Поездом к океану

- Ты что-то еще умолчала, - выдохнул Юбер и одернул занесенную руку. – Ты недоговорила. Ты прощаешься. Ты иначе прощаешься, чем...

- Тебе показалось.

- Что еще, Аньес? Если ты посмеешь молчать, я, клянусь, я сделаю так, что тебе придется пожалеть об этом. Довольно того, что уже натворила!

- Все хорошо, - она слабо улыбнулась, старательно растягивая губы, но те не слушались, болели, и ей казалось, что еще немного и она потеряет сознание – он оттягивал до самой грани, пока не начнет рваться, а потом отпускал, чтобы ее ударило наотмашь. Он все еще был здесь. Медлил с уходом, и это тоже мучило. Аньес кивнула и, стремясь наконец обрубить, потому что он не останется насовсем и уйдет все равно, а она уже начинает надеяться, добавила: - У тебя все будет хорошо, я обещаю. Правда.

- Черт! – рыкнул Анри и притянул ее к себе, больше не сдерживаясь. Ее голова безвольно откинулась назад, и его взгляду представилась беззащитная тоненькая белая шея, едва скрытая воротом пальто. В это мгновение все сошлось до конца. И это было страшнее, чем все, что случилось прежде.

- Не смей, - прошептал он, чувствуя, как безотчетный ужас подкатывает к голове и леденит душу. – Не смей, у тебя сын! Тебя казнят, идиотку, слышишь!

- У меня нет выхода. Лучше так, чем…

- Чем что?  

- Чем альтернатива, - заговорила Аньес, подняв голову и глядя на него. Взгляд все еще отсутствовал и по мере того, как она говорила, будто бы становилась все меньше ростом. Таяла, таяла и таяла. И Юберу казалось, что так из нее выходят силы. Но вместе с тем знал, что вот сейчас и начинается их настоящий разговор, который неизвестно к чему приведет, потому что он уже не смог уйти: - Я теперь опасна… не воображай… что меня ввели в заблуждение или обманули. Я знала, по каким правилам играю… Но с вами все будет хорошо! И с тобой, и с Робером, и с мамой. Я… я обещаю, Анри. Я сильная. И я все придумала. Если мне удастся довести до процесса, то меня будут судить, а потом, вероятнее всего, гильотинируют. Человек, который вел меня, уже уехал, когда нам дали указание исчезнуть, ему ничего не грозит, а выше его я никого не знаю. А если... если произойдет чудо, и меня помилуют, потому что я всего лишь женщина, то даже останусь жива. За решеткой, но жива. Каков план? – она снова вскинула на него глаза, и он глухо чертыхнулся.

- Что значит, вам велели исчезнуть?

- Что же тут непонятного, Лионец? Ты ведь совсем не дурак, чтобы не понимать. Нам с... с ним дали сутки. Он уехал, а я осталась.

- Когда это было?

- Какая разница?

- Когда, мать твою, это было, Аньес?

- Четыре дня назад.

- Так какого дьявола ты, безумная женщина, не уехала?!

- Я дала тебе слово ждать.

И в эту секунду Анри показалось, что это он сошел с ума. Такого не может быть. Попросту невозможно такое. Он смотрел на нее и не верил. Ему казалось, трудно находиться в худшем состоянии, чем он с той минуты, как понял, кто его предал. Он ошибался. Аньес. Перед ним Аньес. Живое доказательство того, что возможно на земле все. И даже еще больше. Юбер думал о себе, что на последнем издыхании. Но это она шагнула за край, где ничего нет. И весь ее вид говорил о том, в каком ужасе она жила эти проклятые, неправильные, невыносимые четыре дня, ожидая его.

Аньес была истощена и физически, и морально.

Он – разваливался на куски.

Рядом они – как две катастрофы. Странно смотрелись вместе. Не должны были встретиться. И лишь множили и множили горести вокруг себя. Ее счет – две тысячи. А его? Каков его счет?

Юбер негромко, зло хохотнул и зашарил глазами по окнам машины, вглядываясь в улицу. В боковое, потом в заднее.

- За тобой никого не было? – спросил он, и его голос сделался по-солдатски сухим, чеканящим слова. – Кого-то на лестнице или на дороге? Чтобы четко следовали по твоему маршруту.

Аньес мотнула головой.

- Нет. Я не помню. Или придумываю.

- К черту. Ты можешь вести машину?

- Я даже мертвая могу водить.

- Не мечтай. Сдохнуть раньше меня я тебе удовольствия не доставлю. Трогай. Медленно и спокойно. Прямо, вдоль дома. Сейчас. Ни ко мне, ни к тебе нельзя, в отеле до тебя будет легко добраться, потому придется покружить по городу, пока я думаю, - по мере того, как он говорил, Аньес успокаивалась. Он это видел и чувствовал. И от этого ему самому делалось немножко легче.

Ясно одно: чем дольше де Брольи остается в Париже, тем большему риску себя подвергает. Юбер мало знал о работе секретных служб и никогда не задумывался над нею, но приказ исчезнуть означал лишь одно: либо она исчезает самостоятельно, либо ей помогают в этом. Тем, кто может многое сказать, вполне могут помочь, чтобы не раскрыть всю сетку. Четыре дня! Четыре дня она отказывалась выполнять приказ!

- Ты давно показывала свою консервную банку механику? – поинтересовался Анри, когда Аньес, сумев все же совладать с собой, взялась за руль. – Не хотелось бы взлететь на воздух прежде времени.

- Ну почему же? Смерть в огне – даже красива.

- Я слишком много знаю про огонь.

- Я тоже.