Кирьян

Зеленая блестящая автомашина «ЗИЛ» въехала на малой скорости в село. Шофер Абросимов крикнул дремавшему Скачкову:

– Смотри, идет Кирьян, в одной руке какой-то горшок, в другой – топор.

Дальше действие разворачивалось стремительно. Скачков внимательно смотрит на Кирьяна, автомашина сближается с ним. Лицо Скачкова бледнеет. Он кричит Абросимову:

– Останови автомашину!

Выскакивает на ходу, со скоростью спортсмена-разрядника бежит по направлению к реке Шоше, кубарем кидается с крутого берега поймы и достигает земли, ползет в лозняк и заросли шиповника.

Кирьян на мгновение останавливается, грозит ему вслед топором и что-то кричит. Затем подходит к автомашине. Левой рукой держит окровавленную голову человека, правой – топор.

Зимин из кузова кричит водителю:

– Мни его, наезжай, не бойся! Только не останавливайся!

Кирьян поднимает правую руку с топором и повелительно приказывает Абросимову остановить автомашину. Грозит:

– Не вздумай удирать, догоню! Живым не оставлю.

Зимин стоит в кузове автомашины, в руке держит изуродованную монтажку, которую вытащил из петли троса. Левой рукой прижимает к борту железную лопату с отломленным наполовину черенком. Внимательно следит за каждым движением Кирьяна.

Абросимов резко тормозит, автомашина встает. Кирьян, опасаясь Зимина, кладет голову на землю, с поднятым кверху топором осторожно идет к автомашине. Глядит налитыми кровью оловянными глазами на Зимина и кричит:

– Ты, хромая собака, не бойся, тебя не трону. Ты ранен на войне не по своей вине. Все грехи тебе прощаю. Вот если бы на твоем месте был Скачков, можно было бы посчитаться.

Зимин отвечает:

– Я не грешен, но постою за себя, Скачкова и Абросимова, – поднимает монтажку, намереваясь бросить в Кирьяна.

– Но ты дурень! – кричит Кирьян. – Абросимов, вылазь из кабины и иди ко мне, иначе я тебе отрублю голову, как этому пахану, – и показывает взглядом на голову.

Зимин орет водителю:

– Заводи автомашину и езжай, трус, кого ты испугался!

Абросимов, как загипнотизированный, выходит из кабины автомашины и подходит к Кирьяну. Зимин негодует:

– Чего ты делаешь, трус?!

Кирьян требует:

– Давай сюда твои документы и деньги триста рублей, что тебе жена дала купить поросенка. Ты с нею с получки рассчитаешься.

Сам смотрит на изогнутую монтажку в руках Зимина. Зимин делает движение, Кирьян берет Абросимова за рукав пиджака, отходит вместе с ним на безопасное расстояние. Предупреждает Зимина:

– Ты смотри, осторожнее, хромой ишак, а то получишь! – и грозит топором.

Зимин кашляет, плюет в сторону Кирьяна, кричит:

– Николай, хватай его правую руку с топором, придержи недолго. Я его научу, как родину любить.

Абросимов пытается схватить Кирьяна за руку. Тот легонько опускает топор на ухо шофера. Из уха течет кровь. Зимин с силой бросает в Кирьяна монтажку. Противник нагибается и подставляет топор. Монтажка ударяется об топор, раздается звук металла.

– Зарубил бы я тебя, хромую собаку, да пока хватит с меня и одного! – кричит Кирьян.

– Попробуй, – равнодушно отвечает Зимин и поднимает кверху лопату.

– Ну, давай документы и деньги, – требует Кирьян и поднимает над Абросимовым топор. Лезет в нагрудный карман и вынимает бумажник.

Абросимов кричит:

– Возьми, прощелыга и вор! – и идет к автомашине.

Зимин недоумевает:

– Зачем отдал?!

Кирьян поднимает голову за волосы и, оглядываясь, идет к реке. Затем из бумажника вынимает деньги и паспорт. Бумажник с остальными документами бросает на землю. Обращается к Абросимову:

– Возьми, пригодится. Права мне не нужны.

Зимин неуклюже прыгает с автомашины, поднимает вверх лопату и направляется к Кирьяну. Кирьян грозит ему топором и кричит каким-то загробным голосом:

– Не подходи, убью! – и, пятясь, злобно смотрит на Зимина, а затем убегает.

Абросимов с окровавленным лицом сидит в кабине. Зимин снимает с себя рубашку и майку. Рвет майку, бинтует Николаю голову. Лицо шофера толстым слоем покрыто запекшейся кровью. Зимин садится в кабину. Кричит на Абросимова:

– Трус ты! Зачем вышел из кабины? Зачем отдал Кирьяну деньги и паспорт?

Абросимов виновато моргает глазами, молчит.

– Эх ты, герой, – возмущается Зимин. – В Москве бывал, щи хлебал, кур ел и с девками целовался, а перепугался какого-то рахита. Мял бы его машиной. Сидел бы я рядом с тобой, не дал бы тебе остановиться. Лежал бы он сейчас с поломанными ногами и просил о помощи.

– А если бы задавили его? – спрашивает Абросимов. – Могли бы меня судить.

– Никто бы тебя не судил. За это ты мог бы получить медаль «За отвагу».

– Да ну, – удивленно произносит Абросимов. – Растерялся я. Как Скачков на ходу выскочил из кабины, да притом эта окровавленная голова в руках Кирьяна, меня словно парализовало. Не стали подчиняться ни руки, ни ноги. Голова мне показалась знакомой, вроде десятника.

– Похоже, – подтверждает Зимин. – Ты совершил очень большую ошибку – остановил автомашину. Тебе надо было, наоборот, повысить скорость и ехать прямо на Кирьяна. Что он мог сделать с топором против нас? Если бы вскочил на подножку, я бы нанес ему смертельный удар лопатой или монтажкой.

Абросимов оправдывается:

– Когда из кабины выскочил Скачков, я думал, что остался один. Про тебя, честное слово, забыл. Подумал, что Кирьян бросит топором в лобовое стекло.

– Ну и что, – возражает Зимин. – Вот это только и требовалось от него. Тогда бы ты мог остановиться, и мы его запросто скрутили бы и проволокой связали. Топор опасен не в броске, а в руках. Если бы Кирьян бросил топор в лобовое стекло, если, на крайний случай, он мог влететь в кабину, ты запросто мог от него уклониться. Но топор по теории вероятности не мог влететь в кабину, потому что Кирьян мог кинуть его только с того или другого бока автомашины. Поэтому топор срикошетил бы и ушел в сторону. Стекло было бы разбито. Но Кирьян пока не сошел с ума и без топора в любых обстоятельствах не остался бы. Жми на стартер и поехали в село. Надо срочно звонить в милицию.

Кирьян медленно удаляется, часто оглядываясь. Входит во двор одного из домов. Скачков взбирается по крутому склону и бежит к машине. Абросимов, не видя Скачкова, начинает ехать.

– Стой! – кричит Зимин. – Бежит Скачков.

Абросимов останавливает автомашину. Зимин открывает дверку кабины. Скачков с быстротой акробата влетает внутрь и закрывает ее.

– Слава богу, живы! – произносит он и сразу командует. – Поворачивай машину обратно.

– Поедем в село, – повелительно говорит Зимин. – Надо обезвредить этого разбойника, иначе он натворит дел, сожжет всю деревню.

– Это не нашего ума дело, – возражает Скачков. – Наше дело готовить лес, а не гоняться за преступниками. На это есть милиция, дорогой товарищ Зимин. Доедем до Лотошино, заявим в милицию.

– По-твоему, мы за преступниками гоняться не обязаны? – раздражается Зимин. – Пусть преступники гоняются за нами. Лотошинская милиция сюда не поедет, потому что село Калининской области, а Лотошино – Московской. Я, кажется, не ошибаюсь. Жми в село, – Зимин общается к Абросимову. – Жми прямо к почте или совету. Мы приехали поговорить с народом и поговорим, невзирая ни на какие угрозы Кирьяна.

Короче говоря, шофер Абросимов колебался. Он не знал, кому подчиняться – Зимину или Скачкову. Зимин со Скачковым спорили, доказывали, дело дошло до личных оскорблений. Пока спорили, прошло более часа. Тем временем Кирьян ходил по селу с головой и топором, нагонял на народ страх и ужас. Из села через каждые полчаса звонили дежурному милиционеру и на квартиру начальнику милиции. Просили разрешения на применение огнестрельного оружия против Кирьяна. Начальник милиции запретил:

– Ни в коем случае не применять никаких мер против бандита. Мы выезжаем, главное – взять живым.

Пока Скачков с Зиминым спорили, Кирьян совершил три поджога, но люди дежурили и сразу потушили огонь.