Страница 26 из 86
Главный удар по противнику наносила Шотландская бригада, в задачу которой входил захват южного выступа возвышенности. Для большего эффекта решено было атаковать позиции буров ночью, когда те меньше всего ожидали наступления противника.
В своем донесении о сражении у Маггерсфонтейна генерал Метуэн следующим образом объяснял причины, заставившие его решиться на фронтальную атаку самого сильного пункта обороны противника: во-первых, наступление вдоль железной дороги, по его мнению, было невозможно вследствие захвата бурами Спитфонтейнских высот и недостатка воды на этом пути; во-вторых, двигаться вдоль реки Моддер препятствовала Маггерсфонтейиская возвышенность, занятая бурами; и в-третьих, совершить обходное движение на Якобсдаль он не считал возможным вследствие трудности форсирования реки Моддер, недостатка обозов с продовольствием (его имелось не более чем на пять дней) и опасности оставления железной дороги без защиты.
Высоты, занятые коммандо буров, действительно запирали прямую дорогу из Кимберли, но при большом желании их не так уж трудно было взять фронтальной атакой. Атаковав эту позицию буров с фронта авангардом своих войск, дабы сковать противника, и без того не выказывавшего намерения оставлять ее, генерал Метуэн мог свободно заняться флангами позиции и двинуть свои главные силы на дорогу из Коодесберг-Дрифта или Броун-Дрифта в Кимберли. При подобном образе действий англичан все приготовления к фронтальной обороне, сделанные бурами, теряли всякий смысл.
Вместо этого, Метуэн вечером 10 декабря отдал приказ командиру 3-й Шотландской бригады генералу Уошопу (Wauchope) атаковать с рассветом Маггерсфонтейпскую позицию. Гвардейская пехотная и кавалерийская бригады с конной батареей также должны были выступить ночью для прикрытия тыла и правого фланга Шотландской бригады. 9-я пехотная бригада была оставлена для прикрытия лагеря.
В донесении главнокомандующему войсками в Южной Африке генерал Метуэн так описывал ход сражения:
«Выступление было назначено в 12.30 ночи, дистанция и направление были определены помощником начальника моего штаба артиллерии майором Бенсоном, который сделал это, подвергаясь сильной опасности. Предстояло пройти две с половиной мили, а начало светать в 3 часа 25 минут утра.
Через полчаса по выступлении Шотландской бригады разразилась сильная буря с ливнем, продолжавшаяся до рассвета.
Майор Бенсон вел очень верно бригаду до места начала атаки. Шли очень медленно, даже для ночного движения. Майор Бенсон с двумя компасами в руках должен был часто останавливаться, так как магнитная стрелка отклонялась вследствие грозы и близости оружия. Я должен заметить, что в начале марша были нечаянно уронены на землю два ружья и, кроме того, кажется, неприятель заметил свет одного нашего фонаря.
Перед выступлением генерал Уошоп объяснил всем цель действий и назначение каждого батальона. Он хотел прямо двигаться на юго-западный выступ копье; с рассветом батальон Black Watch должен был атаковать копье с востока, где, как предполагалось, укрылся неприятель; в то же время батальон Зефортских гайлендеров должен был наступать прямо на юго-восточную его часть, а батальон полка Argyll and Sutherland Highlanders – двигаться на левом фланге последнего; батальону Гайлендской легкой пехоты было приказано оставаться в резерве до полного развития боя.
Бригаде было назначено наступать в сомкнутых батальонных колоннах, имея четыре батальона вместе, колонновожатые же левофланговых батальонов в случае надобности должны были держаться за веревки, которые были принесены, но которыми воспользовались, кажется, только два батальона. С восходом солнца три первых батальона должны были развернуться в боевой порядок, имея по две роты в линии огня, по две – в поддержках и по четыре – в резерве, с интервалами в пять шагов между ними».
Далее произошло следующее: не встретив на правом фланге никаких следов противника до четырех часов утра, когда бригада уже подходила к подошве Маггерсфонтейнской высоты, генерал Уошоп приказал начать развертывание боевого порядка: батальону полка Black Watch развернуться и наступать прямо на выступ возвышенности; Зефортским гайлендерам двигаться на их левом фланге; батальону Argyll and Sutherland Highlanders – на правом фланге, а Шотландской легкой пехоте оставаться в резерве.
За пять минут перед этим, когда вдали смутно стала обрисовываться высота, майор Бенсон спрашивал генерала Уошопа, не находит ли он, что настало время развернуться. Подполковник Гюго Галлет после боя утверждал, что развертывание должно было совершиться на 200 ярдов раньше, но что головной батальон в темноте задержался в густом кустарнике, который тянулся на 20–30 ярдов.
В этот момент буры открыли по английским войскам сильнейший ружейный огонь из окопов, о существовании которых англичане ничего не подозревали. Головной батальон бригады под градом сыпавшихся на него пуль в беспорядке бросился бежать, увлекая за собой остальные части. Командир бригады, генерал Уошоп, был смертельно ранен, в результате чего было нарушено управление войсками.
Нескольким офицерам с большим трудом удалось остановить часть солдат и даже повести их в атаку на вражеские окопы, подойдя к ним на 50 метров.
Дальше британские пехотинцы продвинуться не сумели, и под сильным ружейным огнем вынуждены были отойти.
Основные силы Шотландской бригады залегли в 400–500 метрах от позиций противника, ища укрытия за малейшими неровностями местности. В это время совсем рассвело, и англичане открыли ответный огонь. Перестрелка продолжалась весь день. Потеряв почти всех офицеров и унтер-офицеров, Шотландская бригада была не в состоянии продолжать наступление и весь день оставалась в бездействии.
В описании самого генерала Метуэна события 11 октября выглядят следующим образом:
«Батальон Зефортских гайлендеров обошел кустарник справа и стал на свое место за батальоном Black Watch. Батальон Зефортских гайлендеров и две роты Argyll and Sutherland Highlanders только что собирались развернуться, как противник открыл внезапно сильнейший ружейный огонь; большинство неприятельских пуль перелетали через наши головы.
Подполковник Гюго Галлет приказал Зефортским гайлендерам примкнуть штыки и взять позицию. Командиры прочих батальонов отдали такие же приказания. В эту минуту кто-то крикнул «отступать!». Часть батальона Black Watch, отступив, оказалась в середине батальона Зефортских гайлендеров. Подполковник Галлет приказал остановиться и лечь, но не отступать. К этому времени совсем уже рассвело; часть батальона Black Watch находилась несколько впереди и левее зефортцев.
Артиллерия, подъехав для поддержки атакующей колонны, открыла огонь, как только цели стали достаточно видны. Так как батальон Зефортских гайлендеров не получал приказаний, то его командир приказал головным частям двинуться вперед, чтобы попробовать взять траншеи, находившиеся в 400 ярдах от них; но как только они поднялись, то были встречены таким сильным огнем, что и офицеры и солдаты остановились. Десять минут спустя зефортцы сделали новую попытку, и также безуспешно. Тогда подполковник Гюго Галлер решил, что лучше оставаться на месте и ожидать приказаний.
В это время 9-й и 12-й уланские полки, конная батарея и конная пехота оперировали на правом фланге. 10-го в полночь 12-й уланский полк и гвардейская бригада вышли из лагеря с целью: уланы – присоединиться к кавалерийской бригаде, а гвардейцы – прикрыть тыл и правый фланг Шотландской бригады. Следует поставить в большую заслугу генералам сэру Генри Кальвилю и Бабингтону, что они с такою точностью исполнили ночью полученные ими приказания. В течение всего утра поддерживалась оживленная ружейная перестрелка. Гвардейская бригада занимала по фронту приблизительно две мили; мой правый фланг прикрывался пятью ротами Йоркширской легкой пехоты, три остальные роты которой были оставлены для охраны одного из бродов.
Капитан инженерных войск Джонс и поручик Грубб, действовавшие с воздухоплавательным отделением, доставили мне в течение дня много полезных сведений. От них я узнал около 12 часов дня, что противник получил подкрепления из Абадсдама и Спитфонтейна.
В этой части поля сражения противник удержал за собою позиции, которые были основательно укреплены и укрыты в кустарнике и небольших складках местности.
В полдень я приказал батальону гордонцев, оставленному в прикрытие обоза, поддержать Шотландскую бригаду.
Неприятельские траншеи, несмотря на бомбардировку их с рассвета лидитными снарядами и картечными гранатами, все еще были слишком сильно заняты противником, чтобы можно было рассчитывать взять их.
Гордонцы пошли вперед в полубатальонных колоннах и, хотя эта атака не удалась, их поведение в течение всего дня было замечательное.
В час пополудни противник, пытаясь обойти наш правый фланг, взял во фланг Зефортских гайлендеров, по которым открыл сильнейший ружейный огонь. Командир батальона выдвинул вперед свой левый фланг. В эту минуту было приказано отступать, и во время этого отступления и были понесены самые большие потери. Назад отошли на 500 ярдов, и на этой новой позиции гайлендеры удерживались до ночи. Подполковник Доуман, командовавший гордонцами, также приказал им отступить, считая невозможным держаться на позиции после ухода Зефортских гайлендеров.
Приходится сожалеть об этом отступлении, так как подполковник Гюго Галлет получил приказание оставаться на месте до ночи, а противник начал уходить с позиции группами в 10–20 человек.
Для изложения действий Шотландской бригады я воспользовался рапортом подполковника Гюго Галлета, исправлявшим должность командира бригады.
10-го вечером на мой запрос генерал Уошоп заявил мне, что он вполне понял отданные приказания и ничего не имеет возразить на них. Он умер во главе своей бригады, которая всегда будет чтить его имя. Его высокая репутация и военные таланты исключают возможность какой бы то ни было критики его действий. В моей дивизии все до последнего человека оплакивают потерю этого отличного солдата и верного товарища.
Атака не удалась; дурная погода этому способствовала; нижние чины Шотландской бригады готовы были собраться вновь, но это оказалось невозможно сделать из-за малого числа уцелевших офицеров и унтер-офицеров. Я не могу высказать порицания поведению этой прекрасной бригады. С 12 часов дня до ночи я удерживал свои позиции в виду неприятельских окопов.
Конная батарея G стреляла до ночи и выпустила около 200 снарядов на орудие. Поведение войск после неудачной атаки, произведенной на рассвете, выше всяких похвал; не произошло ни малейшего замешательства несмотря на то, что бой, как это легко можно себе представить, был очень жесток и что люди шли с 12 часов ночи, сильно страдая от жажды. В 7 час. 15 мин. вечера бой прекратился; Шотландская бригада устроилась под прикрытием гвардейцев, занявших фронт; батальон Йоркширской легкой пехоты прикрыл мой правый фланг; кавалерия и артиллерия стали за пехотою.
Люди имели на себе продовольственных припасов по половине рациона; кроме того, им было выдано из обоза по полрациона продовольствия, по одному рациону рома и воды в изобилии.
В случае, если бы противник очистил свои траншеи, я решил на другое утро перейти к Вроун-Дрифтскому броду и занять Маггерсфонтейнское копье; в случае же, если бы траншеи оказались еще заняты бурами, я намеревался отступить сюда (в лагерь у Моддер-Ривер). В течение ночи я эвакуировал раненых и отправил в тыл продовольственную колонну.
На следующее утро траншеи оказались еще занятыми противником. Осмотрев позицию вместе со старшими офицерами и присоединившись к мнению большинства их, я решил, что следует отступить, вопреки мнению генерала Кольвиля, считавшего, что нужно оставаться на месте.
Около полудня я отступил в полном порядке. Отступление прикрывали сэр Кольвиль с гвардейскою бригадою, кавалерия и артиллерия.
Около 300 человек гордонцев вызвались добровольно вынести раненых в лагерь. Во время отступления раненых было всего двое…» [23 ].
23
Война англичан с бурами (Сборник). СПб., 1905. С. 86–91.