Красная Книга

Те, кто не могут — пустышки. Навсегда.

Поэтому грань между неграмотным и писателем, нищим и богачом, преступником и героем — всегда тоньше, чем между колдуном и пустышкой.

Любой неграмотный может выучиться писать.

Мал шанс на то, что он потом станет писателем. Но он есть.

Нищий может стать богачом. Что случается редко.

А вот любой богач имеет реальный шанс стать нищим.

Любой герой может стать преступником.

А любой преступник — хоть и сложнее подобрать для этого необходимые обстоятельства — может стать героем.

Один на сто, один на тысячу, один на десять тысяч или на сто тысяч. Найдутся примеры перехода из одной категории в другую. Дело лишь в частоте этих примеров, в знаменателе.

Пустышка же никогда не сможет стать колдуном.

Ни любовь самого благородного принца, ни поцелуй лягушки, ни укус паука, ни находка заколдованного зелёного перстня, ни что-либо иное не сможет наполнить танджоны пустышки нужным количеством оргона. Потому и пустышка.

Однако оргон — это энергия жизни.

Не какая-то особенная, присущая только колдунам. Уместнее сказать, что колдуны расходуют и на жизнь, и на колдовство то, что пустышки используют лишь на жизнь и малое колдовство — творчество.

— Хотя какая эта жизнь, без колдовства, — произнесла Тульпа эхом его мыслей. — Каждый человек с рождения обладает каким-то количеством оргона. Если он потеряет весь, то жизнь уйдёт. Каждый человек — это в каком-то смысле ёмкость для оргона.

— Танджон?

— Именно. Их три. И каждый…

— Уж про танджоны-то я знаю, не надо мне рассказывать…

— Знаешь? А не завалить ли тебе пахтало? Не послушать ли ещё разок, чтоб понять, как этими знаниями пользоваться?! — Тульпу всерьёз раздражало, когда Нинсон перебивал. — Нижний танджон расположен в животе, за пупком, в районе матки. Там физическая мощь. Сила. У женщин там особый запас. Из него-то и лепится ребёнок. Говорят, потому среди мужчин так мало колдунов. Средний в груди, на уровне сердца. Это принятие решений. Воля. А верхний там, где у Ишты рисуют третий глаз, посередине лба. Там восприятие: мысли, зрение, слух.

«Ясно, конечно», — подумал Ингвар.

— Пустышка смотрит на предмет. Верхний танджон вспух от оргона. Пошла работа мысли. Пустышка поняла: вещь! И тогда средний танджон подсветился. Сердечко решилось. Хочу это! Нижний танджон выплеснул оргон. Началось движение. Берём!

«А когда люди стареют…» — вспомнил Нинсон продолжение этого урока.

— А когда люди стареют, то оргоновый баланс нарушается. Верхний танджон видит предмет. Но долго не может уразуметь, что же видит. Средний всё никак не раздухарится. Наконец решается. Хочу! Но уже остыл нижний танджон. Нет сил, чтобы осуществить задуманное.

Руки Тульпы ползали вверх-вниз по телу, наглядно объясняя Ингвару ток невидимой энергии.

— Мы им дышим. Нужно больше оргона — дыши правильно! Когда нижний танджон наполнится, будут силы жить. Тогда оргон идёт выше. Как фонтан. Вверх, по спине, протекает в позвоночнике и растекается в груди. Появляются силы хотеть. Не впустую хотеть, а по-настоящему, с намерением. А потом, когда грудь заполнилась оргоном, когда есть силы не только делать, но и чувствовать, то оргон вскипает, подступает к горлу, и вот заполняет голову. Танджон полон — можно колдовать.

— Тульпа, как увеличить танджон?

— Увеличить хранилище оргона сложно. Запас оргона — это то, что определяет силу колдуна. Если бы все эти книжки «Как увеличить танджон за три недели» работали — то колдуны только этим увеличением с утра до вечера и занимались бы. Это как мудрость.

— Мудрость?

— Ну да. Вот как увеличить мудрость? Тут и книги, и общение, и путешествия, и… жизнь. Ты конкретно всю жизнь шёл ко дворцу мудрости дорогой крайностей. Вычурно оправдывал свои чудачества. Однако колдовал ты тоже лихо.

— Нда. Вот и пришёл.

Ингвар печальным взглядом обвёл темницу, шарик люмфайра, дымную трубку, большой дряблый живот, выпачканный кровью, вонючую попону на соломе. Потом выразительно посмотрел на Тульпу.

Она продолжила:

— Глубочайшая мудрость обречена казаться безумием всем, кто ею не обладает. Конкретного пути тут нет. Множество яйцеголовых сидит в своих башнях из слоновой кости и пытается выскрести мудрость из-под обложек. Множество отринутых жизнью скитальцев ищет себя по дорогам Лалангамены. Множество страшащихся одиночества колдуний прибилось к шумным компаниям. Или собрали вокруг себя собственные.

— Следовало ожидать…

— А вот увеличить приток оргона несложно. Есть упражнения.

— Так их потом ещё нужно делать, — усмехнулся Ингвар.

— Да, обычно срезаются как раз на этом этапе. Но ещё важно сократить отток. Это как дырявое ведро. Ты можешь выливать туда всё больше и больше воды, а оно всё равно будет пустым, если ты сначала не залатаешь прорехи.

— Что ещё за прорехи?

— У кого как. Есть люди, которые отъедают энергию. Незаконченные дела. Невыполненные обещания. Обиды — это прямо здоровенные пробоины. Болезни — тоже. Может утечь сколько угодно оргона. Да мало ли можно в себе дырок понаделать.

— А мне как быть?

— Практики практиковать, а не просто знать о них. Вспоминать Сейд. Учиться пользоваться каждой руной. Стараться всё меньше энергии тратить на каждое применение. Так, чтобы каждый бросок был лёгким, естественным. И результат возвращал часть оргона.

— А в Убежище можно будет накопить оргон?

— Хороший вопрос. Да. Можно. Там не будет ванны с оргоном или чего-то такого. Так же придётся делать те же упражнения. Совершать те же практики.

— А какие конкретно, ты можешь сказать? Научить?

— Могу. Хотя лучше тебя этому обучат Лоа.

— Лоа? Настоящие?

— Нет, не настоящие, а те, которых ты себе вместо них представляешь. Ты с ними сможешь встретиться в Убежище.

— То есть у меня в Убежище есть свои Лоа, что ли?

— Типа того.

— Может, сходим к ним?

— Хорошо. Но не в первый день. Думаю, все двери будут закрыты. А ещё придётся отыскать ключи. Нам бы для начала в само Убежище попасть. Уже хорошо.

— А зачем нам туда, если там пусто?

— Убежище даёт тебе три важные вещи. Возможность отдохнуть. Возможность вспомнить. Возможность посоветоваться. Сегодня будет первый урок. Пока просто посмотрим, что внутри. И дадим тебе поспать.

— Как поспать?

— Как поспать? — повысила голос Тульпа. — Ты что, совсем дебил? Совсем своей башкой думать разучился? Ляжешь, глазки закроешь и поспишь. Мы попадём в комнату. Там лежанка. Как это будет выглядеть, я догадываюсь, но точно не знаю. Твой разум что-то нам сотворит. В следующие разы, если выберешься из подземелья, будешь всё делать по-своему. Пока ничего менять не надо. Пользуйся тем, что уже нарисовано.

— Нарисовано?

— Да. Ну думай же: Мактуб — книга. Оргон — чернила. Намерения — идеи. Мысли и поступки — слова. Ты ещё не уловил всю эту общую канву навязчивых литературных аллегорий?

— А-а-а… Тут прямо как иллюстрация. В книжке. Нарисовано. Да, теперь понял.

Тульпа хлопнула в ладоши, и яркая улыбка озарила её лицо и мир Великана.

— Готов к путешествию?

Тульпа снова набила трубку и передала её Ингвару. Сама она села напротив, оказавшись между нарисованной дверью и колдуном.

— Да. Вот так. Так и смотри. Стремись ко мне, колдун. В меня. Через меня. Хватит ёрничать. Это заклинание. Там текст такой.

— Ладно.

— И дыши, как я показываю. Я буду дышать с тобой, только без трубки.

Затяжки следовали одна за другой, пятисекундным каскадом. Чтобы он не сбивался с ритма, Тульпе приходилось ассистировать. Она считала вместе с ним, громко, вслух, вытягивая пальцы из сжатого кулачка.

Нужно было сделать долгий вдох, оставить дым в лёгких, потом плавно выдыхать, потом вовсе не дышать. Каждое действие по пять секунд. Затем перерыв для пяти глубоких вдохов без дыма. И снова цикл пятисекундного дыхания. Нинсон довольно быстро утратил способность считать, а затем и способность цепляться мыслью за какой-то предмет или понятие.