить. Даже самые маленькие вели себя прилично.
Спустя три с лишним часа мое терпение было вознаграждено появлением Тахира. Снимая на ходу халат, он шел по коридору в направлении выхода. При виде меня мужчина замедлил шаг – ну спасибо и на этом!
– Вы еще здесь! – недовольно констатировал он.
– Я намерена получить ответы на свои вопросы и не уйду, пока не поговорю с теми, кто знал Ивана!
Потоптавшись на месте, Тахир тяжело вздохнул, свернул халат, бросив его прямо на стул рядом со мной, и сказал:
– Терпения вам не занимать! Предлагаю где-нибудь перекусить. Там и поговорим.
– Отличная мысль! – обрадовалась я: после долгого ожидания мой желудок требовал пищи так недвусмысленно, что я опасалась, как бы это не стало очевидно окружающим.
1
Зебу – мадагаскарский бык.