Охотники

23

КВС Рейнджер

Безымянная Звездная Система

Глубокая Периферия

15 Декабря 3059 1810 часов.

Капитан Мерсия Уинслоу стояла около своей командной консоли на борту Рейнджера, держась рукой за поручень, присоединенный к стальной оболочке панели. На экране мостика она могла легко выделить квартет открытых белых кругов, которые нацеливающая и отслеживающая система Корабля Войны отобразила, чтобы представить неизвестных контактеров. Если цели были бы определены, как враги, иконки автоматически переключились бы на красные треугольники.

Рейнджер вышел из гиперкосмоса через тридцать секунд после флагманского корабля, но был первым, кто заметил неидентифицированные суда. Поскольку она находилась ближе всех к ним, ей было приказано сблизиться с неизвестными кораблями. Уинслоу, как и все в экспедиционном войске знала, что это были враги. Экспедиционное войско прошло шесть сотен световых лет от дальнего края Альянса Внешних Миров. Кроме малых прыжковых кораблей класса Скаут, пилотируемых Корпусом Исследователей, ни одно судно Внутренней Сферы никогда не проникала так глубоко в неизведанную часть космоса со времен Исхода. Однако сейчас экспедиционному войску пришлось следовать процедурам, разработанным во время тренировок, предшествовавших их отлету, процедурам отточенным до боевой остроты с каждым удачным прыжком на вражескую территорию.

Когда поступил приказ сближаться с неизвестными, Уинслоу приказала команде своего Разрушителя класса Лола III занять места на боевых станциях. Немедленно слабый голубой свет заменил белый, распространяемый верхними панелями. Уинслоу знала, что смена света была предназначена для того, чтобы сделать легче операторам сенсоров и орудий находить мелкие детали на их дисплеях.

Она также знала, что действительная причина уходила корнями к первой глобальной войне на Терре. В ранние дни морских боев примитивные субмарины, ведомые враждующими нациями, могли, по выбору, начинать атаки ночью. В те дни, корабли использовали мягкий красный свет, чтобы позволить глазам капитана приспособиться к тусклому свету поверхности до того, как смотреть в перископ. В позднюю часть двадцатого столетия было обнаружено, что голубой свет был лучше для глаз матросов. Уинслоу подозревала, что настоящей причиной того, что она получала головную боль от напряженных глаз, было то, что военные планировщики и кораблестроители были весьма ограничены. Если традиция говорила о голубых огнях, когда звучит тревога, тогда голубые огни должны гореть.

По мере того, как её глаза приспосабливались к изменению света, низкий, сексуальный женский голос прозвучал по кораблю.

– Основная тревога, Основная тревога. Всем занять свои места. Это не учения. Тревога. Тревога.

Голубой свет меньше надоедал Уинслоу, чем генерированный компьютером голос. Она знала, что годы исследований показывали, что члены команды, мужчины и женщины уделяли больше внимания такому женскому голосу, чем точному, сильному мужскому, популярному благодаря бесчисленному количеству тривидео и голодрам. Это не останавливало её от ощущения раздражения от предположений о качествах несуществующей женщины.

Это была странная затерянная ревность, говорила она себе снова и снова. Уинслоу была хорошо выглядящей женщиной на взгляд любого человека. Молодая, хорошо сложенная, с длинными каштановыми волосами, собранными в тугой пучок у основания шеи. Она выглядела скорее как актриса в низко-бюджетном головиде, играющая роль флотского офицера, чем гениальным стратегом. Нет, Мерсия Уинслоу не любила фантомную соблазнительность, потому что это была война, и война была серьезным делом.

Одно за другим различные отделения докладывали о готовности, используя тот же стиль, что был слышан во все века войн кораблей.

– Офицер по вооружению сообщает, что все станции заряжены и готовы.

– Инженеры сообщают, что все станции готовы.

Так это шло до тех пор, пока её исполнительный офицер, Джексон Росс, не произнес, – Все отделения сообщают о готовности, Капитан.

– Отлично, Мр. Росс. – Уинслоу показала на мигающие белые круги. – Задействуйте маневровые двигатели. Сближаться на огневой радиус с целями.

– Капитан. – Это был голос главного малого офицера, управляющего сенсорными панелями. – Я считаю, что неизвестные являются одним прыжковым кораблем класса Захватчик и тремя Кораблями Войны: два Смерча и один Конгресс. Все несут знак Клана Призрачного Медведя. Цели сворачивают прыжковые паруса. Выглядит, как будто они собираются убежать.

– Или сблизиться для боя, – вставил Росс от своей станции.

– Мр. Хельд достаточно ли мы близко для визуального контакта.

– Да сэр, – ответил главный по сенсорам. – Сейчас будет на экране.

– Капитан, лидирующий Смерч отрезал свои паруса. Все три Корабля Войны повернули на перехват. Я думаю, что они хотят вступит в бой.

– Что с Захватчиком?

– Все еще сворачивает парус. – Хельд даже не оторвал глаз от дисплея. – Хей, я заметил всплеск энергии в двигательном отсеке. Я думаю, что они пытаются прогреть прыжковый двигатель. Капитан, они пытаются убежать.

Уинслоу слегка нахмурилась от этой новости. Если врагу удастся подать энергию от двигателей к гиперпространственным установкам, корабль мог выпрыгнуть из системы до того, как Рейнджер смог бы сблизиться на эффективное огневое расстояние. С другой стороны если техники, работающие в горячем, тесном пространстве инженерной комнаты прыжкового корабля, не будут особенно аккуратными, то они могут нанести серьезное повреждение прыжковым двигателям. Смогут они это сделать или нет, зависит целиком от искусства техников и от того, как много энергии они смогли собрать с помощью паруса.

Уинслоу слегка поворачивалась до тех пор, пока Лейтенант Фонтаназза, офицер по системам вооружения, не стала видна углом глаза.

– Мр. Фонтаназза, зафиксируйте Белых Акул на корабль класса Захватчик. Мы не должны дать ему скрыться.

– Да, сэр. – Пальцы офицера Ком Гвардии пронеслись над контрольной панелью. Как и Уинслоу, Фонтаназза была женщиной. Флотская традиция, подкрепленная веками боев на голубой воде Терры, диктовала, что все офицеры, невзирая на возраст, должны именоваться, Мистер.