Вторая половинка

Через неделю полетели. Егорыч знал несколько подходящих для посадки площадок среди лесных просторов. В этот раз они благополучно приземлились на заброшенной военной базе то ли ракетчиков, то ли ещё каких вояк. Территория с подземными бункерами уже зарастала молодым подлеском. Ржавые стальные ворота нескольких сооружений были крепко заварены, а в двух – отсутствовали. Внутри ничего интересного: пустые отсеки и голые бетонные стены.

Оставив самолёт на площадке, рано поутру двинулись в путь. По дороге Егорыч рассказывал, что направляются к местам, где он ещё не бывал. Не нравится ему, мол, по одним и тем же тропам топтаться. Жизнь-то ведь одна и прерваться может в любой момент, поэтому надо как можно больше увидеть и пережить нового. Вокруг столько всего интересного, особенно в лесу! После каждой такой вылазки привозишь с собой не только трофеи, но и кучу незабываемых впечатлений.

Сейчас они шли в места, которое местные ханты обходят стороной. Но ханты люди тёмные, суеверные, что с них взять. Язычники – они и есть язычники. А мы продвинутые, ничего не боимся и должны побывать там, где точно не ступала нога человека. Если двигаться без фанатизма до тех мест за два дня доберёмся.

Вечером на привале у ручья сварили грибницу, немного поболтали и отбой. А утром снова в путь.

К концу следующего дня наткнулись на заросшую кустарником узкоколейку. На ржавом железе можно было разглядеть клеймо с вензелем (заводчика по всей видимости) и годом 1862. Поросшие травой рельсы пролегали по возвышающейся насыпи, где было идти удобнее, чем сквозь чащу. Потому охотники перебрались на неё.

Местами узкоколейка выходила на открытые каменистые отвалы. Там Виктор с удивлением замечал россыпи разноцветного кварца и других прозрачных минералов. В детстве он собирал красивые камни, в том числе кварц. Считал, что у него была солидная коллекция. Но по сравнению с тем, что лежало под ногами здесь, теперь она представлялась просто смехотворной. Такого количества в одном месте крупных, всех цветов радуги – от нежно розового до тёмно-фиолетового, камней он раньше и представить бы не смог.

Жаль, времени на разглядывание не было. Да и не потащишь с собой лишний груз. Поэтому шли не останавливаясь, лишь изредка нагибаясь, чтобы взять в руки и рассмотреть поближе особенно красивые экземпляры.

Вскоре железная дорога упёрлась в развалившуюся деревянную постройку непонятного назначения. Во время её обследования, в земляном полу обнаружился небольшой провал, из которого веяло холодом. Луч фонаря высветил внизу какое-то большое пустое пространство. Тут они и совершили роковую ошибку. Чтобы лучше рассмотреть находящуюся под землёй пустоту, стали ударами сапог расширять узкий проём в земляном полу, который крепился, как оказалось, на прогнивших лагах. В какой-то момент пол просто целиком рухнул вниз вместе с незадачливыми путешественниками. Полузаваленные землёй и глиной мужики оказались на дне колодца или шахтного столба. Виктор вскочил на ноги сразу, а Егорыч только полз. Одна нога у него как будто отмерла и не слушалась. Боли от шока поначалу не было, но стало понятно, что мужик попал в очень плохую ситуацию – сломана шейка бедра.

Все первые хаотичные попытки Витька выбраться по отвесным стенам наружу оканчивались полным провалом. Стены в холодной яме были глиняные вперемешку с камнем. Сырые и скользкие. Только, постепенно успокоившись и слушаясь советов более опытного Егорыча, парень начал охотничьим ножом выковыривать подобия ступенек в отвесной стене и помалу продвигаться наверх. С огромным трудом, когда уже совсем стемнело, Виктор выбрался на поверхность. Сначала попытался найти длинную валежину, чтобы и Егорыч смог подняться, но в темноте и обессиленный, скоро бросил эту затею. Да и охотник снизу крикнул ему, чтобы время зря не терял, а шёл за подмогой. У обезноженного мужика к тому моменту уже начались сильные боли, и он периодически громко стонал.

Виктор подхватил ружьё Егорыча, которое тот прислонил к дереву перед тем, как они начали так по-глупому долбить земляной пол. В обоих стволах было по патрону – это всё же лучше, чем совсем с голыми руками остаться в непонятно какими опасностями грозящем лесу. Егорыч снизу кричал, чтобы направлялся по насыпи узкоколейки и держал курс строго на север, никуда не сворачивая. Пока не дойдёт до «кукурузника». Из самолёта можно было попытаться наладить связь с большой землёй и вызвать поомощь.

В тот момент, когда Виктор уже шагнул на узкоколейку, впереди из темноты раздался такой оглушительный и кошмарный рёв, от которого у парня отнялось всё, что только может. Непроизвольно он нажал на оба курка сразу, пустив дуплет дроби в этот кошмарный и протяжный рёв. Который тут же прекратился. Тут же из темноты послышался треск кустов. Кто-то огромный нёсся по лесу, только было непонятно к нему или от него. С перепугу несчастный парень чуть не прыгнул обратно в шахту, но его остановил гневный крик Егорыча снизу: «Что ж ты, дурень, наделал?! Какого х… последний боеприпас израсходовал!»

Виктор кричит в ответ: «Да там чудовище в кустах! Может, медведь, а может снежный человек! Ты рёв не слышал там в яме у себя?!»

– Дура! Это просто марал-самец! Олень!.. И ты тоже, кстати, такой же олень! Ступай, не бойся, он уже далеко, не меньше тебя струхнул! Ружьё оставь, оно теперь без надобности. И поторопись, пожалуйста, а то мне кранты!..

После этих слов пристыженный Виктор немедля двинулся в путь. Хотя стыдиться особо было не из-за чего. Кто слышал, как орут маралы во время гона, тот Витька бы не осудил.

Шёл измотанный парень до тех пор, пока чувствовал под ногами рельсы узкоколейки. Когда насыпь закончилась, растерялся. Кругом кромешная темень, не то что север – вытянутой руки не видать. Забрался под одну из разлапистых елей и затих у самого ствола, в паутине и иголках.

Чуть посветлело, поднялся на ноги и засобирался снова в путь.

– Так, Егорыч сказал двигаться строго на север. А где он этот север. Компаса уже нет, солнца ещё нет, рано. Да, похоже, и не будет. Всё небо в тёмных тучах, дождь начал накрапывать. Ещё как-то по мху север определяют: с какой стороны мох на дереве – там и север.

Осмотрев множество деревьев, так ничего не сообразил. Мха или не было вовсе, или рос со всех сторон. Может, на открытых пустошах он и правильно растёт, а в густом лесу как попало, чёрт его дери! Но стоять на месте нельзя, и Витёк почапал наугад, как ему показалось, в правильном направлении.

Жутко в лесу, особенно, когда знаешь, что ближайшие люди за десятки километров от тебя, да ещё неясно в какой стороне. Шёл Витёк, моля Бога, чтобы помог выбраться, не дал заблудиться и сгинуть в одиночестве под какой-нибудь ёлкой. Лес был враждебным, зловещим. Казалось, только и ждёт, когда человек окончательно выбьется из сил, чтобы тут же покончить с ним раз и навсегда.

Комарьё как взбесилось и высасывало последнюю кровь. Сучья цеплялись за одежду, словно не хотели выпускать его из тёмной чащи. Поваленные деревья то и дело преграждали дорогу. За каждым большим стволом чудились свирепые звери или ещё что похуже. А в довершение всех бед дождь полил с потемневшего грозового неба. Но парень не сдавался. Озираясь по сторонам на зловещие силуэты причудливых коряг и пней, будто из сказок про Бабу Ягу, продолжал идти. Как ему казалось, вперёд. За день не остановился ни разу, чтобы передохнуть. Но к вечеру, окончательно обессилев, упал под разлапистую чёрную ель. В один момент срубал два сухих хлебца, которые отыскались в кармане. На этом продукты закончились. Ночь провёл как в бреду, постоянно просыпаясь от холода и пугающих лесных звуков.

Следующий день ничем не отличался от предыдущего. Окружающий ландшафт и погодные условия тоже. Третий, а затем четвёртый день окончательно развеяли последние надежды на то, что Виктор шёл в нужном направлении. Солнце так ни разу не появилось на пасмурном небосводе. Парня выворачивало от голода, он уже не шёл, а брёл, шатаясь, как пьяный. Постоянно останавливаясь и отдыхая. Иногда падая, споткнувшись о корень или о спрятавшуюся в траве валежину. Костёр развести, чтобы согреться, не мог – спички отсырели и рассыпа́лись при чирканьи о коробок, зажигалки не было.