Страница 10 из 108
Эти слова не слишком насторожили Игоря. Он полагал, что миссия спасителя древностей долго не продлится, и поэтому Навь его коснуться не успеет. Гораздо большее впечатление произвело то, что дед говорил, как и Влас, с закрытым ртом.
Олег продолжал:
– Немногое устоит перед сталью Власа, сам клинок разрушению не подвластен. Когда ты колешь им, он длинен, когда вытаскиваешь – короток, когда поднимаешь – легок, когда рубишь – тяжел. При этом меч войдет в любые ножны, однако, и разрубит их изнутри без труда, если возникнет такая надобность. Он обоюдоостр, однако, если ты посмотришь на него сбоку, ты увидишь прямое лезвие, если глянешь вдоль – изогнутое. Это позволяет без труда обойти любую фехтовальную защиту.
Только тогда Игорь заметил, что с каждым словом деда волна непередаваемого в словах, неясного ощущения прокатывается по его руке, начиная от запястья, которое старик так неудобно защемил пальцами. Но прервать Олега или освободить руку он не посмел. К тому же и ощущение нельзя было назвать неприятным.
– Самое главное! Тень меча, отброшенная в свете Солнца, или живого Огня, еще более смертоносна, чем сам кладенец. Все, до чего она дотронется, лишается жизни. Умирают и друзья, и враги, и соратники, и противники, родичи и инородцы. Гибнет живой мир.
Нет от этого для тебя другой защиты, кроме как держать рукоять самого оружия – за что и приходится платить высокой возможностью смерти от всех остальных, самых никчемных причин. Тому, кто владеет мечом, не улыбаются больше светлые боги.
Помни об том всегда! Вот почему обладатель меча долго не живет. Тень можно отделить от клинка, и сражаться ей точно вторым мечом…
При этих словах Влас взмахнул руками, и его песня, на мгновение полностью затопив сознание Игоря, резко оборвалась. Парень аж присел от неожиданности, попытавшись опереться на меч. Сталь пошла в землю, словно в пустоту. Игорь поспешно выпрямился, озираясь по сторонам.
Звуки полностью вернулись на поляну. Лес тихонько бормотал на сотни различных голосов. Под легким ветерком покорно гнулась и шелестела трава. Только волны на озере никак не могли успокоиться, да берег изменил очертания, желтея нанесенным песком.
«Озеро ли это? Уж больно велико!» – испугался Игорь, всматриваясь в темноту, повисшую над ширью вод.
Но, то была река, не отмеченная ни на одной карте, то был Океан по имени Незнаемое. От тяжелых валов, с шумом набегавших на этот новый, колдовской брег, пахло солью и бескрайним морским простором. Игорь тщетно вглядывался в сумерки, пытаясь угадать противоположную сторону мнимой реки на том конце лунной дорожки. Вместо этого он разглядел лишь киль ладьи, стремительно вынырнувшей из мрака. Вечные Волосожары [15] безразлично взирали на смертного с неизмеримых высот.
Ладья неумолимо приближалась к берегу. Парус на ней был спущен, но лодка шла быстро и ровно, надменно разрезая разбегающиеся волны. Было в этом что-то неизбежное, как в течении Времени.
– Не Садка ли лодья?
– Скорей Харона, чем Садка! – буркнул Олег. – Это все! Будем прощаться!
Дед обнял внука. Но куда исчезла его силушка? Старик менялся на глазах. Он сгорбился, осунулся, высох. «Не дождется, дед,» – пронеслось в голове у Игоря:
– Прощай! Век науку твою помнить буду! Не посрамлю предков моих славных!
– Верю, Ингвар! И имя твое древнее свидетель тому. Били русы римлян с греками, и сарматов били. Мы аварское иго сбросили, да хазар с печенегами перемололи. Пережила Русь монголов. Победили мы и франков, и немцев, и с японцами сладили. То ли еще станется… Ругами зовут русов арконских. Языка они словенского [16] . Ты поймешь – непонятым не останешься… И еще! Ради меня, ради нас всех! Ради жертвы моей! Не пытайся спасти Аркону! – выдохнул Олег, и его пальцы на запястье Игоря разжались.
Одновременно к ним повернулся Влас:
– Вот и Перекресток. Мешкать нельзя! Иначе все станет по-старому! Усаживайся, добрый молодец, в мою лодью. Она вывезет, куда следует. Богумиров [17] это челн, что Ману звался в Индии, Девкалионом [18] – в Греции, Бергельимиром [19] – у мурманнов. Ступай смело! Под лавкою найдешь одежды чистые, не басурманские, не иноземные, а словенские. Чуть добудешь письмена заветные – закинь кладенец в море синее, лодья за тобой мигом явится.
– Где ж искать мне священные книги? – спросил Игорь.
– Лодка пронзит Пространство и Время. Чуть забрезжит рассвет, ты ступишь на берег Буяна. Жрец Свентовидова Храма узнает посланца, и меч мой – порука тому. Зрав будь и удачлив! Мы, Игорь, еще встретимся, так или иначе… – окончил наставления Влас. – Я буду там следить за тобой, – вдруг добавил он.
– Не поминайте лихом!
Игорь пошел было опять к деду, но тот неловко отшатнулся, чуть приподняв веки, из-под которых глянула на Игоря безбрежная тьма. Олег уже боле не принадлежал этому миру.
Парень ступил в воду. До борта рукой подать, всего несколько шагов, но пока Игорь брел по дну, преодолевая сопротивление набегающих волн, миллионы мыслей и образов пронеслись у него в голове.
Великие Боги! Неужели это он, недавний студент-физтеховец, археолог и спортсмен, идет сейчас сквозь валы сказочного моря? А какое еще море могло разлиться здесь, недалеко от Старой Руссы? Идет к суденышку, место которому только среди декораций исторического фильма или, в лучшем случае, в музее? И зачем? Чтобы отправиться в далекое прошлое? В город, от которого осталась лишь память? Спасать волховские писания, которых, скорее всего, и не было никогда?
Игорь перебрался через борт, бросил на скамью меч, уселся сам, и тут только сообразил, что так толком ничего и не выяснил о содержании этих самых книг или «дощек». Но поздно!
Ладья, развернувшись носом к морю, плавно заскользила навстречу Луне, быстро набирая скорость. Брег таял в сумерках.
Тяжело махнув рукой, он привязал меч к скамье первой подвернувшейся веревкой – чтобы не прорезал невзначай своим чародейским лезвием доски, и, поколебавшись немного, прикрыл его краем паруса, дабы утром случайно не познакомиться с тенью клинка. Решив при первой же возможности сделать ножны, Игорь улегся на дно и завернулся в другой край парусины. Втайне он верил, что проснется на собственной кровати в московской квартире. Но Макошь [20] распорядилась иначе…