Страница 77 из 108
– Почему остановились? – Курт подозвал к машине фельдфебеля.
– Заминка, господин капитан. Партизан поймали.
– Где они?
– А вот, один сюда топает.
Вальтер посмотрел в ту сторону, куда указывал проводник.
По склону к ним спускался высокий бородатый старик в серебристом, как паутина, шерстяном плаще, в широкополой не по сезону шляпе, надвинутой на глаза, из-под которой виднелась седая борода, заплетённая в косу. Странный русский опирался на длинную гладкую палку. У ног его, виляя хвостом, крутилась огромная овчарка.
– Руки вверх, дед! И быстро… Смотри, без шуток! – скомандовал полицай.
– Я те сейчас покажу, кому тут лапы подымать! – пробасил старец и полез в карман плаща.
– Граната! Стреляйте! – крикнул кто-то.
– Ах, ты так! – полицай разрядил в старика винтовку…
Но к его несказанному удивлению дед не упал!!
– Твою мать, неужели промазал?! – он дал второй, а затем третий выстрел.
– А ну, давайте все разом! – захохотал седобородый старик.
В тот же миг серая собака Ивана прыгнула на предателя, разом откусив ему голову. Да и не овчарка это вовсе, а волчище, каких поискать.
Гитлеровцы старательно в упор расстреливали деда из автоматов, но тот стоял, заговорённый, и смеялся. Затем он вытянул руку, на которую, откуда ни возьмись, приземлился здоровенный ворон.
Навья птица громко приветствовала Хозяина:
– Харр! Харр!
Тут к своему ужасу Курт увидел, как этот старик свободной рукой поправляет край дурацкой шляпы. Как ее поля медленно приподымаются, обнажая открытый, широкий лоб мыслителя, мохнатые брови, и единственное страшное, неимоверное навье око. Это был глаз, пронизывающий взором насквозь, проникающий в самую подноготную, глаз, срывающий маски, то был леденящий душу глаз самого Одина – Вальфэдра – «хозяина павших».
– Боже мой! – застонал Вальтер.
– Думаете, сварганили себе железки – и самые сильные? Ну, да я вас ужо поучу! – седобородый Старик легонько толкнул высоченную корабельную сосну.
Та, не выдержав прикосновения, подалась вперёд и начала тяжело, медленно и верно падать.
Как только грянули первые выстрелы, Василий камнем упал в снег. Перекатился, уходя от пули, и замер, обомлев. Влас стоял, окутанный кольцами распоясавшейся вьюги. Разудалый сивый Мороз. Пространство ревело в его честь. Скрипели лесные великаны. Гигантская сосна рухнула на танк, сплющив, размозжив, размазав его в лепешку. Следовавшая за ним машина с офицерами исчезла среди вечнозеленой хвои.
За этой сосной повалились и другие, перегораживая путь.
– Ура! Бей фрицев! За Родину!
С обеих сторон на дорогу высыпали партизаны.
– Васька, ты чего? Ранили? – как ни в чем не бывало, ухнулся рядом в снег Кондрат.
– Не, скорее контузили. Посмотри на дорогу. Видишь там бородатого деда. Ну, лесника такого кряжистого, Власия!
– Да, где? Ни черта не видать! Никакого старика мы в отряде не держим.
– Да, вон! Там!
– Это, Вась, Госпожа Метелица фрицу Кузькину мать кажет.
– Может и так? – засомневался он, потому что его недавний Водчий исчез.
Испарился, пропал Влас, словно бы и не приютил старец Василия в странной обители, будто бы и не случилось ничего волшебного. Лишь искристый снег да морозный ветер лепили в воздухе замысловатые фигуры.