Страница 180 из 216
- Алло, я слушаю! – рявкнул Юбер, с трудом сдерживаясь, чтобы его голос не звучал грубо. Одновременно с этим Аньес приникла к нему всем телом, как к твердому и сильному дереву льнет мягкий податливый мох. И он снова, как в пропасть, сорвался, судорожно сжимая свободной рукой ее плечи, чувствуя, как напрягается в брюках член, понимая, что еще немного, и вышвырнет проклятый аппарат в окно.
- Господин подполковник, прошу прощения за столь поздний звонок, но к вам пришел господин де Тассиньи, - ровно и монотонно в противовес его буре зазвучал голос консьержа.
- Ну так впустите!
Есть лица, которых пропускают в любое время дня и ночи. Де Тассиньи к таким и относился.
Юбер бросил трубку на место и развернул к себе Аньес. Теперь его пальцы забегали по ее одежде, приводя в порядок. Она же, как рыба, выброшенная морем, медленно приходила к пониманию: на этом все.
- Можно я побуду в твоей спальне? Не хочу сегодня никому попадаться на глаза, - хрипло попросила она вместо того, чтобы сказать главное, то зачем в действительности пришла – признаться наконец в своей любви. Поставить точку в их затянувшемся на годы объяснении.
- Если ты со мной, то не имеет значения раньше или позже. Они будут видеть нас вместе. Тебя в моем доме. В нашем, - поправился он, - в нашем доме. Если ты правда со мной.
- Я с тобой. Я правда с тобой, но дай мне немного времени... привыкнуть. Еще два дня назад ничего не предвещало, я не хотела и...
- Чего ты боишься?
Она боялась столь многого. Она боялась шантажа, разоблачения, поражения в собственных войнах. Она боялась, что он не примет ее с ее правдой. Она боялась, что он никогда ее не простит. И впервые думала о том, что, должно быть, в его глазах с его осознанием чести и долга совершаемое ею каждый день – предательство. Тогда как она виновата на свете лишь перед одним человеком – перед ним. За всю ложь и всю боль. И этого она тоже боится, боится, что он никогда не поймет.
Но вместо всего этого Аньес лишь мотнула головой и тихо проговорила:
- Мне просто нужна передышка. Я не могу так... сразу, с головой в твою жизнь.
- Только сегодня, - с некоторым нажимом проговорил он, словно бы утверждал свое право на нее.
- Как скажешь.
В дверь постучали. Юбер ругнулся и снова схватил ее за руку, потащил к себе, завел в комнату, а потом крепко поцеловал в лоб. Стук повторился, и он оставил ее одну, направившись открывать. А она замерла на его кровати, обхватив себя обеими руками, и ей отчего-то сделалось страшно и холодно, как в детстве, когда мальчишки из рыбацкой деревни в единственный день, когда не встречал шофер, опоздавший из-за поломки машины, загнали ее на дерево. Они не хотели ничего дурного. Лишь посмотреть, настоящие ее волосы, или как у куклы. Слишком блестящие, слишком ухоженные, слишком аккуратно лежат на плечах, будто бы никогда не растрепываются. В ней всегда и всего было слишком.
И сейчас тоже.
В коридоре послышались голоса. Отчетливые, мужские, грубоватые. Антуана де Тассиньи Аньес помнила. О его дружбе с Анри знала довольно давно. Но сейчас ей сложно было соотнести того де Тассиньи со светских вечеринок с этим, у которого речь звучит сталью.
- Я помешал? – спросил он, проходя мимо комнаты, и Аньес видела мелькнувшую тень в щели приоткрытой двери.
- Нет, идем в кабинет.
- Прости, дело безотлагательное, иначе я бы не вламывался. Если захочешь, извинюсь перед твоей дамой лично.
- Так не терпится узнать кто? Иди к черту, дама спит.
- Как скажешь, - хохотнул он, и Аньес этот смешок показался мерзким, таким, что она не хотела бы слышать. Как будто раздавила насекомое. Гадко.
Потом простучали шаги по паркету пола. И дверь в соседнее помещение негромко хлопнула. Если бы Анри провел его в гостиную, то она могла бы закрыть глаза и правда попытаться спать, потому что там было бы меньше слышно. Но Анри не повел – попросту потому, что не хотел демонстрировать следы ее пребывания. Там все еще валялся ее галстук. И мундир тоже там. И на полу, на мягком ковре – бокалы и блюдца. Еще там крутится замолкнувшая пластинка. И негромко подпрыгивает иголка, отчего раздается: шарп-шарп-шарп. И в ушах ее точно так же, как будто пульс – шарп-шарп-шарп. Там – их общий миг, который уже не повторится.
- На сегодняшний день они в этой точке, как и планировали, - заговорил де Тассиньи, и из-за стены голос его звучал глухо. – Ровно здесь, укрепленный пушечный форт. Видите?
- Я эти карты изучил вдоль и поперек, Антуан. Ничего нового вы мне не покажете.
- Сегодня их атаковали с севера. Нам сообщают о крупных потерях. Но главное – эта высота уже точно наша. Оттуда хорошо просматривается дорога. Вот и пытаются выкурить.
- Это мы должны атаковать, а не нас, - проворчал Анри. – Вьетов отбросили?
- Да, пока да. Но это не решает основной проблемы. Они вернутся с бо́льшими силами, и толку от пребывания в форте не получится.
- А это, братец, неважно. Тут важно другое. Теперь мы знаем точно, что Ван Тай здесь. Вот два населенных пункта, которые, наверняка, подпитывают их силами, и больше деваться некуда. Горы образуют естественный заслон, перевал, который сложно преодолеть на тяжелой технике, они чувствуют себя неуязвимыми. Но наше предположение с самого начало было верным. Тут расстояние… сейчас я помечу… Вот. Километров тридцать, не более. А теперь смотрите левее, на запад. Вот сюда.